Десант местного значения - Грибанов Роман Борисович

– Лейтенант, – обратился капитан к своему артиллерийскому офицеру, – наши «тюлени», оказывается, способны не только бить морды в барах нашим же матросам. Начинайте, только не забудьте взять выносы от мест сигнала, чтоб не поцарапать «тюленям» их дорогую шкурку.

Лейтенант молча кивнул, и пятидюймовки лидера выплюнули первые 55-фунтовые «подарки для комми». Ответ не замедлил последовать. На черном фоне возвышающегося на западе берега сверкнула вспышка, и через несколько секунд в двух кабельтовых впереди корабля поднялся еле различимый в сумраке высокий белопенный фонтан разрыва.

– Сэр, центральный пост докладывает, что нас облучают как минимум три радара, причем различных типов. Один определен точно, это «Бурун», артиллерийский радар для новых мобильных 130-миллиметровых орудий русских, – обратился к капитану вахтенный офицер.

– Черт, «тюлени» же дали нам целеуказание для стационарных систем, определив их тип, как Б-13. Эта система еще тридцатых годов, откуда на ней радары? У русских есть еще сюрпризы? – удивленно проговорил капитан. – Дайте залп осветительными снарядами по месту целеуказания и вызывайте штурмовики, пусть начинают работать. А мы пока посмотрим, что нам еще приготовили красные. Рулевой, принять вправо пятнадцать, ход тридцать пять узлов!

Лидер чуть накренился, поворачивая и ускоряясь. Но тут черная темнота берега замигала многочисленными вспышками.

– Сэр, помимо ложных целей наблюдаю восемь, нет, десять выстрелов! Три группы, это три батареи, одна у нас на траверсе, две впереди слева по курсу!

– Рулевой, принять еще вправо тридцать! – отреагировал капитан.

Но лидер эскадренных миноносцев класса «Митчер» – это довольно большой корабль, почти пять тысяч тонн водоизмещением. И, несмотря на свои мощные двигатели, позволяющие ему разогнаться почти до 35 миль в час, мгновенно он не может ни повернуть, ни ускориться. Инерцию, законы физики, не может отменить ни господь бог, ни даже кэптэн US NAVY.

Не успел «Джон Сидней Маккейн» лечь на новый курс, как вокруг него встал целый лес всплесков от разрывов снарядов. Причем четыре из них резко отличались от остальных, поражая своей высотой и размерами. Три из них легли кучно, в сотне ярдов впереди, а вот еще один пришелся буквально в десяти футах по левой скуле перед форштевнем. Корабль резко дернулся, осаживаясь назад, как боксер, который получил прямой удар в челюсть. По палубе и конструкциям часто застучали осколки. На лаге стрелка, указывающая скорость, резко качнулась влево.

– Сэр, из носовых отсеков докладывают о поступлении воды. От гидравлического удара разошлись швы обшивки, еще у нас многочисленные пробоины от осколков. И вдобавок свернут форштевень, – скороговоркой выпалил старший офицер.

– Подтверждаю, сэр, корабль сильно тянет вправо, – доложил рулевой.

– Что за чертовщина, от одного 130-миллиметрового снаряда не может быть таких серьезных повреждений! – изумился капитан.

– Сэр, три всплеска, которые упали прямо по курсу, были значительно больше, чем остальные. Можно предположить, что и тот снаряд, который разорвался у нас под форштевнем, был такой же. Похоже, восемь или семь дюймов, не меньше, – ответил вахтенный офицер.

– Скорее, 180 миллиметров. У красных такой калибр стоит на легких крейсерах типа «Киров», и эти же пушки есть на вооружении береговых батарей, причем в броневых башнях, – отозвался старший офицер.

Будто подтверждая его слова, на корабль обрушился новый залп. На этот раз корабль получил два прямых попадания, правда 130-миллиметровыми снарядами. Корпус корабля содрогнулся, по конструкциям боевой рубки застучали осколки. Но главная угроза – четыре больших всплеска выросли по левому борту совсем рядом.

– Сто восемьдесят миллиметров, да еще в броневой башне, это серьезно. Нашему калибру совсем не по зубам. Надо скорее убираться из этого района, пусть этими пушками займутся самолеты из «Таффи». Местоположение этих орудий засекли?

– Трудно сказать, сэр. Всего мы засекли десять орудий. Два рядом с теми, на которых дали целеуказание «тюлени», на мысе Саранный. Вероятно, это тоже стационарные 130-миллиметровки, со щитами и в таких же бетонных полукапонирах. Четыре в глубине вражеской территории, к северу, за озером Пресное. Скорее всего, это мобильные системы русских, с наведением по радару, тоже калибра 130. Там как раз начинается возвышенность и рядом проходит дорога. И две вспышки слева по курсу, на мысе Безымянный. Вот эти, скорее всего, стационарные, калибра 180. Уж очень удобное место на этом мысу для такой батареи, позволяет простреливать как вход в главную, Авачинскую бухту, так и пляжи, где мы планируем высадку десанта. Еще два орудия обнаружить пока не удается. Может быть, они расположены севернее и закрыты от нас этим самым мысом.

– А может, они в спаренных башнях и радар засветку от двух выстрелов принимает за один, – возразил капитан.

Бой тем временем разгорался все больше. Замыкающий эсминец «Кнокс», пользуясь тем, что его никто не обстреливает, тоже сначала «повесил» два осветительных снаряда над русской батареей на мысе Саранном, а потом, пристрелявшись, перешел на беглый огонь. Шесть 127-миллиметровых орудий Мк12 в трех башнях эсминцев типа «Гиринг» имели паспортную скорострельность пятнадцать выстрелов в минуту на каждый ствол, и «Фрэнк Кнокс» эту скорострельность достиг. На позиции батареи № 961 обрушился настоящий ураган из огня и стали. Каждую минуту на батарею падало двадцать четыре снаряда весом более тридцати одного килограмма каждый. Уже через две минуты теория вероятности стала превращаться в реальность повреждений от большого числа попаданий. Часть снарядов легли очень близко от бетонированных орудийных двориков. Дворики поднимались круговой стенкой вверх, образуя полукапонир, но высота его была всего немногим более метра, чтобы обеспечить достаточные углы поворота и наклона своего орудия. Казенная часть орудия и расчет прикрывались купольным щитом, но толщина щита была всего 13 миллиметров, и закрывал расчет он всего наполовину. Так что, если достаточно крупный осколок от близко разорвавшегося снаряда попадал в щит, то он пробивал его, нанося повреждения и людям, и механизмам. А один снаряд, опять же в полном соответствии с теорией, разорвался прямо внутри бетонного дворика, в пространстве между щитом орудия и внутренней стенкой полукапонира. Результат был ужасен. Когда, после боя, выжившие бойцы батареи пришли на место, где стоял полукапонир с орудием № 3, они внутри обнаружили лишь кучу обгорелого искореженного железа, перемешанного с человеческим мясом. Оторванный ствол лежал в пятидесяти метрах ниже по склону, у самого уреза воды. Но батарея, погибая, ожесточенно сопротивлялась. Уцелевшие орудия продолжали упорно обстреливать головной корабль американцев. У командира сначала возникла идея перенести огонь на второй эсминец, но потом он решил этого не делать.

Тратить драгоценное время на пристрелку и перенос огня, когда орудия его батареи, похоже, доживают последние минуты, неразумно. Уж лучше постараться продать свои жизни подороже, тем более что головной американец сбросил ход и горит. А потом было уже поздно. Взрывы многочисленных снарядов повредили проводные линии связи, а радиопомехи американцы начали ставить еще за десять минут до начала боя. Целеуказания, ранее поступавшие в батарею от РЛС от 41-й батареи, прекратились с обрывом линии связи, но пожар на американце позволял уже пользоваться для наведения обычными оптическими дальномерами. И два уцелевших орудия с поредевшими расчетами продолжали бить по «Маккейну».

А положение дел на нем было гораздо хуже, чем на необстреливаемом «Кноксе». Десятки 130-миллиметровых снарядов летели в него со стороны берега, и не все они пролетали мимо. Огонь со стороны стационарной батареи № 961, которую старательно обрабатывал «Кнокс», сильно ослабел, кроме того, изначально устаревшие системы Б-13-IIIC могли выдавать восемь выстрелов в минуту, максимум. Да и точность попаданий этих орудий, наводимых теперь при помощи устаревших оптических дальномеров, была невысокой. Но «Маккейн» находился под обстрелом еще двух советских батарей, стационарной № 502 и мобильной № 41. Последняя была оснащена более новыми 130-миллиметровыми орудиями послевоенной разработки. Эти орудия, кроме того, что имели довольно современную радиолокационную систему наведения, основанную на РЛС «Бурун», работавшую в сантиметровом диапазоне, обладали более высокой скорострельностью, почти не уступавшей американским универсальным пятидюймовкам. Стотридцатимиллиметровое орудие СМ-4-1Б с длиной ствола в 56 калибров и полуавтоматическим клиновым затвором развивало скорострельность двенадцать выстрелов в минуту. И попадания снарядов весом более 33 килограммов каждый шли одно за другим. Хотя такой большой корабль, как лидер эскадренных миноносцев, почти, что легкий крейсер по классификации прошлой войны, мог «всосать» без существенного риска для себя и не один десяток таких снарядов.