Как привыкнуть к Рождеству - Андрей Шахов

Разлив шампанское по бокалам, Юрий Антонович встал, окинул всех многозначительным взором и поднес свой бокал к груди. Ожидая торжественный тост, старшие женщины тоже поднялись и стали удивительно похожи на поминающих погибших товарищей ветеранов. Немного погодя их примеру последовала Регина, хотя и держалась гораздо естественнее. Пришлось встать и Павлу.

- Родные мои, - Юрий Антонович окинул всех теплым взглядом. - Вот и подходит к концу еще один нелегкий год, который мы все же пережили...

- Аллах акбар, - Павел развел руками и закатил глаза.

На секунду все взгляды скрестились на нем. Юрий Антонович, кашлянув, продолжил:

- Нам досталось жить не в самой простой стране...

- Это точно! - Елена Антоновна тяжело вздохнула. - До каких пор цены будут скакать?

- Мама! - Регина впервые за вечер нахмурилась.

Елена Антоновна махнула на нее и насуплено отвернулась. Юрий Антонович поспешил продолжить:

- Ну, простых стран, наверное, и не бывает... - на миг он призадумался. - Что могу я пожелать всем нам в этот светлый день? Счастья, конечно, - это как всегда. Любви к ближнему... - он косо глянул на младшую сестру. - Это очень по-христиански. Мира и покоя - этого пожелал бы нам и сам... Пашка, как его?

Павел сперва изобразил на лице искреннее недоумение, затем понял, о ком речь, и улыбнулся.

- Иешуа. Иешуа Га-Ноцри.

- Так вот за Ешую и выпьем!

Улыбаясь друг другу, члены большого семейства перечокались, осушили бокалы и почти одновременно принялись за еду. С минуту трапеза шла при полном молчании. Елена Антоновна, думая о чем-то горестном (о росте цен, наверное), все вздыхала, покачивала головой и с остервенением грызла жесткое мясо. Илга Дайнисовна держала нож и вилку с неповторимой, очень вычурной деликатностью и нещадно гремела ими по тарелке. Лицо Юрия Антоновича, как всегда во время еды, походило на физиономию ухающего шимпанзе; чавкал он так, словно затолкал в рот полкило какого-нибудь "Бубль Гума". Зинаида Антоновна безуспешно пыталась сдержать терзающую ее после шампанского отрыжку и ела потому с большими перерывами. Павлу надоело тереть мясо тупым столовым ножом, он смахнул со лба испарину и принялся привычно орудовать ребром вилки; под инструмент угодил один из многих хрящиков, жирный кусок чуть не вывалился из тарелки: "Зараза!" Регина тихонько поглощала почти не уменьшающуюся порцию и без особого интереса поглядывала на экран телевизора.

- Все же надо было Горбачеву с китайцев брать пример, - деловито чавкая, заговорил Юрий Антонович. - Они и экономику подняли, и страну единой сохраняют. Скоро и коммунизм там отомрет.

- Менять ничего не надо было! - авторитетно заявила Илга Дайнисовна. Пересажали бы хапуг и дураков...

- Евреев, панков, соцреалистов и прочую гадость, - подхватил Павел. - И сразу оставшимся на свободе трем-четырем миллионам полегчало б!

Илга Дайнисовна призадумалась.

- Наверное, меньше людей осталось бы на свободе. Стоящих сейчас так мало.

Оторвавшись от тарелок, все в изумлении уставились на нее и поняли, что шуткой даже не пахнет.

- Думай, что говоришь, - поморщился супруг, слушавший подобные рассуждения жены далеко не в первый раз.

- А я и говорю, что думаю...

- Ну и дура! - хохотнула Елена Антоновна.

Зинаида Антоновна поспешила сменить тему:

- Лен, когда ж твой Витя из морей вернется? Года полтора, почитай, не видели его.

Сестра немного посветлела.

- Позавчера как раз звонил, в феврале обещал вернуться. А через пару недель опять в рейс уйдет - надо вкалывать, пока контракты предлагают.

Юрий Антонович покачал головой.

- Загоняешь мужика своей жадностью. Он, небось, уже столько деньжищ заколотил, что со спокойной совестью мог бы устроиться на работу на берегу и пожить нормальной семейной жизнью.

- А случись чего, ты мою семью содержать будешь? - с прищуром спросила сестра.

- Не гневи Бога, Елена! - возмутилась Илга Дайнисовна. - Продадите вторую квартиру, и денег вам на все хватит.

- А это видела? - Елена Антоновна продемонстрировала ей кукиш. - Моя жизнь - не твоего ума дело! - Дергано поправила свитер, не удержалась и добавила: - Лучше со своим бандюгой разберитесь.

- Рождество твое, Христос Боже наш, воссияй миру свет разума.

Позабыв о конфликте, все в изумлении уставились на взмолившегося Павла, а он потер сложенные ладони и предложил:

- Может, водочки хряпнем?

После краткого раздумья, все еще хмурясь, Юрий Антонович открыл бутылку:

- В самом деле.

- А может, не стоит пока? - оробела Илга Дайнисовна. - Грешно в такой день напиваться.

Елена Антоновна тут же протянула брату свою рюмку.

- Это вам, религиозникам, грешно. А нам, атеистам, можно все!

Юрий Антонович досадливо закатил глаза, но и на этот раз не проронил ни слова. Он терпеливо сносил любые "выкрутасы" младшей сестры, потому что именно она двадцать четыре года назад позвала его и Зинаиду в Таллинн. Многим в своей нынешней жизни Юрий Антонович был недоволен, но возможностью встретиться с сестрами в любой момент дорожил. Хотя иной раз казалось, что Елена ему вовсе не родственница. Может, такой ее сделало время, в которое она росла?

Ленке повезло. Хоть родилась она еще при Хозяине, эпоху его не запомнила. И так люто, как старшие братья и сестра, не голодала. Юра и Зина регулярно подкидывали родителям деньжат, и младшенькая еще в детстве познала вкус леденца. Но и кукурузного хлеба отведала тоже.

С ранних лет Ленку отличала одна нехорошая черта - она отчаянно завидовала чужому достатку и постоянно стремилась заиметь все то, что есть у соседки. И в подруги выбирала только тех, от кого могла быть хоть какая-то конкретная польза. Годам к шестнадцати стала донимать родителей требованиями красивых обновок, но те и без того едва сводили концы с концами - пьянчуга Иван бессовестно тянул из них рубли да трешки. Посчитав Ивана виновным в своей серой юности, Ленка возненавидела брата и навсегда перестала с ним разговаривать.

В конце шестидесятых сменивший скинутого Хруща чернобровый Орденопросец посадил экономику на нефтедолларовый допинг, и народу зажилось полегче.

Ленка не только окончила десятилетку, но и поступила в пединститут. Казалось бы, везет сверх всякой меры - не зная ни голода, ни лишений, поддерживаемая старшими братом и сестрой, становится самой образованной в семье. Но Ленке этого было слишком мало. Приезжая на лето в отчий дом, она без конца вздыхала о модных шмотках, поездках на взморье и прочих вещах, о которых родители раньше и не слыхали. А уж денег на все это у них не было тем паче.

Пораскинув мозгами, Ленка поняла, что для построения коммунизма в отдельно взятой семье нужны валюта (или ее эквивалент) и выход на западный рынок; тут же выскочила замуж за новоиспеченного судового механика и уехала с ним в Таллинн. Новая жизнь ей так понравилась, что она (в кои это веки) решила поделиться радостью с родными и пригласила к себе братьев и сестру.

Иван не поехал. Он не любил Ленку не меньше, чем она его, да и никогда не ездил дальше районного центра. Ему что Таллинн, что Монте-Карло, что Сковородино - одинаково по фигу.

А Юра и Зина съездили в странноватый русскому глазу Таллинн и решили в нем остаться. Почему бы не осесть Григорьевым в одном месте, пусть даже в сотнях километров от родного дома?..

Юрий Антонович снова встал. На сей раз один.

- Иногда мы ссоримся...

- Как встречаемся, - хмыкнул Павел.

- Паша! - тихо укорила его мать.

Юрий Антонович глянул на племянника, неохотно усмехнулся.

- Может, это и к лучшему, что мы так горячо друг к другу относимся. Равнодушие ведь хуже... Как бы там ни было, я знаю точно: случись с кем-нибудь из нас беда, все непременно бросятся ему на помощь. Так что давайте выпьем за то, чтоб мы такими и оставались!

- Звучит почти как проклятие, - едва слышно восхитился Павел.

Зинаида Антоновна в очередной раз бросила на него укоризненный взгляд. Остальные приняли без эмоций прозвучавший тост, опустошили рюмки и бокалы и с жадностью набросились на еду.

Юрий Антонович с грустью посмотрел на родню, проглотил свои пятьдесят, поморщился и прохрипел:

- Да поможет нам Бог.

- С каких это пор ты стал таким религиозным? - раздраженно поинтересовалась Елена Антоновна. - Еще года три назад над Илгой все посмеивался.

Юрий Антонович сел, мельком глянул на супругу, пока еще сохраняющую внешнюю безучастность, крепко, со знанием дела отрыгнул и, уперев руки в колени, с грустинкой признал:

- С возрастом многое понимаешь. Нельзя человеку без веры.

- А я и не замечала! - хохотнула сестра.

- И ты веришь, - заявил Юрий Антонович. - Не в Бога, конечно.

- Уж не в черта ли? - с ухмылкой полюбопытствовала Елена Антоновна.

- В деньги! - выпалила Илга Дайнисовна.

- Вот оно что, - протянула Елена Антоновна, отодвинула тарелку и с прищуром посмотрела на Илгу Дайнисовну: "Вот ведь дура набожная! Сама жить не умеет, а других поучает... Конечно, не имея денег, на Бога уповать только и остается!.. Витьку им, видите ли, жалко. А кто его пожалеет, когда контрактов не станет, а меня, не дай Бог, эстонцы со своими реформами из школы турнут?.. Господи, я ведь никогда не одолею их чертов язык!" А вслух процедила: - Деньги мои вам покоя не дают? Да, я в них верю. Потому как Бог ваш меня не накормит и не оденет, о ребенке моем тоже не позаботится.