Все-все-все школьные-прикольные рассказы - Булычев Кир

Ю. Нечипоренко

Я любил прогуливать уроки…

Я любил прогуливать уроки… Это немудрёно, конечно, но я-то прогуливал не специально: меня выгоняли из класса.

Как только начинался урок русской литературы, наш учитель оскорблял какого-нибудь двоечника, который не читал какого-нибудь Толстого. Тут я заступался за двоечника — и меня сразу же с ним вместе выгоняли с урока.

Это было очень чудесно: мы лезли на крышу школы и глазели сверху на прохожих. Любопытно, что нас никто не замечал: все шли, не отрывая глаз от земли!

Так проходили лучшие часы школьной жизни. Даже самому интересному уроку я всегда предпочитал свежий воздух. Поэтому и домашних заданий почти не делал: так, перед уроком что-то успевал прочесть…

Но вот один раз я всё же выучил урок заранее. Это был урок по биологии — мне очень понравилась картинка в учебнике, где была нарисована ДНК. Тут я из интереса всё прочёл — и готов был ответить на «пять».

Но, как назло, в начале урока зашёл в класс физрук и сказал, что нужны два добровольца — копать траншею… Вы, конечно, догадались, что я тут же поднял руку!

Так что прогулял и этот урок…

Но в целом, урок тот не пропал даром: со временем я познакомился с основателем молекулярной биологии и первооткрывателем ДНК Джеймсом Уотсоном, и он даже побывал у меня в гостях.

Но это уже другая история…

М. Дружинина

Кисель-компот

На переменке Галка Воробьёва наблюдала привычную картину: ребята дразнили мальчика из параллельного класса, а он ужасно злился и раздавал тумаки направо-налево.

Галка тоже частенько кричала вместе со всеми: «Кисель, дай карамель!» — уж очень весело было дразнить этого мальчика. А тут вдруг подумала:

«Симпатичный парень, между прочим».

Галка подбежала к мальчику и дёрнула его за рукав:

— Слушай, я тебя больше не буду дразнить. Давай дружить, Киселёв!

И тут же — бумс! Получила учебником по голове.

— Во дурак! — удивилась Галка и немедленно дала сдачи. — Я ж тебя не «Кисель» назвала, а по фамилии — Киселёв! Ты чего, не понял?

— Моя фамилия Компотов, — буркнул «Кисель».

— Ух ты, — снова удивилась Галка. — Я и не знала. А чего же ты на «Кисель» откликаешься?

— Я не откликаюсь!

— Раз дерёшься, значит, откликаешься! Не обращай внимания, и всё. Если ты — Компотов.

— Ой, правда! — обрадовался Компотов и перестал с тех пор откликаться на «Кисель».

В конце концов ребятам надоело без толку кричать: «Кисель, дай карамель!» И все начали называть его «Компот». Но это нисколько не обижало Компотова. А дразнилки типа «Компот, дай бутерброд!» или «Компот, закрой рот!» он научился мастерски пропускать мимо ушей. Постепенно и эти дразнилки сошли на нет.

Зато когда Галка Воробьёва хихикала при встрече: «Компот, расскажи анекдот!», Компотов широко улыбался и махал рукой: «Привет, Воробей!»

Непослушные цыплята

На уроке музыки Глафира Петровна строго сказала:

— Дети! Сегодня я вам продиктую новую песню. А вы записывайте всё очень тщательно, не пропуская ни единого словечка! Итак, начали! «Цып, цып, мои цыплятки…»

А в это время Петька Редькин решил пощекотать Владика Гусева. Владик взвизгнул и подпрыгнул. А Петька захихикал.

— Как вы себя ведёте? Безобразники! — рассердилась Глафира Петровна. — Вы у меня дождётесь! — И продолжала: — Цып, цып, мои касатки, вы — пушистые комочки…

А в это время Владик Гусев решил дать сдачи Петьке Редькину. И тоже его пощекотал. И теперь уже Петька взвизгнул и подпрыгнул. Глафира Петровна рассердилась ещё больше и крикнула:

— Совсем обнаглели! Распустились! Если не исправитесь, то ничего хорошего из вас не получится! Только хулиганы и бандиты! Срочно подумайте над своим поведением!

И стала дальше диктовать про цыплят.

А Петька Редькин подумал-подумал над своим поведением и решил его исправить. То есть перестал щекотать Владика и просто выдернул у него из-под носа тетрадку. Они начали тянуть несчастную тетрадку каждый к себе, и она в конце концов разорвалась. А Петька и Владик с грохотом свалились со стульев.

Тут терпение Глафиры Петровны лопнуло.

— Вон отсюда! Негодники! — закричала она страшным голосом. — И чтоб завтра же привели родителей!

Петька с Владиком чинно удалились. Глафире Петровне больше никто не мешал. Но она уже не могла успокоиться и всё повторяла:

— Накажу! Ух, накажу негодников! Надолго запомнят!

Наконец мы дописали песню, и Глафира Петровна сказала:

— Вот Ручкин сегодня хорошо себя ведёт. И слова, наверное, все записал.

Она взяла мою тетрадь. И стала вслух читать. И лицо у неё постепенно вытягивалось, а глаза округлялись.

«Цып, цып, мои цыплятки, я вас накажу, вы у меня дождётесь! Цып, цып, мои касатки! Безобразники, как вы себя ведёте? Вы, пушистые комочки, совсем обнаглели! Мои будущие квочки! Из таких, как вы, вырастают бандиты и хулиганы! Подойдите же напиться и подумайте над своим поведением! Дам вам зёрен и водицы, и чтоб завтра же привели родителей! Ух, накажу этих негодников! Надолго запомнят!»

Класс захлёбывался и всхлипывал от смеха.

Но Глафира Петровна и не улыбнулась.

— Та-ак, Ручкин, — произнесла она металлическим голосом. — За урок тебе — двойка. И ты чтоб без родителей в школу не являлся.

Ну за что, спрашивается, двойка? За что родителей в школу? Я же записал всё, как просила Глафира Петровна! Ни словечка не пропустил!

Дело чести

На переменке Петька Редькин предложил Владику Гусеву:

— Давай с тобой заключимся на «Сижу!»

— Это как? — спросил Владик.

— А очень просто. Ты всегда, когда будешь садиться на стул, стол, подоконник, в общем, всё равно куда, хоть на потолок, должен говорить: «Сижу». Если не скажешь, я начинаю считать: раз, два, три… до тех пор, пока ты не скажешь «Сижу». Сколько я успею насчитать, столько ты должен будешь исполнить моих желаний. Ну, а ты тоже смотри за мной и считай, если я не скажу «Сижу». И я буду исполнять твои желания. Это очень интересно!

— Ну ладно, давай, — согласился Владик.

И они потрясли друг друга за мизинчики со словами:

Скажу, скажу, скажу:

«Сижу, сижу, сижу».

Не скажешь мне «Сижу»,

Исполнишь, что скажу!

— Ну всё, — провозгласил Петька, — заключились!

Прозвенел звонок, ребята побежали в класс. Владик уселся на своё место, начал доставать тетради и учебники. И вдруг до него донёсся быстрый шёпот: «…десять, одиннадцать…» Он тут же вспомнил, что не сказал заветное слово, и как закричит Петьке: «Сижу!»

Все удивлённо посмотрели на Владика. Некоторые ребята даже покрутили пальцем у виска. Хорошо, что учительница ещё не вошла в класс.

— А я уже насчитал тебе двенадцать желаний! — ехидно захихикал Петька. — Так что готовься.

Когда урок закончился, Петька, фыркнув, заявил Владику:

— Вот, значит, моё первое желание. Подойди к Катьке Плюшкиной и пропой приятным голосом. С чувством:

Свет мой, Плюшечка, скажи,

Да всю правду доложи,

Я ль на свете всех милее,

Всех румяней и белее?

— Да ты что, Петька! — ужаснулся Владик. — Меня же засмеют все! Не стану я это делать! Придумай лучше другое желание!