Федин - Юрий Оклянский

«В Ленинграде, на Невском, — вспоминает В. Шкловский, — в старом дворе двухэтажного широкого Гостиного двора, во внутреннем помещении, Федин создал „Издательство ленинградских писателей“… Издательство делало оборот в 600 тысяч и на четверть обрастало прибылью. В этом издательстве было четыре работника. Их хорошо знают, помнят… Издавали книги, которые приносили ленинградские писатели… Вот в этом самом помещении… начали организовывать и издавать „Библиотеку поэта“. Серию, как мне кажется, не имеющую себе в мире равной».

Подопечное издательство было не единственной общественной заботой Федина. С 1926 года он являлся заместителем председателя ленинградского правления Всероссийского Союза писателей. Эту довольно неоднородную по составу творческую организацию, председателем которой до своей смерти в декабре 1927 года был поэт-символист Федор Сологуб, Федин стремился сплотить конкретными делами. Хлопотливый пост секретаря правления одно время занимал единомышленник Федина Н.С. Тихонов. Бурные собрания Союза ленинградских писателей проходили в Доме книги.

Свое влияние Федин использовал для поддержки крупных явлений развивающейся советской литературы.

В 1925 — 1926 годах в разных журналах и газетах публиковались отдельные главы романа А. Фадеева «Разгром». Произведение было новаторским по содержанию и форме. Молодой автор правдиво живописал героические подвиги и трагедии гражданской войны. Почти весь партизанский отряд, руководимый большевиками, в финале романа погибал.

Уже газетно-журнальные публикации возбудили противоречивые толки. Приверженцев плакатного изображения гражданской войны смущало слишком точное и неприкрашенное воспроизведение трудностей борьбы за революцию; «левую» эстетствующую критику не устраивала традиционность авторского письма, «оглядка на классику», стремление развивать в современных условиях художественное наследие Льва Толстого. «Разгром Фадеева» — так называлась статья О. Брика, которой он отозвался на выход романа отдельной книгой (первое слово в названии статьи намеренно употреблялось без кавычек).

Рукопись романа автор представил в ленинградское издательство «Прибой». На отзыв ее дали Федину.

Федин решительно поддержал рукопись. Смысл отзыва состоял в том, что произведение принадлежит таланту многообещающему, писателю, отчетливо сознающему, «насколько велико значение традиции русской литературной классики для воплощения в художественный образ человека социалистической эпохи, борца за народный советский строй».

Завязалось и личное знакомство Федина с 25-летним автором «Разгрома». «Он был романтичен, когда мечтал о будущем своих героев, реально изображая тяжесть их жертв ради победы революции, — вспоминал Федин в 1956 году. — Трезвость и восторг — приметы писательского голоса Александра Фадеева… Я помню, как — тоже около тридцати лет назад — он смело развертывал мне свой замысел дальневосточного романа, который затем извилистыми путями превращался в эпопею „Последний из Удэге“…»

Отзыв Федина на рукопись «Разгрома» много значил для Фадеева. Даже четверть века спустя писатель не забыл этого эпизода и встреч с Фединым, относящихся к поре, когда в журналах печатался роман «Братья». «Теперь уже десять лет разницы наших возрастов не имеют того значения, какое они имели двадцать пять лет назад, — писал Фадеев Федину в марте 1952 года. — Тогда ты был для меня писателем старшего поколения. И я никогда не забуду, что ты был первым, кто заметил и поддержал рукопись „Разгрома“.

С того момента, когда я прочел „Города и годы“, и с первых дней нашего знакомства я почувствовал в тебе ту предельную писательскую честность, которая является одной из главных черт… русской литературы. Глубоко национальные истоки „Братьев“ только укрепили во мне это чувство».

При любой возможности Федин встречался с читателями. В феврале 1928 года газета «Саратовские известия» поместила сообщение о приезде в город писателя-земляка: «2 февраля Константин Федин выступил на литературном вечере, устроенном в Доме работников просвещения. На вечере присутствовало около 200 человек. Федин прочел присутствующим первые три главы из своего нового романа „Братья“… Во втором отделении вечера писатель рассказал, как он писал повесть „Трансвааль“… прочитал вторую главу из „Трансвааля“.

Хотя в те годы Федин еще не полностью освободился от ошибочных представлений о „специфическом“ в искусстве, что сдерживало его участие в публицистике, при случае писатель тотчас обращается в темпераментного газетно-журнального корреспондента. Таковы путевые очерки для „Красной газеты“, возникшие во время плавания по Угре и Оке летом 1926 года, — „В лодке“. Это веселые репортажи об общественно-политических переменах, наблюдаемых в городах и деревнях по пути следования — от смоленского захолустного Юхнова, который поголовно слушает московскую радиостанцию имени Коминтерна, до торгово-ярмарочной Калуги.

Отзывается писатель и на события культурной жизни страны („О Пушкине. К 90-летию со дня смерти“, „О „социальном заказе“), следит за международной обстановкой („Омраченный Рейн“)… Осенью 1927 года, напряженно работая над завершающими главами романа „Братья“, который „продолжениями“ печатался в журнале „Звезда“, Федин позволил себе краткую передышку. 12 сентября в Ялте он стал очевидцем страшного стихийного бедствия. Немедленным публицистическим откликом явился очерк „Землетрясение в Ялте“. Напечатанное в газете яркое описание трагического несчастья стало одним из лучших очерков в сборнике — издании Комитета содействия борьбе с последствиями землетрясения в Крыму при Наркомздраве РСФСР — „Писатели в Крыму“ (М., 1928).

На какие бы стороны тогдашней общественно-культурной жизни, в которой участвовал Федин, ни посмотреть, было не только трудно, хлопотно. Было молодо, весело…

26 декабря 1927 года приверженцы и почитателя А.М. Горького в Ленинграде устроили к 35-летию его литературной деятельности, как бы сказали теперь, спектакль в концертном исполнении по пьесе „На дне“. Со сценической декламацией „в лицах“ на вечере в Доме работников просвещения выступали: А. Толстой (Лука), К. Федин (Васька Пепел), Н. Тихонов (Татарин), А, Чапыгин (Костылев), В. Каверин (Бубнов), С. Маршак (Сатин)…

Одна из зрительниц, сидевших в зале, старая писательница Е.П. Леткова-Султанова, на следующий день так передавала свои впечатления в письме юбиляру: „Вчера был незабываемый вечер… Когда на эстраду вышли Федин…, Толстой, Н. Тихонов и др. — по залу прошел какой-то особый гул, какой бывает в редкие, особенные минуты в толпе. Читали очень хорошо. Вернее, играли, чем читали, потому что в книги не смотрели, но играли только на интонациях, без движений, сидя вразброс, по ходу разговора… Так подают Чехова художественники…“