Всадники Апокалипсиса - Дмитрий Колосов

— Verfluchte Auslandernen![7]

Посьерране дружно обернулись на этот возглас, но автомобиль на полной скорости уже исчез за поворотом.

Теперь все было просто. Поднявшись по лестнице, посьерране вошли в холл музея. Здесь Зют сунул контролеру несколько столь любимых землянами цветных бумажек, и троица двинулась по полутемным длинным залам. Чувства посьерран были противоречивы. Аквилон тихо бормотал ругательства в адрес дикарей, Зют был внимателен и насторожен, Флурр с любопытством разглядывал цветные изображения. После недолгого блуждания необычные посетители нашли зал, где висела интересующая их вещь.

Все в точности как на мониторе компьютера. В центре изображения неслись на мощных земных животных, именуемых лошадь, три астронавта. На самом дальнем скакал Зют, натягивавший тетиву метательного оружия, именуемого лук. Коммодор был облачен в непривычную взорам посьерран просторную, ниспадающую складками одежду, на голове его красовался странной формы шлем. Подобные шлемы встречались у полуденных племен зарнеффу. В центре скакал Флурр. Глаза его тускло смотрели вперед, рука сжимала меч. Так же, как и у Зюта, подбородок пилота был покрыт густой растительностью, именуемой на Земле борода. Ближе всех к зрителю скакал Аквилон. Он был молод и красив, совсем как в жизни. Буйные кудри обрушивались на плечи, рот кривился с трудом сдерживаемым криком, во взгляде была ярость.

Сходство между Аквилоном живым и изображенным на гравюре было столь очевидно, что не могло не привлечь внимания окружающих. Стоявшие неподалеку тесной группкой невысокие желтолицые люди — узкий разрез глаз позволял идентифицировать их как гуманоидов с юго-восточной части Земли, именуемой Азия, — возбужденно зашептались, кивая в сторону Аквилона. Затем один из них вытащил из кармана небольшой аппарат и щелкнул им.

— Опасность! — негромко бросил Зют.

Правила Управления Порядка запрещали оставлять какие-либо следы присутствия на планетах, не входящих в Содружество. Потому Аквилон действовал стремительно. Шагнув к человечку, астронавт резким движением выхватил аппарат из его руки. Рывок был столь силен, что человечек едва устоял на ногах. Прочие дружно загалдели, а обиженный Аквилоном протянул к нему руку и что-то сказал.

— Требует вернуть устройство, — шепнул подошедший поближе Зют.

— Еще чего! — разозлился Аквилон и сделал то, чего, пожалуй, делать не стоило, — ударил человечка устройством в лицо.

Тот вскрикнул и отшатнулся, прижимая ладонь к рассеченной скуле.

— Болван! — выругался Зют. — Уходим!

Расталкивая привлеченных скандалом посетителей, посьерране выскочили из залы. Зют на бегу бросил пострадавшему пачку цветных бумажек...

— Слушаю тебя, Генрих, присаживайся.

Откинув голову на спинку высокого кожаного кресла, чем-то похожего на зубоврачебное, начальник 4-го отдела Пауль Шмисс наблюдал за тем, как его подчиненный, агент Генрих Гирш, неторопливо размещается напротив. Гирш был оним из лучших сотрудников 4-го отдела, Пауль Шмисс ценил этого невысокого изящного молодого человека с выразительными, то мягкими, то чеканно-жесткими чертами лица. Гриш владел своим лицом с мастерством, которому позавидовал бы профессиональный актер.

— Странное происшествие, шеф.

Шмисс изобразил улыбку и выжидательно, словно вожделеющая вознаграждения собака, посмотрел на подчиненного.

— Не тяни, Генрих.

Гирш извлек из черной папки, которую принес с собой, ксерокопию газетной страницы и протянул ее своему начальнику. Тот фыркнул.

— Я что, должен узнавать новости из газеты?

— Иногда полезно читать и газеты, — без намека на иронию заметил Гирш.

Начальник 4-го отдела скептически пожал плечами, взял лист и быстро пробежал по нему глазами.

Вчера днем посетители нашей Пинакотеки стали свидетелями странного инцидента. Японский турист Осаи Мацуета, незаконно пронесший фотоаппарат, попытался сфотографировать одного из посетителей — высокого блондина лет тридцати, по утверждению японца и его спутников, необычайно похожего на одного из персонажей «Апокалипсиса» Альбрехта Дюрера. Будучи сфотографирован, мужчина пришел в ярость и, выхватив у туриста его фотоаппарат, ударил им господина Мацуету по голове, после чего скрылся вместе с двумя своими спутниками. К всеобщему изумлению, перед тем как уйти, один из незнакомцев бросил к ногам господина Мацуеты пачку денег, как выяснилось позднее — двадцать тысяч марок, признанных при проверке подлинными.

На этом похождения странной троицы не закончились. Примерно полчаса спустя у ратуши трое неизвестных, судя по описаниям очевидцев, те же, что участвовали в инциденте в Пинакотеке, «ограбили» господина Т. Мейрика. Угрожая физической расправой, они насильно высадили господина Мейрика из его машины «ауди» 1990-го года выпуска и, сунув ему в руку толстую пачку денег, умчались в неизвестном направлении. Оправившись от испуга, пострадавший пересчитал очутившиеся в его руках деньги. Двести пятьдесят тысяч марок — именно в такую сумму был оценен странными грабителями потрепанный «ауди»! Господин Мейрик заявил, что не собирается предъявлять иск страховой компании и немедленно купит себе новую машину. Предоставим нашей доблестной полиции ломать голову над этим загадочным происшествием, а сами воскликнем: почаще бы попадались на наших улицах подобные грабители и хулиганы!»

— Занятно! — протянул Шмисс, дочитав заметку. — Какие-то эксцентричные шизофреники. При чем здесь die Erkundung?[8]

Генрих хитровато посмотрел на шефа.

— В этой истории есть несколько загадок. Во-первых, сходство одного из странной троицы с всадником дюреровского «Апокалипсиса». Я опрашивал свидетелей инцидента. Все, как один, утверждают, что сходство было необычайным!

— Случайность. Обыкновенная случайность! Пять столетий могут породить не одного, а добрую сотню двойников.

— Во-вторых, — напористо продолжал Гирш, — они буквально бросались деньгами. У меня есть несколько свидетельств тому. Двадцать тысяч марок они дали узкоглазому, еще двести пятьдесят — Мейрику. При входе в музей они дали контролеру вместо билетов две тысячи марок. Сегодня утром полиция получила заявление некоего автомобилиста, утверждающего, что подвозил трех подозрительных людей до Пинакотеки по автобану из Аугсбурга. Угадайте, сколько они ему дали!

— Миллион!

— Чуть меньше. Тридцать тысяч за двадцать километров пути. Неплохо?!

— М-да. — Шмисс размял пальцами сигарету. — За такие деньги я бы не задумываясь переквалифицировался в таксисты.