История ордена тамплиеров (La Vie des Templiers) - Марион Мелвиль

Братья также могут попросить мясо для прислуги — полагающееся слугам, — если они предпочитают его; но они не должны есть то и другое, и замена должна быть менее изысканна, нежели основное блюдо.

Тамплиеры постятся в Сочельник и во время Великого поста, тогда как два праздника: Рождество и Пасха, как и два заговенья, в воскресенье перед днем зимнего св. Мартина (11 ноября) и в последний день масленицы (Mardi gras) — являются поводом для великих празднеств и хорошего стола. На Рождество в общине подают «два или три блюда, чтобы тот, кто не пожелает есть одно, ел бы другое. И когда наступает воскресенье, вторник или четверг, им обыкновенно подают свежую или соленую рыбу или другой компанаж»{73}. Прочие дни недели им приходится худеть. Если командор покупает рыбу за свой счет, — обычно для понедельника или среды, — он может отменить одно из прочих блюд. В пятницу подают вареное блюдо, а потом салат, «травы», как и теперь его называют на юге Франции. Но каждый брат может попросить то, что дают оруженосцам или домашней прислуге, и взять оттуда, если ему это нравится больше, чем меню монастыря. Командор палат присматривает за столовой и оруженосцами, которые подают блюда, и распределяет порции, сколь возможно, поровну. Каждый может предложить из своей миски соседям, «которые находятся рядом с ним на расстоянии не более его протянутой руки; и всегда тот, у которого самое лучшее, должен предложить тому, у кого самое худшее». Магистр — единственный, кто пользуется привилегией посылать блюда, кому пожелает, даже братьям, которые несут наказание и едят на земле. Поэтому перед магистром ставят «достаточно для троих или четверых». Остатки, которые должно оставлять насколько возможно красивыми и целыми, предназначены бедным. В монастыре положено хранить молчание во время трапез, в то время как писец читает громким голосом отрывок из какой-либо поучительной книги. Никто не должен вставать из-за стола до окончания обеда, по крайней мере, если у него не идет носом кровь, «ибо такой может встать не спрашивая и потом вернуться к трапезе, когда кровь у него остановится» (контузии головы и их последствия должны были быть частыми!). Но все выходят, если кричат: «К оружию!» или: «Пожар!», или если жеребцы дерутся на конюшне.

В послеполуденный час тамплиеры еще раз произносят молитву девятого часа и вечернюю, звоня в колокол, чтобы собрать общину. Отсутствовать могут «на молитве девятого часа и вечерне, и на обеде и ужине <…> брат-пекарь, если у него руки в тесте, и брат из большой кузницы, если у него на огне раскаленное железо, и брат из кузницы, если он подковывает коня <…> или брат, который вымыл голову (!)». Но по окончании работы все они должны отправляться в часовню, чтобы прочесть молитвы, ими пропущенные.

После вечерни настает час ужина, подаваемого таким же образом, как и завтрак. Однако в дни поста тамплиеры принимают только один обед после молитвы девятого часа (около трех часов пополудни). Во время Великого поста, в постные дни, они едят лишь после вечерни, в пять или шесть часов вечера.

При колоколе к повечерию все собираются в часовне или во дворце; им подают легкое угощение, «воду или разбавленное вино, если угодно магистру, или то, к чему привыкли в этом Доме». Затем маршал или командор дает распоряжения на завтрашний день, и читают молитвы.

И когда повечерие отслужено, каждый брат должен пойти посмотреть на своих лошадей и сбрую, и если он хочет что-либо сказать своему конюшему (оруженосцу), он должен сказать это учтиво и мягко, а потом может идти ложиться. И когда он ляжет, то должен прочитать «Отче наш», чтобы, ежели он совершил какой-либо проступок после того, как отслужено повечерие, Бог простил ему. И каждый брат должен хранить молчание с начала повечерия до конца молитвы первого часа, если нет какой-либо необходимости (в разговоре).

Тамплиеры повторяют «Отче наш» четырнадцать раз в каждый час молитвы — семь утром, в честь Богоматери, семь днем, и восемнадцать — на вечерне. Кроме того, чтение шестидесяти «Отче наш» дополнительно — каждодневная обязанность: «то есть тридцать за умерших, дабы Бог освободил их от мук Чистилища и поместил в Рай, а другие тридцать — за живых, дабы Бог охранил их от греха и простил им проступки, совершенные ими, и привел их к доброму концу». Несмотря на благоговение перед Девой Марией, тамплиеры не читают регулярных Ave (Богородице Дево, радуйся).

Но утренние часы Богоматери должны всегда в Доме читаться первыми, за исключением молитв к Богоматери из часов конца дня, которые читают всегда последними, поскольку Богоматерь положила начало нашему ордену, и в Ней и Ее чести, если Богу угодно, пребудет конец наших жизней, и конец нашего ордена, когда Богу будет угодно, чтобы таковой конец настал.

Для нас, знающих, каким был этот конец, глухая тревога звучит в этих словах.

Изложив все этапы дня, редактор статутов переходит к разным деталям. Все должны присутствовать в конце молитв, потому что это момент, когда бывает перекличка и отдаются приказы. Один брат может взять разрешение на отсутствие для другого, но если командор видит, что тамплиер слишком часто уходит, он должен «наставить его и попросить, чтобы он держал себя так, как ему велит это устав». При всяком приказе повторяют: «Во имя Бога, дорогой сир».

Статуты настаивают на ответственности тамплиеров за их лошадей, вооружение и все имущество Дома. Ничто не принадлежит им лично, даже их одежда лишь одолжена им. Если они пожелают организовать состязания по стрельбе из лука или арбалета, они должны биться об заклад только на поделки, которые не стоили денег — колышки для палатки или «закрытый фонарь <…> И каждый брат ордена Храма может соревноваться с другим на десять кусков свечи без разрешения, но не боле; и таким образом, может потерять их в один день. Он может также поставить против кусков запасную тетиву от своего арбалета, но он не должен оставаться без тетивы ночью без разрешения». Они также развлекаются игрой в колышки, классы, форбот, но не заключая пари. Шахматы, шашки и таблички (триктрак) запрещены братьям. В Средневековье шахматы считались опасной игрой, слишком частым источником ссор. Не в одном героическом романе показан молодой паж, распростертый на земле, с головой, проломленной ударом шахматной доски, — это сын Ожье Датчанина, убитый наследником Карла Великого.{74}

Братьям монастыря запрещено входить в город, деревню, замок или сад ближе, чем на лье от места стоянки, где располагается монастырь. Братья-ремесленники, напротив, могут туда идти, если того требует работа. Позволено пить вино с епископом или архиепископом, или даже у рыцарей св. Иоанна, — если на тот момент отношения между двумя рыцарскими орденами довольно сердечные.

Тамплиерам запрещено «держать „Свод“ и устав, если их не держат по разрешению монастыря». Устав — есть устав первоначальный, на латинском или на французском языке; «Свод» представляет иерархические статуты, дополненные в течение XII в., где говорится об установленных правах и обязанностях всех людей ордена. Объяснение подобного запрещения довольно любопытно: «Поскольку конюшие (оруженосцы) иногда их находят и читают, и таким образом открывают наши установления мирянам, каковое дело может быть в ущерб нашему ордену. И чтобы такое не могло случиться, монастырь установил, чтобы ни один брат их не держал, если ему они не были вручены и если он не тот, кто может их держать по своей должности». Это запрещение вполне обоснованно, но оно принесло ордену много больше зла, нежели возможная болтливость оруженосцев, создавая тайну там, где ее вовсе не было. В дальнейшем выяснится, как то же самое введено в отношении капитулов, которые были только дисциплинарными советами, но из которых народное воображение создаст место грязных и постыдных оргий.

Ничто в статутах не заставляет заподозрить финансовое могущество ордена Храма, но положения о расходовании денег, которые могли бы пройти через руки братьев, исключительно суровые.

Никто не должен ни носить, ни держать деньги без разрешения. Когда брат просит деньги у какого-нибудь из наших бальи, чтобы что-либо купить, он должен купить это как можно скорее <…>, а другую вещь не должен покупать без разрешения.

Каждый брат ордена Храма, и магистр, и прочий, должен тщательно остерегаться, чтобы не носить ни личных денег, ни золота, ни серебра; ибо монах не должен иметь ничего своего; как говорили святые, монах, имеющий су, не стоит и су.

Лишь командоры и бальи хранят средства, необходимые общине. Если по смерти брата обнаруживают в его вещах деньги или если он поместил их вне Дома, «<…> сей дурной брат не должен быть ни погребен вместе с другими <…>, ни положен в освященную землю, и братья не обязаны ни произносить за него „Отче наш“, ни отправлять службу, которую они должны отслужить за умершего брата, но должны похоронить его как раба, от чего сохрани Господь всех братьев Храма <…> И знайте, что если сам магистр отдал такого рода приказ за пределами Дома и умер, не признавшись в этом, с ним должно поступить так же и хуже <…>, ибо знайте, что чем больше у человека есть, тем большим он обязан в нашем Доме, если ему случится совершить нарушение умышленно».