Я пришла издалека - Анна Линн

– Она спасла нас.

– Но она убийца. Ведь это она отравила своего мужа?

– Да, но это долгая история. Я расскажу тебе позже, если хочешь.

Утром Джейми был угрюм и неразговорчив. Мне показалось, он принял какое-то решение. Мы снова отправились в путь. Он ожесточенно гнал коня. Куда? Я не спрашивала его. Я снова и снова возвращалась в мыслях к нашему вчерашнему разговору. Смешно, но я сомневалась, что он поверил мне.

Внезапно Джейми остановил коня. Я подняла глаза и остолбенела. Впереди виднелся знакомый каменный круг. Мы были на Грэт-на-Дан. Джейми скептически следил за меняющимся выражением моего лица.

– Так ты не знала, что мы едем сюда? – спросил он недоверчиво.

– Я думала о другом и не смотрела по сторонам. Я не ожидала…

– Это здесь, так? – грубо спросил он.

Я молча кивнула. Он повел, почти потащил меня за руку в каменный круг.

– Может быть, это не повторится. Я не знаю. Может быть, это работает только в определенные дни года. Я пропала из своего времени в день равноденствия.

– Что ты тогда делала?

– Ничего особенного. Я просто ходила между камней, смотрела на них, потом прикоснулась вот к тому, расколотому.

– К этому? – Похоже, он сильно сомневался в моих словах.

– Осторожнее! – Мне становилось не по себе при одной мысли о том, чтобы приблизиться к камню.

Он посмотрел на меня, взял за руку и подвел к камню. Я пыталась упираться, но это было все равно что удержать на месте самосвал. Он приложил мою ладонь к камню и прижал, чтобы я не могла отдернуть руку. Я снова услышала не то жужжание, не то гудение, и хаос снова охватил меня. Я погрузилась в тьму и боль.

Я слышала голос, настойчиво повторяющий мое имя. Это был Джейми. Я с трудом открыла глаза. Надо мной склонилось его бледное встревоженное лицо, с капельками пота на лбу.

– Прости меня. Прости. Ты так меня напугала. Ты начала уходить, и у тебя было такое лицо, будто ты перепугана насмерть. Я… Я оттащил тебя от камня. Господи, я думал, ты умерла.

– Зато ты убедился, что я говорю правду, – ответила я грубо.

Он вскочил, подбежал к камню и приложил к нему руку. Ничего. Он бросился на камень с разбегу. Ничего. Он обошел его со всех сторон, забрался на него и уселся в расщелине.

– Похоже, на мужчин это не действует, – предположила я. – В шотландских сказках пропадают исключительно женщины.

– В любом случае это не действует на меня, – сказал он, подходя ко мне. – Я должен проститься с тобой, Джулия.

– Почему? – Мое сердце сжалось.

– Там твой дом. Там Эндрю. Здесь нет ничего для тебя, кроме боли и жестокости.

– Ничего? Ты уверен?

Он не ответил и пошел прочь.

– Джейми!

В моем крике звучало такое отчаяние, что он остановился и повернулся ко мне. Он долго смотрел на меня не отрываясь.

– Я буду ждать тебя до заката в заброшенной хижине, внизу по склону.

– Я должна тебе сказать…

– Я не хочу, нет, я не могу ничего слушать! – Его глаза слезились от ветра. Или не от ветра.

– Это насчет восстания. Джейми! Выслушай же меня!

– Восстания? – Теперь он взял себя в руки и слушал. Даже глаза перестали слезиться.

– Оно будет, в этом Дугал прав. Но армия доброго принца Чарли долго не продержится. И все кланы, поддержавшие его, будут разгромлены и никогда больше не поднимутся. Ради Бога, не вмешивайся в это, держись в стороне. И не позволяй тем, кто тебе дорог, участвовать в этом самоубийстве. Ты слышишь меня?

– Да, я слышу. Прощай, Джулия… Юлия, – поправился он, улыбаясь. – Мне трудно выговаривать твое новое имя.

Он ушел. Я провожала взглядом его фигуру, пока она не исчезла за склоном. Я осталась наедине со своими мыслями. На этот раз мне придется сделать выбор. И этот выбор будет окончательным. Обжалованию не подлежит. Но как? Как я могу выбрать?

Там после смерти дяди Сэма у меня не осталось никого, кроме Андрея. Здесь у меня не было никого, кроме Джейми.

Я любила Андрея. Мы прожили с ним четыре года, и еще два года я старалась его забыть. И забыла; но стоило мне увидеть его, я вновь заболела им. Но для того, чтобы жить вместе, нужно нечто иное, чем просто любовь. Мы пытались, и у нас ничего не вышло. Боюсь, наши желания не совпадали. Мы хотели друг от друга невозможного. Или почти невозможного. Мы были вдвоем, но не вместе, мы были рядом – и все же далеко друг от друга, каждый погруженный в себя.

Я любила Андрея, но я любила и Джейми. Меня тянуло к нему с самой первой минуты, когда я увидела его и услышала его голос. Мы были знакомы всего полгода и все время попадали в разнообразные передряги. В этом враждебном мире я могла доверять только ему, и я чувствовала себя в безопасности. Мне было легко с ним. Он не задавал вопросов, не требовал ничего, он просто отдавал мне всего себя, искренне и открыто. Когда мы были вместе, нам не нужны были слова, ничто не имело значения.

Тяжело взвешивать чувства. Особенно чужие. Я знала, что Джейми любит меня, не требуя ничего взамен. Любил ли меня Андрей? Наверное, да, но это была любовь эгоистичного человека. Кому из них я причиню больше горя, выбрав другого? Как можно это посчитать? Посмотрим на проблему с другой, рациональной стороны. В двадцатом веке жизнь проста и комфортна.

Автомобили, электричество, компьютеры, газовые плиты, горячая вода, медицинская помощь… Но при этом, чтобы заработать себе на жизнь, я должна была бросить любимую работу. Жизнь в моей родной стране стала непредсказуемой. Здесь, в Шотландии восемнадцатого века, жизнь опасна и жестока. Зато природа еще не загрязнена, земля, вода и воздух экологически чисты. Это с лихвой компенсирует отсутствие некоторых бытовых удобств. И люди здесь проще. Не глупее, нет, но проще. Они более открыты, более искренни. С ними гораздо легче, чем с замкнутыми и подозрительными современными городскими жителями.

Я встала и осторожно пошла по направлению к камню. Один шаг, другой, третий… Я остановилась, пытаясь заставить себя сделать еще один, последний шаг. Никак. А если попробовать в другом направлении? Шаг, другой, и вот я уже бежала вниз по склону с колотящимся сердцем, надеясь только, что Джейми еще ждет меня.

Издали я увидела его коня, пасущегося на привязи. И какая-то тяжесть исчезла с моей души. Я влетела в хижину как на крыльях. Он спал на полу, свернувшись калачиком и закутавшись в плед. Последние лучи заходящего солнца падали на его лицо, с которого даже во сне не изгладилось выражение мучительной боли. Как ребенок, плачущий во сне. У меня сжалось сердце. Я осторожно опустилась на колени и улеглась рядом с ним. Не просыпаясь, он протянул руку, чтобы обнять меня. Я прижалась к нему, вжалась в него, как будто боясь, что кто-то захочет оторвать нас друг от друга. Он проснулся, лихорадочно покрывая меня поцелуями…