Сады Ябоневни - Василий Лабецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это все не все равно. Кто поверит, что после смерти никто не выслушает твой рассказ? Должно быть какое-то всеблагое существо, которое слушает эти бесконечные истории, перед которыми Шекспир и Достоевский с Толстым просто детский лепет на детсадовском утреннике.
Неужели все эти истории сотрутся, забудутся и памятником над ними будут битые граниты, весенняя грязь и музыка песка и ветра, а орденами – цветы эдельвейсов и бессмертники? Или такой цветок, который вырос когда-то на могиле молодой девушки, умершей раньше времени, а ведь у нее в сердце была драматичная история, и именно поэтому из ее сердца вырос изящный красный цветочек, который приносит забвение и боль снимает. Но за это платишь, потому что девушка эта, в сердце которой любовь была, сильно страдала и стала ревнивой собственницей. Поэтому бирманцы цветок этот курили-курили на реке Меконг, и тайцы на реке Пинг, и подсаживались – худые все такие, почерневшие, – и китайцы подсаживались, а англичане почти не подсаживались – они в промышленных масштабах эксплуатировали разбитое сердце этой девушки, пользуясь ее горем и горем других людей. Вот они какие, англичане эти хитрые.
День именинника
И пока у тебя в сердце есть своя невероятная история, садись на мотоцикл, надевай шлем и, постепенно переключая скорости – коробка будет щелкать под ногой, – гони по прямой, обгоняя грузовики и тайских фермеров. Потом езжай на средней скорости по извилистому горному серпантину, и женские руки чтобы обнимали за талию.
– Лара, не виляй попой под музыку – рулить мешаешь.
В наушниках не слышит…
И летишь вперед к водопадам и облакам, где после пересохших рисовых полей и облетевших от жары лесов, после выжженных солнцем скал и жареной красноватой пыли, после этого так приятно стоять в прохладной пелене брызг у ревущего водопада.
Конец ознакомительного фрагмента.
