Альфарий: Голова Гидры (ЛП) - Брукс Майк

Мы играли молча.

Он победил.

— Ты определенно не новичок, — оценивающе сказал Малкадор, когда игра закончилась. — Посмотрим, что будет в следующий раз.

Мы снова играли в тишине.

Я выиграл.

С трудом, но победил. Теперь Малкадор внимательно изучал меня, и мне показалось, что он впервые понял, кто я такой. Здесь он был опытнее меня, и я прекрасно понимал, насколько мала вероятность победы человека, сыгравшего свою вторую в жизни игру, над противником, который играл в регицид множество раз. В тот момент мне не хватило знаний, чтобы понять, что именно тогда чувствовал этот старый, очень умный и очень опасный человек. Его лицо было непроницаемо.

Давай попробуем еще раз

Его голос звучал прямо у меня в голове. Это походило на то, как я чувствовал голос моего отца, когда Он нашел меня, но Малкадор не говорил вслух. Это был только ментальный контакт. Но если он ожидал, что это меня удивит, то его ждало разочарование. Первый человек, который со мной заговорил — сделал это именно таким образом. Пусть и отчасти. Тогда я не понимал, насколько редким был этот дар.

Мы снова сыграли. В этот раз Малкадор с легкостью меня одолел. Я посмотрел на него с немым вопросом и сформулировал мысль в голове, облекая ее в четкие слова.

Ты можешь читать мои мысли?

Да

Я откинулся на спинку стула. Он постучал по доске.

— Еще раз.

— Как я могу победить того, кто может читать мои мысли? — спросил я. Малкадор улыбнулся.

— Ты понимаешь, что оба игрока в регициде начинают в равных условиях.

— Одна из сторон ходит первой, — возразил я. — Это может быть преимуществом.

— Все зависит от игрока, — ответил Малкадор. — Но с точки зрения сил, которыми они располагают, они равны, — я кивнул. — Тогда, чтобы победить, нельзя полагаться лишь на грубую силу. Ты должен скрывать свои намерения от противника, заманивать его в ловушки, приносить жертвы, чтобы исполнять свои планы, вынуждать противника чрезмерно напрягаться или каким-то образом обнажать свои слабости.

— Это понятно, — ответил я, кивнув.

— Большинство людей достигают этого простыми средствами, — продолжил Малкадор. — Например, они не объявляют о своем следующем запланированном шаге. Они могут избегать взгляда на ту область доски, которая представляет для них наибольший интерес. Это обманы поверхностны, — он наклонился вперёд, не сводя с меня глаз. — Ты же должен научиться быть хитрее. Твои уловки должны быть очень глубоко продуманы. С некоторыми противниками даже мысли могут выдать и предать тебя. Ты должен подчинить их себе.

— Ты хочешь, чтобы я научился скрывать от тебя свои мысли? — спросил я.

— Нет, — ответил Малкадор. — Я хочу, чтобы ты научился скрывать свои мысли от всех, — он постучал по доске. — Ещё раз.

Я наделен даром.

Это не что-то великое и примечательное, как это обычно бывает. Мой брат Магнус может совершать деяния, которые, как я подозреваю, может полностью понять только наш отец. Не говоря уже о том, чтобы повторить. Коракс живет в тенях так, как я никогда не смогу. Лоргар своими словами способен взбудоражить сердца и возбудить умы. Сангвиний, разумеется, может летать… И как же я ему завидовал и не только из-за тактического преимущества, которое даёт это умение.

Да, мы испытываем зависть. Я увидел, как парит Сангвиний и на мгновение испытал жалость, что не обладаю его крыльями. Сомневаюсь, что кто-нибудь из моих братьев завидовал мне. Мало того, что они знают меня всего несколько лет, так мой дар еще и не так очевиден.

Я могу исчезать.

Не так, как это делает Коракс или, если уж на то пошло, как мог бы Кёрз, если бы захотел. Когда я того желаю, я могу быть необычайно скрытным, и у меня есть доступ к некоторым предметам, которые могут мне в этом помочь. Но где я преуспеваю, так это во внедрении. Я не могу избежать внимания, но я могу, если захочу, остаться неузнанным. Я могу выдать себя за кого-то другого и развеять вопросы, которые могут возникнуть из-за различных тонкостей, что немалый подвиг, когда ты — такое уникальное существо. Впервые я открыл в себе эту способность в первые дни пребывания в Императорском дворце. Без них меня бы обнаружили множество раз.

Я присутствовал, когда отец впервые встретил нескольких из моих братьев: зачастую, замаскированный под их собственных легионеров. Лоргар даже не моргнул, настолько он был восхищен Императором. Инстинкты Льва же были острее, и я почти ощущал, как он чувствует, что что-то не так. Но брат так и не понял, что именно, а если и понял, то не подал виду. С другой стороны, немногие из нас были столь же непостижимы, как Повелитель Первого. Полагаю, что это одна из общих черт, что есть у нас с ним.

Я не присутствовал при обнаружении Ангрона и я не жалею об этом.

3. НОВЫЕ АРМИИ, ПОТЕРЯННЫЕ БРАТЬЯ

Я играл с Малкадором в регицид множество раз. Сама игра мне наскучила, но она быстро превратилась в средство для проведения нового состязания. Сигиллит пытался проникнуть в мои мысли, а я пытался его остановить. Это заняло некоторое время, но все же я смог почти полностью его блокировать и, как следствие, регулярно побеждать в наших играх. Все остальное время я посвящал изучению себя и мира, который создали мой отец и Малкадор.

И то и другое впечатляло.

Никому в истории не удавалось объединить Терру. Мой отец, Император, сделал это с помощью Громовых Воинов, генетически улучшенных солдат, которые были способны подавить любое сопротивление, что открывало множество дипломатических путей. Угрозы силы может быть достаточно, чтобы избежать конфликта, но лишь до тех пор, пока сама угроза воспринимается всерьёз. Разрушение одного города-государства может побудить подчинится ряд других. Возможно, Терра всё ещё не была по-настоящему объединена в той степени, как провозглашалось в официальных документах, но законное господство Империума Человечества не оспаривалось никем, кроме самых заблуждающихся или фанатиков.

А что до генетических улучшений… Я был поражен тем, что узнал о себе.

Я не знаком с процессами, которые использовались для моего создания. Однако, я оценил себя всеми возможными способами, используя любую информацию, которую смог найти, и обнаружил, что я был идеален во всех отношениях. Несмотря на свою молодость, я уже был размером с крупного человека и не переставал расти. Мои интеллектуальные способности не поддавались никаким измерениям и классификации. Моя сила, скорость, рефлексы, стойкость — все они превосходили любые известные человеческие нормы в практически неисчислимое количество раз. И это не высокомерие. Только факты.

Я должен был быть таким невероятным. Это красноречивее всего говорило о способностях моего отца.

Была ночь, когда ко мне явился Император. Я видел Его, и мы разговаривали с Ним много раз с тех пор, как Он нашел меня, но все же чаще меня наставлял Малкадор.

— Пойдем со мной, — сказал отец, протягивая мне плащ с капюшоном. Я немедленно надел его и натянул капюшон, чтобы скрыть лицо. Для этого не существовало какой-то причины, моё лицо невозможно было узнать, так как его никто не видел, но во всем, что делал мой отец, был смысл. Если Он принес мне плащ, зная, что моя физиология не восприимчива даже к ледяным ветрам, дующим так высоко в Гималазии, то не для того, чтобы согреться.

— Малкадор сказал мне, что ты сильно продвинулся в учебе, — произнес Он, когда мы покинули покои и пошли по Императорскому дворцу. Он все еще не был полностью закончен, но уже функционировал так, как задумал мой отец. Император мог править отсюда, а сам дворец был символом и маяком для всей планеты.

— Хочется так думать, — ответил я.

— Хорошо, — сказал отец. — То, что я собираюсь показать тебе сегодня вечером, очень важно. Это то, о чем ты должен знать, но я не могу допустить, чтобы информация попала в чужие руки.