Отборная попаданка архидемона (СИ) - Свадьбина Любовь

Леонхашарт отступает в коридор и напоминает казначею о ценности невест:

— Это проект сектора Возмездие, в него вложено столько денег, что траты на охрану — мелочи.

— Вот пусть сектор Возмездие их и охраняет, если им так надо, — сердито отзывается казначей Юнидатус. — Вы хоть знаете, сколько денег они ежегодно требуют на охрану? Пусть поделятся для своего проекта!

— Нужно сменить крышу ангара на более надежную.

— Вы и так уже повысили меры безопасности четвертого факультета. Куда больше? Это отбросы общества, большая их часть

— неполноценные подданные, им хватит того, что есть.

Прикрыв глаза, Леонхашарт глубоко вдыхает, восстанавливая спокойствие, отгораживаясь от тихого шепота Анастасии в ухе, а потом начинает говорить: о том, что эти «отбросы» стоят между Безымянным ужасом и остальными жителями Нарака, о том, что неполноценное подданство дается им с одной целью — поставить в безвыходное положение, чтобы они не могли отказаться от работы корректировщиками, что все это презрение к ним и именование их неполноценными, мясом — не более чем попытка снять с себя чувство вины за похищения, разрушенные жизни и их раннюю смерть.

— Они умирают ради нас, Юнидатус Тарот, извольте относиться к ним с уважением и проявлять должную заботу, — заканчивает Леонхашарт свою неожиданно пламенную речь. — Подписывайте мою заявку.

На другом конце линии повисает тишина. Кашлянув, Юнидатус Тарот совсем иным тоном отвечает:

— Леонхашарт, а вы становитесь похожи на своего отца… Хорошо, я подпишу заявку. Но в следующий раз давайте без патетики, я больше люблю сухие факты.

Связь прерывается. Леонхашарт смотрит на экран и не сразу замечает, что по коридору почти беззвучно приближается орчиха с литровым стаканом кофе. Ее белый халат развевается, тускло поблескивает бейдж. С опаской поглядывая на Леонхашарта, она заходит в комнату перед помещением с томографом, Леонхашарт ступает следом за ней и чуть не натыкается на резко остановившуюся женщину.

Водитель расслабленно лежит на каталке, глаза закрыты. Лекарских братьев, привезших его сюда, нет. Еще до того, как орчиха подходит к неподвижному телу и проверяет пульс, Леонхашарта охватывает холод осознания: водитель, его возможный свидетель против сектора Возмездие, мертв.

* * *

После обеда слова я повторяю с еще большим энтузиазмом: перспектива получения денег для капиталовложений и должности стимулируют быстрее освоить письменность. К тому же всегда есть вероятность, что кто-нибудь из женихов помешает, я же для троих из них просто медом намазана.

Так что я ничуть не удивляюсь, заметив, что напротив меня кто-то садится. Правда, темная фигура мелковата для женихов. Поднимаю взгляд: черный комбинезон студентки четвертого факультета, необъятная грудь, каштановые волосы до плеч, дешевые очки в пластиковой оправе… Маскировка не может скрыть от меня красноволосую Юмаат. А даже если бы я ее не узнала из-за парика и студенческой формы, выглядывающие из нагрудного кармана и волос механические тараканы с красными глазками, мигом развеяли бы все сомнения.

ГЛАВА 24

Прижав палец к губам в универсальном призыве к молчанию, Юмаат выкладывает на стол прямоугольный прибор и переключает один из трех тумблеров. Затем вытаскивает из кармана на груди массивную прищепку и, перегнувшись через экран терминала, привешивает ее на мой кристалл-индикатор с микрофоном. После этого Юмаат переключает еще один тумблер на прямоугольном приборе и улыбается мне:

— Теперь мы можем поговорить спокойно.

Не бросается на меня с намерением препарировать — уже хорошо.

Снимая громоздкие наушники, оглядываю читальный зал: лица библиотекаря не видно за книгой, Лисса и Найтеллит склонились над терминалами и зубрят, на другом конце зала пара бледных парней что-то судорожно переписывают из одной книги.

— Я слушаю твое предложение, — говорю я: раз Юмаат все равно пришла, почему бы не выяснить подробности?

— Ты станешь носить приборы, которые будут снимать твои показатели, отдавать моим демонам и надевать другие, периодически вечерами будешь тайно приходить на более детальное обследование в одном из классов, подпишешь договор о передаче мне тела в случае смерти, а я никому не расскажу, что ты скрываешь саламандру, и не отниму ее у тебя. Ее мы тоже будем исследовать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Моя ящерка оказывается саламандрочка… И механический таракан успел ее засечь. Но раз Юмаат согласна оставить ее мне, все не так страшно. Поэтому я отвечаю:

— Давай так: это все, кроме договора о передаче тела, и никаких копаний в моих внутренностях, максимум — сдам кровь, слюну, выделения там на анализ, плюс ты будешь платить мне за участие в исследованиях, консультировать по поводу нюансов жизни здесь, которые меня заинтересуют. Если понадобится защита, ты сделаешь все возможное, чтобы мне помочь. И, — приподнимаю прищепку с глушилкой, — это ты оставишь мне.

— Ты понимаешь, что укрывательство саламандр противозаконно? И что сюда уже вызвана служба зачистки, чтобы найти ее и уничтожить.

— Мне все равно, — как можно равнодушнее сообщаю я. — Для тебя дополнительные пункты не слишком обременительны — это вовсе пустяк, а в обмен ты получаешь возможность изучить меня… и саламандру.

— Но ты подпишешь завещание о передаче мне тела.

— Прости, я не слишком тебе доверяю, поэтому завещание подпишу в более позднем возрасте.

— Но ты подпишешь? — Глаза Юмаат загораются нездоровым энтузиазмом.

— Я обдумаю это, если меня устроит исполнение тобой остальных пунктов сделки, — отвечаю я. Я не слишком суеверна, но от разговоров о завещании собственного трупа мороз по коже пробегает

Прикусив губу, Юмаат щурится. Думает Чтобы показать ей мою слабую заинтересованность в сделке, надеваю наушники и снова обращаю внимание на экран терминала, начинаю повторять буквы и собирающиеся из них слова.

— Я не смогу тебя консультировать, — отзывается Юмаат, и когда я приснимаю наушники, она, поглаживая механического таракана, поясняет: — Я слишком занята исследованиями, чтобы постоянно на тебя отвлекаться, но могу выделить тебе лаборанта, чтобы он исполнял всякие пожелания. — Юмаат неопределенно взмахивает рукой.

— Лаборанта, который сможет мне грамотно все объяснить и о быте, и законах, и об экономике, и о нюансах жизни здесь, — уточняю я, едва сдерживая улыбку: хе-хе, да мне тут целого личного помощника предлагают!

С ним, конечно, надо будет держать ухо востро и беречь здоровье, чтобы раньше времени не попасть к Юмаат, но… это ведь такое подспорье!

— Найду такого, — соглашается Юмаат

— Осталось оформить договор, — я окончательно откладываю наушники.

— У меня бланки только для завещания тела, — вздыхает Юмаат. Но тут же оживляется. — Заполним в свободной форме.

Как хорошо, что я упорно учила алфавит.

* * *

Подписав последний протокол свидетельских показаний, Леонхашарт поднимается из-за стола секретаря управляющего больницей. Следователи не задают лишних вопросов, после него в комнату вводят орчиху, отвечающую за томограф, чтобы она письменно подтвердила свои показания: вышла на перерыв выпить кофе, вернулась — а на рабочем месте труп. И архисоветник.

Леонхашарт понимает, что ситуацию могут повернуть против него, — вплоть до обвинения в убийстве, — но он настолько шокирован, что пока не представляет, что этому противопоставить, кроме отсутствия у него мотива избавляться от возможного свидетеля попытки его запугать или убить.

В наушнике Анастасия шепчет слова, и ее голос, сочетающий в себе твердость и мягкость, текучесть и жесткость, выдергивает Леонхашарта из шокового оцепенения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Я допустил ошибку, — признает он, стоя в светлом коридоре. — Но это не повод стачивать рога. В следующий раз я должен быть осторожнее и внимательнее».

Поднявшись на крышу, Леонхашарт расправляет крылья и устремляется к своему дому. Ветер бьет в лицо, треплет волосы, шелестит в крыльях, и неторопливый полет над гудящими улицами разжимает тиски, сковывающие грудь Леонхашарта, мешающие ему дышать с того самого момента, как он осознал свой провал.