Кентавромахия - Юрий Колкер

За гаванью твоей тугие паруса.

И ты, Лакедемон, кичливый и тупой,

По всей Элладе страж законов и приличий,

Ты тоже где-то тут, ты смотришь: чья возьмёт?

Покуда делят мир великие державы,

Терпи, Керкира! Некому пенять.

Слепые демоны гражданской распри

Не пощадят твоих детей безумных:

Одни бегут в Эпир, на материк,

Другие, бой на площадях затеяв,

Ворвутся в храмы, осквернят святыни

И будут резать братьев малолетних

И старцев отрывать от алтарей.

29 апреля 1972

* * *

Не истины, но только тишины —

Глазеющим заслушаться простором,

Накатываньем медленной волны,

Эпическим, настойчивым повтором, —

Мне хочется, — и я не виноват,

И вот уже не слушаются руки,

И строки вылезают невпопад,

Как крабы на песчаные излуки.

29 февраля 1972

* * *

Тоска магазинная, тьма городская,

Воскресная вялость, текучка людская

У грязных прилавков, под вечер, где мы

У вечности взяты взаймы.

За репчатым луком, лежалой картошкой,

У окон, где сложены шторы гармошкой,

Стоим, и бесслёзному времени счёт

Кассирша, сутулясь, ведёт.

1 марта 1972

* * *

А. Ж.

Предчувствие любви прекрасней, чем любовь,

Пока еще печаль не смеет оглянуться,

И шага у виска не прибавляет кровь,

И слово не спешит под сердцем повернуться.

Не первая любовь, не пылкая, светла,

С фигурных лепестков не выпитая влага

На розовом кусте, когда гроза прошла

И слышится земли размеренная тяга.

Я не спешу тебя по имени назвать,

Предчувствие любви, пускай твой час продлится,

Но счастье решено, его не миновать,

И медлит тишина, готовая пролиться.

31 января — 4 февраля 1972

КЕНТАВР И МИНЕРВА

— Богиня, искупи раздвоенность мою!

Я быть готов конем, седлу подставив спину, —

Тогда избавь меня от разума, молю.

Я человек, но лишь наполовину.

Освободи меня от совести, возьми

Гнетущие меня порывы и сомненья.

Четвероногому — что делать меж людьми,

В венке, с проклятьем вдохновенья?

3 марта 1972

КИПРИДА И АРЕЙ

Нежнейшая пора прикосновений,

Скользящий взгляд, прохладная рука,

На цыпочках уходят облака,

И ветерка легчайших дуновений

Недостаёт, и слышится река.

Не разбуди его, он спит пока,

И это сон внимательных растений,

И золотистый локон у виска

Завит, но ты не видишь завитка,

А он во сне не видит сновидений.

3 марта 1972

* * *

Киприда, вспомни обо мне!

Подстрой нечаянно ловушку

Ночей, проплаканных в подушку,

Щедрот, не виданных во сне.

Своей счастливейшею властью

Мою свободу озари:

Приговори меня к несчастью,

Пожизненно приговори!

Я не хочу любви счастливой:

Ее, как гибели, боюсь.

О доле злой, несправедливой,

О жалкой участи молюсь.

Не обмани моей надежды,

Когда у зеркала кладёшь

Свои печальные одежды:

Косынку, платьице и брошь.

30 марта 1972

* * *

К полудню стволы отогрелись,

Растаял игольчатый лёд.

Весны нестерпимая прелесть,

Слепя, по ресницам идёт.

Под окнами, где насажденья

И чахлые клумбы в саду,

Не знает конца наважденье,

Сияет у всех на виду.

Я — веточка, почка, травинка,

От счастья почти не дыша,

Я вижу: струится тропинка —

Взгляни, до чего хороша!

27 марта 1972

* * *

Бесстыдник ветер, этих ног

Касающийся и подолом

Играющий... о, если б мог

Я на минуту стать Эолом!

Мой бог, какая благодать!

Не дорого и жизнь отдать

За эти несколько мгновений

Ласкающих прикосновений.

3 марта 1972

* * *

Дурнушка, прелесть, забытьё,

Чудачка, чуточка, чухонка,

Весны прозрачное питьё,

Очарование ребёнка...

Как ты, язычница, мой свет,

И я уже теряю меру,

И счастье есть — и счастья нет,

Нет сил на истинную веру.

Не обернись, моя душа,

Привычной скукою земною,

Пока загадка хороша,

И счастье числится за мною!

1 марта 1972

* * *

Зачем этот вечер ясен и сладок

И долог, и уходящий час

Таится в гардинах, в изгибах складок,

И это всё — не в последний раз?

Когда тускнеют в памяти лица,

И тень колеблется на песке,

Во рту прохлада мятная длится —

И слово тает на языке.

6 марта 1972

В ДЕНЬ МОЕГО ДВАДЦАТИШЕСТИЛЕТИЯ

Пришла пора, печальная, как дверь.

Течёт пространство, прибывает время

И счёт приобретений и потерь

Лущит, и чешет темя.

И женщина, изверившись в любви,

Из прошлого глядит в моё сегодня,

А память лжёт, и просит: позови,

И радуется, сводня.

А я пишу стихи о том, что вот

Стоит пространство на моём пороге,

И много ожидается забот,

И длинные дороги;

И нужно что-нибудь переменить

В моей судьбе, иначе будет худо —

Не то со строчками повременить,

Не то дождаться чуда...

Перемениться, на себя взглянуть:

Любви и дружбы, совести и смысла

Добавить в мой замысловатый путь,

Пока душа не скисла.

Я упиваюсь памятью любви,

А не любовью — грустно, в самом деле!

И годы, стакнутые визави,

Расходятся без цели.

Но, может статься, так и быть должно:

Заткнуть измученные перепонки

И помнить, что ни жизни не дано,

Ни смерти в Миссолонги.

14 марта 1972

* * *

Всё идёт своим чередом.

Бесконечно тянется нить:

Учрежденье, улица, дом —

Ничего нельзя изменить.

Коридоры наш длинны.

Бесконечно тянется нить.

Разговоры наши важны.

Ничего нельзя изменить...

26 апреля 1972

ВЕНЕЦИЯ

Прозрачные полутона...

Не оторваться: плеск, лагуна,

Высвечивает тишь волна

По мановению Нептуна.

Октавой ниже — в тишине

Звучат слова; еще полтона —

И в этом нашем общем сне

Слышны мелодии Плутона.

5 апреля 1971

ИКАР

Если небо с тобою на ты,

И глазеет простор виновато —

За свободный глоток высоты

Разве есть непомерная плата?

У черты человеческих сил,

Высоте посвящая усилья,

Ты о будущем сердце спросил —

К расправил печальные крылья.

20 марта 1972

* * *

Вот и снова я один, вот и снова —

Неудачник, паладин, Казанова.

Ни ответа от тебя, ни привета.

Я же высохну, любя, Анриетта!

29 декабря 1971

* * *

На Гражданском проспекте весна —

На Гражданском проспекте, где крыши

От дешевого золота рыжи,

И закату рубашка тесна;

Где белесые ночи без сна

Мы проводим всё реже и тише;

Где высокая память ясна —

Не яснее, чем небо, но выше...

Не любовь, только память жива!

Не любовью, а памятью живы

Отлетевшие наши слова

У другого конца перспективы:

Далеки, различимы едва,

Далеки — оттого и красивы...

14 марта 1972

* * *

Девочка с колечком на уме,

Зябкое прощанье в полутьме

Таллинского зимнего вокзала.

Узелок на память завязала,

Растворилась в медленной зиме,

О любви ни слова не сказала.

В Таллине, где тысяча простуд,

Дуют нескончаемые ветры,

Ежатся деревья, не растут...

Проглотить бы эти километры,

Возвратиться, поселиться тут...

16 марта 1972

* * *

Тихонько клавишей касаться

И слушать, слушать в полусне —

И станут ясными казаться

Пути, обещанные мне:

Все краски, все слова, все звуки,

Все истины, все времена,

Все заповедные науки —

И в небе звездочка одна.

17 марта 1972

ПЕТЕРБУРГСКИЕ СТРОФЫ

Темноволосая Нева,

Прохлада ясная, дневная

Течёт, знакомые слова

Задумчиво припоминая.

И я припоминаю их.

Когда мне радостно и больно,

Перебираю этот стих,

Грущу и улыбаюсь вольно.

И все начала и концы

Соединяет эта мука,

И небо смотрит близоруко

На эти воды и дворцы.