Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. Происхождение Руси и становление ее государственности - Борис Рыбаков

По окончании расселения, к середине II тысячелетия до н.э., обозначился процесс постепенной консолидации осевших родственных племен в большие этнические массивы. Одним из таких массивов и были славяне (к отдаленному времени до нашей эры применяется термин «праславяне»).

Создание однородной археологической (тшинецко-комаровской) культуры было результатом и материальным выражением процесса консолидации. Славянство того времени не было абсолютно монолитным — единая археологическая культура подразделялась на 10–15 локальных вариантов, которые могли соответствовать древним племенам или союзам племен, а возможно, и первичным диалектам праславянского языка (?).

Выбранная нами начальная точка отсчета славянского исторического процесса — середина II тысячелетия до н.э. — застает праславянский мир на уровне первобытнообщинного строя, но с достаточно богатым историческим прошлым: предки славян уже с V–III тысячелетий до н.э. знали земледелие, пережили в эпоху энеолита временный подъем, связанный с усилением пастушеского скотоводства, приняли участие в заселении огромных пространств и ко времени кристаллизации праславянского этноса они уже достигли определенного уровня культуры: их хозяйство основывалось на оседлом скотоводстве и земледелии с охотой и рыболовством в качестве дополнений; они жили оседло в небольших деревнях. Основные орудия труда делались еще из камня, но применялась и бронза (долота, шилья, украшения). Выделение дружинной прослойки внутри племени не документировано.

1.3. ПРАСЛАВЯНСКИЙ МИР НА РУБЕЖЕ II И I ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ ДО Н. Э.

Единообразие праславянского мира во второй половине II тысячелетия до н.э. от Днепра до Одера, прослеживаемое по археологическим источникам, постепенно начинает нарушаться в результате сложных процессов, происходивших в первобытной Европе. В Средиземноморье уже сложилось классовое общество; по морским каботажным путям плавали торговцы и завоеватели; в Центральной Европе бурно шел вторичный процесс выделения конных дружин, оснащенных хорошим бронзовым оружием.

В результате войн и завоеваний складывались новые общности из этнически разных, разноязычных племен, а старые общности распадались. Перемещения племен, воздействие одних племен на другие привело к тому, что археологическая однородность уже не соответствовала однородности языковой, этнической.

В северной половине Центральной Европы создалась археологическая общность (лужицкая культура), включившая в себя западную половину праславянского мира, какую-то часть кельтских и иллирийских племен. Возможно, что это новое единство, продержавшееся несколько веков, и получило наименование «венедов» («венетов»), закрепившееся (после ухода кельтов на юг и юго-восток) за западно-праславянской частью земли венедов. Вхождение части праславян в новую (допустим, венедскую) общность нарушило прежнее единообразие культуры всех праславян, но, по всей вероятности, не коснулось общего праславянского языка.

В восточной половине праславянского мира в конце II и начале I тысячелетия до н.э. тоже происходил ряд изменений, но отношения с внешним миром здесь сложились иначе. Исторически наиболее важной областью здесь являлось Среднее Поднепровье, где сложилась так называемая чернолесская археологическая культура (примерно X–VII вв. до н.э.). Своеобразный ареал чернолесской культуры (Правобережье до Тясмина включительно плюс земли по Ворскле) полностью совпал с ареалом архаичных славянских гидронимов (О.Н. Трубачев); поскольку ни один из совпадающих ареалов никогда в другое время не повторялся, следует считать доказанным безусловное славянство носителей чернолесской культуры.

В эпоху бытования в Среднем Поднепровье чернолесской культуры происходят следующие изменения: пашенное земледелие становится ведущим в системе праславянского хозяйства; на смену привозной (и поэтому малоупотреблявшейся) бронзе приходит выплавка железа из местной болотной и озерной руды. Открытие железа, наиболее «демократичного» из всех металлов, произвело переворот в праславянском хозяйстве и военном деле. Праславяне, жившие фактически почти в каменном веке, сразу вступили в век металла и были богаче металлургическим сырьем, чем их степные соседи.

В эту эпоху праславянам-земледельцам впервые пришлось столкнуться со степняками-скотоводами, только что перешедшими на новую форму кочевого скотоводства.

Праславяне впервые строят мощные крепости на южной границе со степью для защиты от степняков-киммерийцев. Городища-крепости вмещали в случае осады тысячи человек. Праславянские кузнецы впервые куют железное оружие. Из массы соплеменников выделяется слой воинов — всадников. Праславяне, судя по всему, не были завоеваны киммерийцами.

Общий уровень развития праславянской культуры резко повысился, подойдя к верхней черте первобытности, но данных о подъеме выше этой черты, к классовому обществу, у нас нет и трудно ожидать их.

Яркая эпоха открытия железа, постройки первых крепостей и первых схваток со степняками отразилась в создании целого ряда мифов и эпических сказаний, доживших (в измененном виде) до начала XX в. Отрицательным героем является Змей, прилетающий с юга («черноморский змей») и требующий себе в виде дани девушек. Огненный Змей — устойчивый символ конных орд южных кочевников, внезапно налетавших на славян в дыму и пламени сожженных деревень. В данном случае Змей олицетворял воинственных киммерийцев. Положительные герои — два божественных кузнеца, выковавшие плуг «в сорок пудов» и научившие людей земледелию, а в момент опасности превратившие свою кузницу в крепость, у дверей (ворот) которой они побеждают требовательного Змея, запрягают чудовище в плуг и пропахивают на нем гигантскую борозду — вал, ограждающий киевскую землю («Змиевы валы»). Область распространения легенд о кузнецахзмееборцах в значительной мере совпадает с ареалом чернолесской культуры. Эти этнографические записи перекликаются с фрагментами мифа о языческом боге Свароге (боге неба), приведенном летописцем XII в.: Сварог некогда научил людей ковать оружие. Такая устойчивая память на протяжении трех тысяч лет свидетельствует о важности и существенности перелома в хозяйственной, социальной и военной жизни праславянских племен Среднего Поднепровья, происшедшего в первые века I тысячелетия до н.э. Подъем в эпоху чернолесской культуры вывел восточную часть праславян на самую высшую, предгосударственную ступень развития первобытнообщинного строя.

1.4. ПРАСЛАВЯНЕ В СКИФСКОЕ ВРЕМЯ (VI–IV вв. до н.э.)

Важнейшим звеном древнейшей истории славянства является определение исторического места и уровня развития праславян в скифскую эпоху.

Несмотря на то, что ряд исследователей признавал наличие славян среди «скифских» племен Геродота (Л. Нидерле и др.), из этого не делалось никаких исторических выводов: историю славянства начинали с Плиния Младшего, писавшего 500 лет спустя после Геродота. А между тем проблема славянства середины I тысячелетия до н.э. может быть решена на основе комплекса различных источников.

У Геродота (V в. до н.э.) существуют три географо-этнических понятия: 1) «Скифия» как пространство, населенное разными племенами: 2) скифы как таковые и 3) племена, ошибочно причисленные к скифам.

Скифы как таковые — кочевники-скотоводы, живущие в кибитках, не возделывающие полей, не имеющие городов. Они населяли степи, царей хоронили близ днепровских порогов. Археология подтверждает все сообщения «отца истории». Скифы-номады сменили в степях киммерийцев.

Наибольший интерес для нашей темы представляют геродотовские «скифы-пахари», «скифы-земледельцы», которые по самому своему роду занятий не могли быть настоящими скифами{1}. Археология указывает в пределах Геродотовой Скифии на Среднем Днепре, на Буге, Днестре и на Ворскле (на месте более ранней праславянской чернолесской культуры) большую область земледельческих поселений, окрашенную многими чертами общей скифской культуры, резко отличающейся, однако, от настоящих скифов своим нескифским земледельческим хозяйством.

Геродот указал на то, что греки ошибочно называют этих днепровских земледельцев скифами. Сам он часто пользуется географическим определением — «борисфениты» («днепряне»), но, рассказывая о земледельческом празднике священного плуга и ярма, Геродот приводит и самоназвание днепровских земледельцев: сколоты, по имени мифического древнего царя Кола-ксая (по толкованию лингвистов — «Солнце-царя»).