Луций Анней Сенека. Его жизнь и философская деятельность - Платон Краснов

Адвокатскую деятельность Сенека, подобно большинству тогдашних юристов, соединил с административной и благодаря протекции своей тетки получил в начале царствования Калигулы место квестора.

Квестура, адвокатская деятельность и значительное наследство, полученное от отца, умершего в начале царствования Калигулы, быстро выдвинули Сенеку на общественном поприще, и к концу царствования Калигулы он уже появился при дворе. Сам император приходил слушать его речи. Однако его внимание причинило Сенеке только неприятности. Калигула был человек вообще ненормальный; в частности же он отличался болезненной завистью к талантам, доходившей порою до таких курьезов, что Калигула приказывал уничтожать в библиотеках сочинения и статуи Гомера, Вергилия и Тита Ливия. Калигула воображал себя первоклассным оратором, и успех Сенеки был для него просто личным оскорблением. Император сначала издевался над его речами, называя их ученическими упражнениями и “бесплодной пустынею” (arena sine calce); но, когда увидел, что его насмешки нисколько не уменьшают числа поклонников молодого оратора, приказал его убить. Приказание это, впрочем, не было приведено в исполнение вследствие заступничества одной из вольноотпущенниц императора, уговорившей его не убивать философа, так как последний в это время был болен и, по словам вольноотпущенницы, в скором времени должен был умереть своею смертью.

Вскоре после этого погиб сам Калигула, став жертвой заговора. Однако философ, уже и раньше тяготившийся обязанностями адвоката, после пережитой опасности и совсем их оставил, чтобы предаться давно увлекавшим его занятиям философией. Приблизительно к этому времени относится первый из дошедших до нас философских трактатов Сенеки “О гневе”, посвященный брату Новату.

Сочинение это имеет целью опровергнуть мнение Аристотеля, находившего, что в известных случаях гнев бывает не только полезен, но даже необходим. Сенека подробно разбирает природу и свойства гнева, проводит границу между гневом и негодованием и между гневом и вспыльчивостью, затем доказывает, что гнев есть особое состояние души, вполне способное подчиняться разуму, и, наконец, сообщает различные меры, которые человек может употреблять, как чтобы утишить свой собственный гнев, так и чтобы успокоить другого человека. Вместе с тем Сенека не скупится на примеры как необыкновенной сдержанности и твердости характера, так и, напротив, неумеренной разнузданности и вспыльчивости. Все сочинение исполнено как практичности, так в то же время и высокой нравственной чистоты. Уча подавлять гнев, Сенека учит всепрощению и любви к ближнему. “За что ненавидеть тех, кто оскорбляет нас по неведению?” – говорит философ. В другом месте он рассуждает так: “Единственно, что может доставить нам спокойствие, – это взаимное соглашение быть снисходительными друг к другу. Этот человек меня оскорбил, а я ему ничего не сделал. Но, быть может, я оскорбил кого-либо другого или оскорблю после. Не следует принимать в расчет какой-нибудь определенный день и час. Пусть ты не сделал зла, – ты можешь его сделать. И потому не лучше ли забывать обиды, чем мстить за них? Мщение требует много времени, заставляет наносить много обид из-за какой-нибудь одной. Мы сердимся дольше, чем нас оскорбляют, так не лучше ли прощать обиды, чем усугублять одно зло другим?.. Прибавь еще, что всегда ты будешь находить причины к гневу, если не будешь бороться с ним. То ты вспылишь на одного, то на другого, и от постоянных раздражений будет разгораться и старый гнев. И когда же, наконец, ты будешь любить? О, сколько прекрасного времени тратишь ты на зло! Сколько мог бы ты принести добра и своим родным, и близким, и родине, если бы занялся ими, вместо того, чтобы изыскивать средства, как бы причинить зло твоим врагам”.

Наряду с всепрощением Сенека проповедует и самую широкую свободу. Он смеется над республиканцами, оплакивающими свободные установления прежних времен, и в то же время изгнавшими свободу из собственного дома. Сенека открыто порицает этих домашних тиранов, кричащих в исступлении на семью и на рабов.

Все это сразу определило место Сенеки при дворе развратного Клавдия, всецело подчинившегося тогда влиянию знаменитой в своем роде Мессалины. Он попал в ряды оппозиции, во главе которой стояла честолюбивая Юлия, добивавшаяся влияния на императора. Не может быть сомнения в том, что Сенека подавал ей мудрые дипломатические советы. Это обстоятельство, а также и вообще его слишком либеральный образ мыслей и острый язык (в своем сочинении “О гневе” Сенека, описывая безобразие гневного человека, списал его портрет с императора Клавдия) заставляли Мессалину искать случая избавиться от опасного философа, тем более что его строгий образ жизни во время его вдовства был ей живым и постоянным укором. При помощи одного из наемных доносчиков, каких было множество в императорском Риме, где донос обратился в ремесло, Мессалина обвинила Сенеку в преступной связи с самой Юлией, и, таким образом, сразу добилась изгнания обоих опасных для нее людей, а впоследствии – даже и смерти своей соперницы. Что Сенека никогда не был любовником Юлии – в этом не может быть сомнения. Если бы эта красивая и умная римлянка искала адюльтера прежде всего, она, вероятно, выбрала бы себе любовника помоложе. Болезненный сорокалетний философ в роли дон жуана или ловеласа кажется чем-то маловероятным, тем более что, по сочинениям Сенеки, относящимся к этому времени, видно, что он сам считает себя просто жертвой интриги. Точно так же думают о нем и ближайшие к нему римские историки – Тацит и Светоний.

ГЛАВА IV

Элегии Сенеки по поводу его изгнания. – Послание к Полибию. – Послание к Гельвии. – Образ жизни на Корсике и предпринятые во время ссылки ученые труды

После того, как Сенеке открывалась блестящая административная карьера, очутиться изгнанником, лишенным родных, друзей, с закрытою, как тогда казалось, навсегда дорогой к будущности, было очень тяжело. Надо прибавить к этому, что в Риме Сенека привык к комфорту, граничащему с роскошью; на Корсике с ее нездоровым климатом пришлось подвергаться лишениям. В Риме Сенека вращался в обществе людей высокообразованных и утонченных; на Корсике ему приходилось иметь дело с полудикарями. Достаточно вспомнить, как неутешно оплакивал свое изгнание Овидий, чтобы понять, что ожидало Сенеку. А ведь радости Овидия имели более чувственный характер и потому могли быть легче удовлетворены в Томи, чем духовные радости на Корсике. К тому же судьба не пощадила и сердечных чувств философа. Незадолго перед тем потерявший жену, Сенека всего за несколько недель до ссылки лишился и единственного сына, умершего на руках своей бабушки. Естественно, что даже философская стойкость Сенеки поколебалась, и этот железный человек, встретивший с таким холодным спокойствием смерть в конце своих дней, рассыпался в жалобах, вылившихся в несколько грациозных стихотворений. В одном из них он обращается к месту своего изгнания, Корсике, с такими выражениями относительно себя, какие применялись только к умершим: