Восход солнца - Эрин Хантер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот именно, — вставил Воробей.
Он тоже встал и пренебрежительно махнул хвостом в сторону Сола, который с полным спокойствием отнесся к нападению Львиносвета и даже не попытался ответить на его обвинения.
— Солу на нас наплевать. Он хочет отомстить племени Теней за то, что Чернозвезд выгнал его. Но это не наша битва. Так мы ничего не получим и ничего не узнаем.
— Мы уходим, — бросил Львиносвет, вставая. — И больше не вернемся.
Остролистая растерянно уставилась на братьев.
— Но как же… Мы не можем! — крикнула она. — Нам нужно узнать…
— Нам не нужно ничего того, что Сол может нам предложить, — оборвал ее Львиносвет. — Мы были дураками, когда поверили ему, зная, как он поступал с другими котами. Разве ты не видишь, что он просто хочет развязать войну между нашими племенами? В пророчестве ничего об этом не говорится. Там сказано, что мы родимся, наделенные силой звезд — а не должны будем проливать кровь, чтобы получить ее! Идем.
Он вышел из гнезда, а Воробей молча последовал за ним. Остролистая тоже поплелась к выходу, но на пороге обернулась и посмотрела на Сола, однако одиночка ответил ей спокойным равнодушным взглядом, и ничего не сказал.
Шипя от досады и злости. Остролистая выпрыгнула наружу.
«Мы — Трое из пророчества, ясно? Без всякого Сола обойдемся!»
Львиносвет и Воробей ждали ее под пролив– мым дождем в нескольких хвостах от гнезда. Когда Остролистая подошла к братьям, Сол выглянул наружу и крикнул им вслед:
— Подождите! Разве вы не хотите узнать имя своего отца?
Но Львиносвет даже ухом не повел в его сторону.
— Идем, — кивнул он Остролистой. — Так мы никогда не узнаем правду. Мы найдем ее сами, без посторонней помощи.
Остролистая кивнула, соглашаясь, однако, шагая по мокрой траве следом за братьями, она чувствовала на своей шерсти пронизывающий взгляд Сола.
Глава XXVI
К тому времени, когда они вернулись в овраг. Воробей промок до костей и едва держался на лапах от усталости.
Он чувствовал себя мухой, запутавшейся в паутине лжи и обмана, но страшнее всего было ощущение того, что притаившийся в тени невидимый паук терпеливо ждет своего грозного часа.
Возле Заброшенного гнезда Воробей не сомневался в том, что они поступают правильно, повернувшись спиной к Солу, но сейчас его уверенность заметно растаяла. Что если этот коварный одиночка был их единственным шансом узнать правду?
«И что мы скажем Огнезвезду, когда он спросит, где мы были? Он порвет нас в клочки и бросит в кучу с добычей!»
Но на поляне Воробья встретил возбужденный гул голосов, доносившийся со стороны детской.
На троих котов, поздно вернувшихся в лагерь, никто и внимания не обратил.
— Что тут происходит? — спросил Львиносвет.
В ответ раздался топот шагов, и подбежавший Лисенок восторженно завопил:
— Белолапа! У нее котята!
В тот же миг из детской послышался крик Яро– лики:
— Воробей! Скорее беги сюда, Листвичке нужна помощь!
Воробей подавил вздох. А он-то мечтал поскорее забраться в свою палатку, обсушить промокшую шерсть и уснуть!
Добежав до детской, Воробей молча протиснулся мимо ошалевшего от волнения Березовика, рвавшего когтями траву, и пролез внутрь.
Ромашка и Милли загнали своих котят на подстилки, чтобы освободить побольше места для Белолапы и Листвички. Молодая белая кошка лежала на боку и часто-часто дышала.
— Все идет хорошо, — успокаивала ее Листвичка. — Ты сильная кошка, и детки у тебя здоровые, так что ты и не заметишь, как окотишься!
— Хотелось бы, — пропыхтела Белолапа.
Внешне Листвичка была совершенно спокойна, но Воробей ясно чувствовал ее страх. Наклонившись к уху Воробья, Листвичка быстро шепнула:
— Она совсем измучена. Боюсь, ей не хватит сил дать жизнь котятам.
Воробей положил лапу на вздувшийся живот Белолапы и попробовал сосредоточиться. Вскоре он почувствовал внутри слабое, но ровное двойное сердцебиение.
— У нее двойня, — шепнул Воробей. — Давай же, Белолапа! Ты сможешь.
Усевшись на землю рядом с Белолапой, он начал подбадривать и утешать ее, а сам задумался о котятах.
«Все хорошо, маленькие. Потерпите еще немножко, вы почти в безопасности!»
Внезапно он провалился в мысли Белолапы.
Услышав оглушительное рычание, увидев щелкающие оскаленные пасти, горящие глаза и болтающиеся языки, он понял, что молодой королеве чудится, будто ее детей преследует свора собак, когда-то напавших на ее мать, Яролику. Воробей услышал боевые крики Грозовых котов, увидел кровь, струящуюся из глубоких ран — грозно-алую на фоне светлой шерсти. Потом он почувствовал дикий голод и увидел вокруг себя лес, занесенный глубоким снегом.
Воробей обернулся, ничего не понимая.
«Неужели мать накануне рождения котят видит всю их последующую жизнь?»
На него нахлынул ужас Белолапы, беззвучно молящей о помощи.
Очнувшись, Воробей склонился над молодой королевой и зашептал:
— Не тревожься. Твои дочери будут живы и здоровы. Все племя будет любить и защищать их, — он погладил лапой вздувшийся живот Белолапы. — Уже пора.
— Да, — прокряхтела кошка.
Воробей почувствовал, как сильная волна прошла по ее животу. Белолапа пронзительно закричала, и крошечный мокрый комок шлепнулся на подстилку из мха.
— Она жива? — прошептала Белолапа.
— Еще как! — заверил Воробей. — Теперь следующая.
На миг Белолапа замерла, а потом снова изогнулось всем телом, и на подстилку выпал второй комочек.
— Отлично! — воскликнула Листвичка. — Добро пожаловать в Грозовое племя, котятки!
Первый котенок требовательно запищал, и Листвичка тихонько замурчала от удовольствия.
— Такая маленькая, но какая сильная! Идите к маме, малышки.
— Какие красавицы, — проурчала Белолапа. — Спасибо тебе, Воробей. И тебе, Листвичка. — Одной лапой она притянула к себе котят, и принялась яростно вылизывать их.
Горячая волна торжества прокатилась по телу Воробья, и он вышел из душной детской на воздух.
— Березовик! — громко окликнул он. — Заходи, полюбуйся на своих дочерей.
Березовик вихрем ворвался в детскую, едва не сбив с лап Воробья, и обдав его потоком своей бушующей радости и горячего облегчения.
— Белолапа, ты в порядке? — сдавленно спросил он. — Слава Звездному племени! Ой, какие они красивые!
Усевшись возле Листвички, суетившейся над Белолапой, Воробей невольно подумал о том, что чувствовала целительница, когда родила на свет собственных котят. «Интересно, наш отец так же радовался, как Березовик?»
Больше всего на свете ему хотелось поговорить с Листвичкой, услышать от нее правду о своем рождении. В тесноте детской, во время совместной радостной работы, это казалось таким возможным…
— Листвичка, — негромко окликнул Воробей.
Целительница обернулась к нему.
— С ней все будет в порядке, — воскликнула она, неправильно истолковав его намерения. — Иди, принеси укрепляющий сбор, и прихвати несколько листиков бурачника, чтобы у нашей Белолапы было вдоволь молока.
Момент был упущен.
— Хорошо, — ответил Воробей и вышел из детской.
Когда он вернулся обратно с травами, дождь прекратился. Воробей подошел к куче дичи, чтобы немного перекусить перед сном. Несколько котов уже сидели здесь, и их радость передалась Воробью.
— Всегда трудно, когда котята появляются на свет в пору Голых Деревьев, — вздохнула Тростинка. — Но Белолапа молодец, отлично справилась!
— Она и матерью будет замечательной, — проскрипела Кисточка, и в голосе ее не было привычной сварливости. — Такую кошку, как Белолапа, надо еще поискать! Помню, когда она ученицей была, так всегда заботилась, чтобы у нас был свежий мох, и никогда сырой не приносила! Вот она какая.
— Ох, нелегко нам придется, когда ее малыши подрастут и начнут выбегать из детской, — промур– чал Дым, с усмешкой глядя на Белохвоста. — Боюсь, не унаследовали бы они характер отца своей матери! Я не забыл, сколько головной боли ты принес Огнезвезду, пока не вырос и ума не набрался.
Белохвост возмущенно ощетинился и помахал хвостом.
— Они будут славными воительницами, и я спущу шкуру с каждого, кто захочет с этим поспорить!
Воробей, молча жевавший свою дичь, вдруг замер, услышав шаги Львиносвета и Остролистой. Казалось, его брат с сестрой единственные не разделяют общую радость племени, словно невидимая стена отделила их от Грозовых котов и даже друг от друга.
— Ну что ж, так оно и есть, — пробормотал себе под нос Воробей. Внезапно он почувствовал себя лишним на этом празднике, объединившем племя. Проглотив последний кусочек добычи, Воробей встал и, не сказав никому ни слова, поплелся в свою палатку.
