Прятки на осевой - Владимир Васильев

— Босс, — сказал Кекс проникновенно. — Позвольте взять хотя бы одного из моих отмычек, самого толкового.

— Зачем? — поинтересовался Покатилов.

Вот чего не отнять у босса — всегда интересуется мотивацией своих пешек, даже если в конечном итоге отказывает в просьбе.

— Сами посудите, — принялся объяснять Кекс. — Я типа этого почти что не знаю. Поди пойми — какие тараканы у него в голове? А вдруг он на первой же стоянке меня придушит, обчистит и смоется? Или вообще сразу за блокпостом пристрелит — и в лес? А будет нас с отмычкой двое — уже на нашей стороне перевес! Спать можно безбоязненно, если по очереди. В общем… Как-то спокойнее, когда верным человеком жопа прикрыта. И для дела полезнее. Ну не могу я так — с первым встречным, и сразу на Янтарь!

— Ты ведь говорил, что знаешь этого типа, хоть и не слишком близко.

— Встречался! Но в Зону с ним не ходил. Да чего там, я даже не помню, как его зовут!

— Зовут его Психом.

Кекс нервически хохотнул:

— Обнадеживающее прозвище!

Покатилов задумался на целую минуту. Потом решительно хлопнул по столу ладонью:

— Хорошо! Пойдет с вами и третий. Но это должен быть не самый толковый, а самый тупой из зоновских отмычек, ясно? Здоровый как бык и тупой как второгодник. О Пане или Греке сразу забудь.

— А Батон? — оживился Кекс. — Он всегда соображал медленно! Зато стреляет — на диво. И молчун, каких поискать.

— Это твой третий, из новеньких, который белобрысый?

— Он самый! И он не новенький, просто тихий. Больше года со мной — а из отмычек уходить и не думает. Грек за пять месяцев уже дважды пытался! А этот ни-ни.

— Вообще-то я не хотел бы, чтобы шел кто-нибудь из твоих.

— Босс, как я могу верить чужим, а? А эти свои, прикормленные! Батон меня никогда не сдаст, клянусь!

— Не спеши клясться, — усмехнулся Покатилов без особого веселья. — Такие как раз первыми и сдают.

Он беззвучно пожевал губами и сказал:

— Хорошо, поговорю я сейчас с твоим Батоном. Если не разгляжу в нем Эйнштейна, может, и пошлю с вами.

— Только он уже поддатый небось, — поспешил предупредить Кекс. — Они с обеда Панину двадцатку отмечают. Я-то в город ходил, а отмычки из «Вотрубы» сегодня ещё не высовывались.

— Вижу, — буркнул Покатилов, и Кекс сразу вспомнил о гибких экранах у него на столе. — Ступай в бар, с Психом познакомься, выпей с ним. обнюхайся. Наводи мосты, словом. Только о деле особо не трепитесь, инструктаж потом Соломон проведет. С каждым персонально. Выходить завтра в ночь, так что сегодня пейте, а завтра — сам знаешь…

— Понял, босс, — вздохнул Кекс, вставая. Вышло не слишком оптимистично, но хотя бы не безнадежно.

И на том спасибо.

В бар Кекс вернулся как в тумане, даже остановился посреди зала в задумчивости.

— Кекс! Чего тормозишь? Давай сюда!

Это Грек привстал за столом, где отмечали Панину двадцатку, и призывно замахал рукой.

Кекс встрепенулся, отогнал назойливые мысли и решительно двинул к своему месту, до сих пор не занятому. Даже стакан наполненный все ещё стоял, дожидался.

Краем глаза Кекс углядел и Психа — этот сидел за ближним к выходу столиком, где обычно ютились новички и чужаки. Сидел в одиночестве, что-то прихлебывал и неотрывно смотрел в телевизор над барной стойкой.

Взгляд у него был странный. Чумной, полусумасшедший — словно по телевизору только что объявили о прилете марсиан или победе сборной Украины в чемпионате Европы по футболу, хотя по телику транслировали совершенно заурядные новости о том, что на утреннем заседании Рады опять кто-то снялся биться на кулачках, а многострадальная «Криворожсталь» в четвертый раз за последние пятнадцать лет национализирована и перепродана, на этот раз бразильцам.

«Потом его позову, — решил Кекс. — Сначала надо нервы пригладить…».

Он уселся за сдвинутые столики и потянулся к выпивке.

Глава пятая

Странно, но толком переговорить с Психом в этот вечер так и не получилось. Сначала Кекс со своей командой честно праздновал, а потом вдруг обнаружил, что Психа в баре уже нет.

«Ну и черт с ним, — подумал Кекс без всякого сожаления. — Все завтра. Вот бы ещё отменился этот выход дурацкий, вообще бы все стало тип-топ».

Батон к Покатилову ходил, Кекс сам видел. Вернулся Батон вполне спокойным; расспрашивать его при всех Кекс не решился, а повода отойти в сторонку как-то все не представлялось. Ясно было одно: если Покатилов Батону чего и сообщил, то очень скупо, так, что тот ничуть не встревожился и не принялся требовать объяснений от ведущего.

Ближе к ночи Кекс, памятуя о завтрашней подготовке и позднем выходе, решительно объявил:

— Я все. Баиньки.

И встал из-за стола.

Тут же поднялся и Батон:

— Я тоже.

Напрасно их пытались уговорить остаться (особенно старались Грек с Паней), Кекс твердо решил идти спать, причем домой, а не в кубрик. Глядя на него, не поддался уговорам и Батон.

На том и разошлись. Батон отправился в кубрик, поскольку отдельное жилье ему было все ещё не по карману, а съем комнаты отмычки справедливо полагали дурной блажью — чем оно отличается от кубрика, кроме большей цены и прискорбной удаленности от источников пива и прочей выпивки?

Кекс — иное дело, сталкер с каким-никаким именем, ещё не легенда, но уже далеко не неофит. Ему по статусу полагается собственная берлога, даже если это однушка в ветхой хрущобе. Зато в центре поселка.

Зона выпивает слишком много моральных сил, а потому почти всем, кто там часто бывает, органически требуется немножко одиночества, хотя бы время от времени. Это отмычки тянутся друг к другу, потому что пока глупы и неопытны. Матерый сталкер — зверь одинокий.

Свою степень заматерелости Кекс скромно оценивал процентов в семьдесят — семьдесят пять, и, если взглянуть трезво, оценивал вполне объективно. Зона вообще не прощает самоуверенности. Отмычка, пожалуй, от нуля до тридцатничка будет по той же шкале, просто сталкер — тридцать-пятьдесят. Выше полтинника — опытный сталкер, вроде Басмача, Мухомора или самого Кекса. Ну а сто — просто легенда, как Меченый, Шухов и Семецкий.

Хотя нет, Семецкий, наверное, даже больше ста затянет. Умирать каждый день по несколько раз в течение почти двадцати лет — для легенды чересчур. Это уже не менее чем эпос.

В подобных размышлениях Кекс дотопал до своей обшарпанной хрущобы, свернул во двор, потом к подъезду. И тут же остро почувствовал…

Нет, не опасность. Скорее, чье-то присутствие. Там, в подъезде, или на ступеньках, или на первой же межлестничной площадке. Свет, естественно, не горел, ибо скверная привычка вывинчивать общественные лампочки никуда не подевалась с древних советских времен. А что теперь это не устаревшие лампы накаливания, а экономичные светильники тлеющего разряда, так это дела не меняет: новые даже дороже. Сильнее соблазн вывинтить.

Тот, кто скрывался в подъезде, вряд ли хотел Кексу или ещё кому навредить, иначе спрятался бы получше. Скорее всего просто ждал.

— Кекс, ты? — донеслось из темноты. Голос был знакомый, это Кекс определил сразу, но кто именно из коллег-приятелей спрашивает, в первую секунду понять не сумел.

— Ну, я, — буркнул Кекс не особо приветливо. Дожидаться его вполне мог кто-нибудь из безденежных завсегдатаев любого из баров. Кекс ведь из зоны вернулся, значит, хабар сплавил, гонорар получил. Можно стрельнуть деньжат на опохмел, а то и просто на посидеть вечерок в том же «Вотрубе».

— Это я, Жук, — обозначился собеседник. — Не пальни с перепугу.

— А, — Кекс тут же расслабился. — Ты, Жучара? Кого ждешь?

Даже странно, что Кекс не сразу опознал приятеля по голосу. Что-то такое сквозило в голосе Жучары — необыденное, возможно, даже тревожное. Потому, наверное, и не узнал в первую же секунду.

Жучара бесшумно выскользнул из темени подъезда на хоть и скудно, но всё-таки освещенное крылечко.

— Тебя. Поговорить надо. Ты сам-то никого не ждешь? В гости.

— Нет. Отоспаться надо. Завтра дела.

— В Зону идешь?

— В Зону? — довольно натурально удивился Кекс. — Что ты, как можно! У меня же лицензии нет.

Жучара вопреки ожиданиям не стал понимающе ухмыляться. Он вообще остался предельно серьезным, что только укрепило подозрения Кекса: у приятеля какие-то неприятности.

— Поднимемся, если ты не против?

— Поднимемся, — согласился Кекс без энтузиазма, но и без демонстрации недовольства. — Только ненадолго и без бухла. У меня завтра день тяжелый, не хочу усугублять.

Кекс подсветил фонариком-зажигалкой и первым вошел в подъезд. Однушка его располагалась на пятом этаже, и в ней все было обустроено для того, чтобы в экстренном случае без проблем уйти с балкона через крышу. Обустроил это прежний владелец, удачливый и умный сталкер по прозвищу Редактор. Удачливый, потому что много раз возвращался из Зоны живым, а умный, потому что сумел вовремя сказать: «Хватит!», раздать и собрать долги, продать снаряжение барыгам, а квартирку ещё зеленому, но как раз пошедшему в гору Кексу и навсегда покинуть эти гиблые места. Кекс ничего в новом для себя жилище менять не стал, только выбросил вместе с мусором и ненужным хламом полотенца и постельное белье, даже выстиранное, из шкафа, и купил все новое. Не то чтобы он был избыточно брезглив — просто посчитал, что так будет правильнее.