Душа взаймы. Эзотерический триллер - Владимир Караев

К Михе пошли деньги, «мани», «капуста», «бабло». А с ними пришли «БМВ», дорогие, знаковые шмотки, часы «Марин-Бреге». Часы, причем, не простые, а швейцарские, как неожиданно выяснилось для него самого, оказались мишкиной слабостью.

С бизнесом, правда, ушло все свободное время, которого и так-то было чуть – Израиль страна очень работящая. Встает рано, работает много – в семь утра операционная уже гудит – ложится поздно. Здравствуй, хронический недосып, деловые неизбежные российские пьянки, нервные срывы…

«Господи, ну что же это я, – Миха досадливо поморщился. – Это уже отдельная лекция на тему: „Медицинский туризм и его последствия для всех участников процесса“».

Эля перебила его мысли, дернув за руку:

– Две вещи. Меня поражают здесь две вещи…

– Первая, это, конечно, несоответствие между истинными размерами офиса, и тем, каким он, по идее, должен быть. – Миха приосанился. Он и сформулировал четко и красиво, и перед Элей смог покрасоваться умом и сообразительностью.

Эля, однако, только дернула плечиком:

– Это, милый, вторая вещь… А первая, – она посмотрела на Миху, и впервые за последние несколько недель ее глаза засветились надеждой на спасение и, от этого, невероятной радостью. – Ты как себя чувствуешь, солнце?

Сердце Михи ухнуло и пропустило удар. Он осторожно потянул в себя воздух. Боль привычно шевельнулась, просыпаясь, как всегда, при глубоком вдохе. Выпустила когти. Миха зажмурился, закусил губу, в ожидании раздирающего удара. Но боль лишь провела лапой по желудку, как будто бы ее лишили сил, и спряталась, затаилась клубочком, рыча от злости.

Миха вдохнул еще раз, поглубже. Чистый свежий воздух полился нектаром в легкие. Боль метнулась внутри, попыталась скрутить, бросить на колени, заставить кричать. Но силенок-то у нее поубавилось, господа, явно поубавилось! Только на холодную испарину и хватает… Но мы, врачи, люди привычные, нас этим не возьмешь!

Никакого логического обоснования. Ничего кроме двух глупых мыслей в голове.

Первая: «Все смешалось в доме Облонских». Вторая: «Эко хвост-то прижали!», с явным туповатым, просторечивым оттенком. Причем, кому прижали хвост, то ли медицине, то ли боли, Миха не знал.

Эля смотрелась зеркальным отражением его растерянности.

– Ты чувствуешь…

– То же, милый, что и ты!

Сбоку тактично откашлялись.

– Здравствуйте! – напомнила о себе забытая в сутолоке событий и впечатлений секретарша.

– Ой! – Эля вздрогнула и отпрянула от Михи. – Здравствуйте!

Секретарша вышла из-за стола. Темно-серый деловой костюм, юбка до середины икр, белая блузка. Ноль украшений. Серая мышка. Крепкое, политкорректно правильное, бесполое рукопожатие в стиле «Мы дети Обамы».

– Очень приятно познакомиться. Я – Нина. Как наверняка догадались – секретарша. Впрочем, Эле я уже имела честь представиться по телефону.

Эля смутилась, виновато покосилась на Мишку. Впрочем, ей казалось, что имя Нина в телефонном разговоре не прозвучало. Хотя…

– А вы – господа врачи…

– Можно просто: Эля и Миха. Очень приятно, – улыбнулась ей Эля за них обоих, и пожала протянутую руку, – и нам назначена встреча с господином… – она вопросительно замолчала, приглашая секретаршу продолжить.

– Конечно! – бодро согласилась секретарша. – Но босс, как вы сами слышали, попросил подождать несколько минут…

Эля поджала губы. Имени хозяина секретарша так и не назвала.

– А это был он? Он, что, сам нам открыл дверь?

– Собственной персоной? – вмешался Миха.

– Да, сам! – гордо улыбнулась Нина. – Большая редкость увидеть две Божьи Искры, объединенные в пару! Вот босс и вышел поприветствовать вас лично.

Эля удивленно приподняла брови, а Миха вопросительно прищурился.

– Прошу прощения… – одновременно вырвалось у них, они переглянулись, и Миха продолжил, – как вы сказали? Божьи…

– Объяснять что-либо клиентам – не моя прерогатива, – предрешая вопрос, Нина выставила вперед левую ладонь знаком «стоп». – Он сам все объяснит. Чуточку терпения.

В речи ее проскальзывал странный, непонятный акцент. Он не ассоциировался у Михи ни с одним из слышанных прежде.

– Вам капучино? Минеральную воду без газа? – она кивнула с улыбкой Эле, и повернулась к Михе. – А вам смертельно крепкий двойной «макиато» и «колу-зирро»? Алкоголь не предлагаю, так ведь? – неожиданно добавила вдруг секретарша, сама смутилась своей бестактности, зарделась и вылетела за дверь, в офисную кухню, наверное.

Оба несколько оторопели. Их вкусы и предпочтения, конечно, не являлись тайной за семью печатями, но зачем Магу понадобилось это выяснять? Не такие они важные персоны… Так же, как и факт Мишиной «завязки». Мишка семь месяцев назад, после очередной пьянки, понял: завис над пропастью, еще немного – нырнет с головой, и не вынырнет. Еле-еле смог остановиться. Раньше тоже, бывало, удавалось тормознуть, но через пару месяцев срывался. В этот раз решил – все, окончательно! И поверил.

Так оно и пошло, слава Богу.

– Не понимаю, как они… – начала Элька,

– А почему боль притупилась? – перебил ее Мишка. – А размеры офиса? А потолок сводчатый? Это ты понимаешь?

Он нервно дернул плечом:

– А Божьи Искры какие-то? Это нас так обозвали, между прочим!

– Успокойся, пожалуйста! – нервно фыркнула Эля, и повернулась к нему спиной. – Откуда мне знать? Сейчас Маг вернется, вот у него и спросишь!

И подошла ближе к столу секретарши, рассмотреть картину на стене. Единственное, как уже было сказано, цветовое пятно на белоснежно-стерильных стенах.

Картина была довольно большой – метр на полтора, наверное. На ней был изображен уходящий от нас вдаль по пустыне воин. Древний воин. Широкая обнаженная спина была туго перетянута кожаными полосами нагрудных доспехов. Заплечные ножны пусты. Поверх них, на мощные мышцы спины, обрушивался длинный хвост черных вьющихся волос.

Походка воина была расслабленной – последний бой недавно окончился, его десница еще крепко сжимала огненный меч… «Огненный?!» – удивилась про себя Эля. Пригляделась. Да, меч в руке воина пылал языками огня, или же, казалось, весь состоял из пламени. А новый бой еще только предвещали неясные багровые всполохи за низкими холмами на горизонте, покрытыми жухлыми кустами.

Картину писал неплохой художник, но непрофессионал, не чувствовалось в нем годов, отданных мучению ученичества, овладению рисунком и чувством перспективы. Эля считала себя человеком, понимающим толк в живописи.

Но зато неизвестно почему возникала полная уверенность в том, что автор являлся свидетелем, очевидцем, если не участником запечатленного им события.

– Нравится? – звякнула подносом Нина, бесшумно вынырнувшая из кухни, и уже шустро расставляющая по столу чашки с ароматнейшим кофе, запотевшие до инея бокалы с водой и колой.

– Э-э-э… – неопределенно протянула Эля.

– Хозяин, знаете ли, иногда грешен. Любит писать маслом. В основном военная тематика разных веков. Этот «шедевр», – с иронией отозвалась Нина о творчестве босса, – один из самых любимых. Потому и висит тут. Только посетителей смущает, – вздохнула она, и неодобрительно поджала губы.

– И много у вас посетителей? – попытался придать разговору деловую направленность Мишка.

– Таких, как вы – шестая пара.

– Угу. А за какое время? – Миша попробовал схитрить.

– А за все время, – без улыбки ответила секретарша, и подняла на Миху глаза.

Он встретился с ней взглядом, и не было в ее глазах ничего девичьего или по возрасту наивного. В них светилось то глубокое знание, что обретается с опытом долгой, очень долгой жизни, которую просто не могла прожить эта девчонка, лет двадцати с небольшим от роду.

– Что ж это я! – спохватилась она, – ваш кофе остывает!

И она, ловко перегнувшись через весь стол, поставила перед Михой его двойной «макиато».

Миха считал себя ценителем кофе. Между нами говоря, положа руку на сердце – безо всякого на то основания. Ну, попил человек кофе в дорогих кафе и ресторанах различных городов мира, в том числе и по всей Италии, это же не делает автоматически его знатоком! Хотя, в наши дни заблуждение, согласитесь, распространенное.

Но этот кофе явно не нуждался в кофейном эксперте для своей оценки! Он был восхитительно самодостаточным, и обладал всеми атрибутами «вещи в себе». Что же касается его благоухания, то ничего, кроме дебильноватого мысленного причитания: «Нектар, батюшки, божественный нектар!», Мишке в голову не лезло.

– Ну? – благожелательно спросила девица, и уставилась на Миху, как бы приглашая его к дегустации.

Миха поднес чашку ко рту и сделал крохотный глоток. Есть ли какие-то правила кофейной дегустации? Кофейная церемония – аналог чайной? Или же как дегустация вина? Волна крепкого, но не горького вкуса обволокла небо, фруктовый оттенок вспыхнул на мгновение на языке и исчез, оставив стойкое послевкусие.