Здесь и сейчас - Бхагаван Раджниш

Поток внутри подобен реке, и человек, который начинает в нем дрейфовать, достигает океана. Медитация — это своего рода дрейф. Человек, который учится дрейфовать, достигает Божественного. Не плыви; человек, который плывет, заблудится. Человек, который плывет, самое большее, оставит один берег и достигнет другого. Бедный человек после столь долгого плавания, самое большее, станет богатым — что еще? После столь долгого плавания человек, занимающий маленький стул, может быть, начнет сидеть на большом стуле в Дели — что еще произойдет?

Этот берег реки так же ведет тебя к реке, как и тот. Берег Дварки настолько же вне реки, как и берег Дели — никакой разницы нет. Пловец только достигает берега. Но как насчет того, кто дрейфует? Никакой берег не может ему помешать, потому что он позволил себе двигаться с потоком. Его понесет поток. Он обязательно понесет его и принесет к океану. Сама цель в том, чтобы достичь океана — река становится океаном, а индивидуальное сознание — Божественным. Когда капля теряется в океане, в абсолютном смысле жизни, в высшем блаженстве жизни, достигнута верховная красота жизни.

Вот предельное: искусство умирать есть искусство дрейфа. Человек, который готов умереть, никогда не плывет. Он говорит:

— Неси меня куда хочешь. Я готов!

Все, о чем я говорил эти три дня, сводится к этому. Некоторые друзья, однако, считают, что я отвечал на вопросы. Они снова и снова пишут: «Пожалуйста, скажи что-нибудь от себя. Ты просто отвечаешь на вопросы» — как будто на вопросы отвечал кто-то другой!

Проблема в том, что вешалка стала важнее одежды, которая на ней висит. Они хотят сказать: «Покажи нам одежду. Зачем ты беспокоишься о том, чтобы вешать ее на вешалку?» Но в любом случае, что я вешаю на вешалку? Что бы я ни хотел сказать, я повешу это на вешалку ваших вопросов. Именно таковы наши умы.

Я слышал:

Был один цирк. Каждый день владелец цирка давал обезьянам утром четыре банана и вечером три. Однажды утром случилось так, что на рынке оказалось недостаточно бананов, и он дал им три банана. Обезьяны вышли на забастовку. Они сказали:

— Это невозможно, мы хотим четыре банана по утрам.

— Я дам вам четыре банана вечером, — сказал владелец, — а сейчас возьмите три.

— Этого никогда не случалось раньше, — настаивали обезьяны. — Утром мы всегда получали четыре банана. Мы хотим четыре банана сейчас!

— В своем ли вы уме? — спросил владелец. — Вы все равно получите семь бананов.

Обезьяны настаивали.

— Нас не заботит твоя арифметика. Все, что нас заботит, — это получать четыре банана каждое утро. Мы хотим четыре банана сейчас!

Друзья продолжают и продолжают писать мне: «Пожалуйста, скажи что-нибудь от себя. Не отвечай на вопросы». Конечно, я буду говорить, но вопрос в том, о чем мне говорить? Вопросы просто служат вешалками; все, что я хочу сказать, я вешаю на вешалки. Говорю ли я или отвечаю на вопросы, какая разница? Кто будет отвечать?

Кто будет говорить? Но они чувствуют, что я должен говорить от себя, потому что каждое утро они получали четыре банана.

На каждом медитационном лагере обычно было четыре дискурса и четыре лекции, посвященные вопросам и ответам. На этот раз случилось так, что все лекции посвящены вопросам и ответам. Но это ничего не меняет. Имейте в виду арифметику семи бананов. Сложите их. Не нужно считать их один за другим, что утром четыре, а вечером три, или наоборот. Я дал вам все семь бананов. Если вы сбились со счета, то могли упустить это из виду. Вот почему в конце я сказал, что бананов семь. Я сказал все, что хотел сказать.