Развод. Стать мамой вопреки - Лия Амадей

И не успела…

В кафе вбежал злой Николай. Казалось, что из его глаз летят искры, а лицо исказилось маской ярости.

— Татьяна, немедленно иди в машину! — кричал он, буравя меня сумасшедшим взглядом. Он был растрёпан, галстук повис на плече, будто Николай выбегал из машины, не видя ничего перед собой.

Мне казалось, что он сейчас лопнет от злости. Его дыхание было прерывистое и частое. Было страшно от одного его вида!

— Я сказал тебе сидеть дома! Что ты делаешь здесь?! — шипел на меня Николай, при этом косясь на мою собеседницу. Он схватил меня за руку.

Его остановил возглас Марины.

— Николай, посмотри мне в глаза, — тихим, но твёрдым голосом приказала она ему.

ГЛАВА 5

Бросив мою руку, он развернулся и пошёл к ней. Навис над диванчиком Марины, как грозовая туча.

Марина вся побледнела, сжалась, стала тенью самой себя, хотя и до этого не была слишком яркой. Даже чему-то напомнила котёнка из моего сна.

— Как ты посмела встретиться с моей женой? — выдавил он из себя, задыхаясь от злости.

— Но ты не оставил мне выбора! — пыталась защитить себя Марина, прижимая к себе сумочку. Её голос дрожал.

— Я запретил тебе приближаться к нашей семье! Почему ты не сдержала слово? — мой муж неумолимым взглядом смотрел на неё.

Было заметно, что ему всё равно, что она чувствует. Если бы она сейчас умерла, он бы и глазом не моргнул. Чем заслужила эта женщина такое отношение?! Хуже, чем к отребью!

— Николай, ты ведь отец, ты должен забрать Оленьку к себе! Кто пожалеет бедного ребенка? — умоляла моего мужа Марина, пытаясь его разжалобить.

Я всё ещё не понимала до конца, что тут происходит, но кое-что начало доходить. Они не просто знакомы. Марина и Коля… близки.

Стиснув зубы, я схватилась за спинку диванчика, со всех сил стараясь удержаться на ногах и не показать слабости.

Мой муж изменял мне. Как давно? А имеет ли это значение? Год за годом мы становились друг другу чужими, как сожители.

Но все равно больно. Когда-то давно мы любили друг друга. Были ближе всех на свете.

Предательство больно жалит, но больнее неведение, когда о нём становится известно на смертном одре.

Я знала, что сказанные Мариной слова не будут простыми, но и подумать не могла, что это настолько коснется моей семьи!

Наклонившись над столом, Марина схватила меня за руку, и смотрела полными слёз глазами, игнорируя даже злость Николая, и его приказ закрыть рот.

— Таня, прости меня, ведь я смертельно больна! Не оставляй Олю! — кричала она, и горько плакала.

— Олю… — выдохнула я, стараясь рассмотреть хоть что-то перед собой, потому что голова шла кругом.

Оля, которую выбросили, как ненужного щенка умирать на холоде. Оля…чья она дочь?

Не мысль, а приговор, пролетевший стрелой в голове алым знаком. Последнее, что помню, как подкосились ноги, и я потеряла сознание.

Пришла в себя дома, в своей кровати. Возле меня сидела Соня, и пристально смотрела на меня. Как только я открыла глаза — она гавкнула, и стала вилять хвостиком. Моя верная подружка!

В комнату вошел Николай.

— Живая? — спросил он, пристально вглядываясь мне в лицо, и присев на край кровати.

Я с ним не то, что разговаривать… Я видеть его не хотела.

Оказывается, что мой муж очень хорошо знал Марину, и они были любовниками.

Олечка была плодом любви моего мужа и Марины. Моего! Мужа! МОЕГО!

Я же, ошарашенная такими новостями, не могла произнести и слова. Сердце сжимало железным кольцом. Меня бросало то в жар, то в холод. Я отказывалась верить в реальность происходящего!

Хотелось умереть, а через секунду хотелось жить, но чтобы умер он.

Обида и разочарование окутали моё сознание. Предательские слёзы бежали по щекам. Мы не смогли родить ребёнка… И его Коле родила другая. Только как его дочь оказалась выброшенной на улицу?!

— Уйди. Мне больно тебя видеть, — попросила я его, и уставилась в окно. Такой боли и обиды я не испытывала никогда в жизни.

Николай вышел из комнаты, а через какое-то время я услышала, как хлопнула дверь, и к нам кто-то пришёл. Я прислушалась, но ничего не было слышно. Тогда я тихонько приоткрыла дверь, и выскользнула в коридор. Разговаривали трое — мой муж, и ещё двое мужчин.

— Вы плохо сделали свою работу. Девочку надо было отвезти в другой город, — говорил Николай своему собеседнику.

— Мы боялись, что нас заметят с ребёнком. Поэтому бросили её там, под кустом. Надеялись, что так быстро её не найдут, — ответил незнакомый мужской голос, явно волнуясь.

— Мы долго уговаривали Марину отдать ребёнка, пообещали, что вы будете её опекать, — ответил ещё один голос тише остальных.

У меня закружилась голова, и я, боясь снова потерять сознание, пошла обратно в комнату.

Муж знал, что Оля его дочь. Знал, знал, знал…

Хотелось бить кулаками подушку. Я чувствовала себя роботом, в которого поселили человеческую душу, обреченную на вечную боль.

Коля знал, что Оля его! И в то же время он так плохо к ней относился! Он буквально зверел, стоило мне лишь упомянуть её имя.

Вместе со своими помощниками они придумали хитрый план…

Забрав девочку у матери, и пообещав о ней позаботиться, его прислужники бросили малышку под кустом.

Николай надеялся, что девочку поместят в дом малютки, и никто о ней не узнает. Он думал, что вся эта история останется в тайне. Но все тайное становится явным.

Я всё узнала, но пока решила не рассказывать, что я слышала этот разговор.

Моё отвращение к мужу достигло немыслимой отметки. Выдумать такое… Совершить такое! Выбросить собственную дочь, как мусор! Как я только жила с этим человеком столько лет?!

Через какое-то время я немного успокоилась, и взяла себя в руки.

Снова Николай наведался ко мне уже через пару часов. Я стояла у окна, выглядывая на улицу.

— Коля, я требую объяснений. Почему ты не хочешь забрать свою дочь? — при этом мои ноги подкосились, и я присела на стул.

Разговаривать с ним всегда было непросто.

Коля фыркнул, упершись плечом о дверной косяк, и скрестив руки на груди.

— Я ненавижу детей. Они маленькие, мерзкие, вечно орущие создания, — рыкнул он, глядя мне прямо в лицо. Его даже не мучила совесть!

— Нельзя оставлять такого маленького ребёнка! Её могли загрызть собаки! Подобрать какие-то бандиты! Что тогда было бы с крохой?! — пыталась донести это до его ума, но он не слышал, или делал вид,