i 55852782446a6f06 - Admin

   - Ух ты! - поприветствовал нас внутри мальчуган лет восьми на вид, светловолосый и веснушчатый.

   - Уна, позаботьтесь о детях, их же двое?

   - Мама Ятика на рынок отправила, - тут же доложился мальчик.

   - Хорошо, где у вас тут дверь в подпол?

   - А там, в углу. Давайте я покажу! - загорелся идеей Лесик, напрочь забыв о своих обязанностях привратника. Я едва успел перехватить его за плечо.

   - Уна, уведите ребёнка на улицу, - без всяких возражений целительница взяла мальчика за руку и, что-то ему говоря, повела наружу, а я кинулся к люку в подпол. Здесь защита стояла не в пример лучше, поэтому я долбил её кулаком секунд тридцать, но в итоге справился и не глядя прыгнул вниз. Чутьё вопило в панике, в висках ломило от запаха смерти, а Тень явно подрагивал в предвкушении.

   Холодный спёртый воздух пах кровью и псиной. Я зажёг огни Ставра - рассеянный свет, идущий из ниоткуда; заклинание не боевое, простенькое и очень удобное в быту.

   Это действительно была псарня, и в этот самый момент тварь доедала последнюю жертву - Ятика. А рядом стояла его мать и наблюдала. Когда зажёгся свет, женщина истошно завизжала, а тварь вскинула окровавленные морды и тихо, уверенно зарычала. Она знала, что я опоздал.

   Псарня - это одна из самых необычных форм нежити. И одна из наиболее отвратительных; если, конечно, хоть какую-то из не-мёртвых тварей можно считать не слишком отвратительной. Если вампиры, зомби и даже личи - это боевая нежить, то есть - те же солдаты, то псарня значительно хуже. Эта тварь разрабатывалась для удержания оккупированных территорий, но позже выяснилось, что толку в таком вопросе от неё мало в виду прожорливости. Впрочем, некросов это не остановило.

   Псарня состоит из своры, егеря и поводка. Свора - это мёртвые собаки, перерождённые в весьма отдалённо похожих на себя тварей, поводок - человек, через которого осуществляется привязка своры к месту, а егерь - это некромант, управляющий сворой через поводок. Во всяком случае, так это должно было выглядеть в оригинале. На практике же некроманту удавалось стать егерем, только если он сам умирал и становился частью своры. Незавидная судьба для того, кто мог стать высшим личем: егерь не сохраняет своих способностей и почти не сохраняет личности. Поскольку желающих кончить жизнь подобным образом было крайне мало, в егеря записывали первых попавшихся жертв, а неуправляемая свора достаточно быстро сжирала всех, до кого могла дотянуться, и оставалась в итоге наедине с не-мёртвым егерем и обезумевшим поводком.

   Здесь егерем был некрос. Молоденький парнишка, на котором ещё сохранились обрывки офицерского мундира; или оказавшийся недостаточно сильным, чтобы правильно провести ритуал, или, что вероятнее, оказался недостаточно нужным своим командирам.

   Любая сложная нежить, в отличие от зомби и скелетов, должна некоторое время "вызреть"; для вампиров этот срок около недели, для личей - больше двух лет. Псарня же "зреет" несколько лет, после чего должна ещё развиться: каждая собака должна получить человеческую душу, чтобы войти в силу. Ещё одна из причин, почему эта тварь не получила широкого применения. До момента окончательного созревания псарня представляет собой отвратительную груду шевелящейся плоти, состоящую из сросшихся тел собак и егеря, и тогда уничтожить её несравненно проще. Мне же досталась "улучшенная версия": получив необходимые души, тварь получает возможность разделяться на составляющие сущности, при этом являясь одним разумом.

   Очень сложно сражаться с группой мощных и нечеловечески быстрых тварей больше сажени в холке, укомплектованных внушительными зубами и когтями, когда они действуют как одно целое. Столкнись я с псарней на открытом пространстве, и шансов выжить у меня было бы прискорбно мало.

   Впрочем, не сказал бы, что здесь мне было легко. Женщина, видимо, пребывавшая в шоке и не имевшая понятия о том, что ей делать, сжалась в углу. А вот тварь свои обязанности знала отлично.

   ...Путь из дома на улицу показался мне очень долгим. Как выбрался из подпола - понятия не имею. Наверху же стало существенно легче; вокруг гудело пламя, трещали под весом крыши потолочные балки, и эти звуки были знакомы и даже приятны. А, главное, можно было на них отвлечься и не обращать внимания на срывающийся визг уже охрипшей женщины, которую я волок за собой, крепко держа за волосы.

   Я не испытывал к ней жалости. Мать, скормившая своего ребёнка нежити за несколько лет спокойной жизни, обрекшая целую деревню на страшную смерть, не заслуживала сочувствия. Да и руку свело судорогой, поэтому я даже не мог бросить эту дрянь в горящем доме, чтобы позволить умереть без позора.

   Выйти спокойно я не успел; крыша рухнула раньше. Однако, выработанная годами реакция не подвела, и я успел вскинуть свободную руку. Повинуясь жесту, пламя взметнулось кверху, на мгновение ослепив даже меня. Дом застонал; тяжело, мучительно, почти по-человечьи, и крыша осыпалась горой уже почти остывшей жирной золы и пепла.

   Женщина уже не кричала; только надсадно кашляла, когда я тащил её по пепелищу, и окончательно перестала сопротивляться. Вокруг ещё тлели отдельные очаги, но зола сделала своё дело, потушив пожар.

   Перед домом уже собрались люди, вооружённые вёдрами; кажется, они пытались тушить пламя. Но мой огонь в этот раз не вырвался из-под контроля и остался в пределах отведённого ему пространства. Волоча ноги, я подошёл к стоящим людям, смотрящим на меня с ужасом. Целительница Уна прижимала к себе ребёнка, не позволяя ему наблюдать происходящее.

   С трудом разжав руку, я бросил женщину в грязь перед собой.

   - Не знаю и знать не хочу твоей фамилии, тварь, - с трудом шевеля пересохшими губами, заговорил я. - Эта женщина продала нежити не только собак, о чём вы тактично умолчали, но и вас всех, - обратился я уже к столпившимся людям. - Я не уполномочен карать её за измену, за то, что она скормила не-мёртвым не только тех, кто умер в прошлом году, но и своего собственного сына в обмен на сытую спокойную жизнь в войну. Сейчас я доложу командованию, а доживёт ли она до суда и казни - мне нет никакого дела.

   - Товарищ офицер, что ж это делается? Как же так? Что значит - собственного сына? Как скормила? - загомонили деревенские. Разговаривать сейчас не хотелось, но объясниться было необходимо.

   - Причиной семи смертей ваших односельчан стала не-мёртвая тварь, называемая псарней. Если очень хочется, вы можете разгрести пожарище и спуститься в погреб, там от нее должно было что-то остаться. Тварь появилась, когда эта женщина отдала некросам с вашего согласия всех деревенских собак. Всё это время она зрела в погребе. В прошлом году проснулась, сначала сожрала двух животных, чтобы укрепить свою плоть, после чего принялась за людей и их души. Ей нужно было столько душ, сколько было собак, после чего тварь окончательно сформировалась бы и вырезала всю деревню за несколько часов. Последней душой, которую она скормила твари, была душа её сына Ятика. Всё это - плата за спокойную жизнь. Естественно, что вслед за собаками умрут все деревенские, она забыла вас предупредить совершенно "случайно". Ещё вопросы есть?

   - Да что ж это делается, товарищи? - решительно упёрла руки в бока дородная крепкая баба. - Аки волки друг друга жрать! Мало нам было некросов проклятых, так ещё вот такие стервы курвы будут нас всех покойникам продавать?

   - Бить Нульку! - раздался выкрик из толпы.

   - Точно, бить! Стерва она! Давеча у меня курицу спёрла!

   - Да иди ты со своей курицей, дура! - рявкнул на жертву кражи какой-то старичок. - Она ж нас всех убить хотела, а ты про курицу какую-то! Отходить её розгами, да в погреб засунуть, покамест за ней власти не придут!

   - Да какими розгами? Камнями забить! Виданное дело, сыночка, кровиночку, твари злобной на поживу!

   Я не стал слушать, что за судьбу уготовят односельчане трусливой твари в человечьем облике. По-хорошему, они тоже виноваты, хотя и меньше. В общем, рапорт я отправлю, как только до своих вещей доберусь, а уж простят и оставят её в живых, розгами будут бить, дрынами, камнями или насмерть косами зарубят, мне плевать. Вот умыться бы...

   Я медленно побрёл по направлению к постоялому двору.

   - Да уж, много я с тобой повидал, с таким сталкиваться ещё не доводилось, - хмыкнул Тень. - Ты, оказывается, хороший оратор! Почему раньше не блистал? Или ты эту способность после удара головой об потолок получил?

   - А когда я головой об потолок ударился? - нахмурившись, поинтересовался я.

   - Ты не сам ударился, тебя та тварь приложила. И, по-моему, не только об потолок. Уж очень быстро она тебя швыряла, я не успел рассмотреть, - Тень хихикнул. - Но ты точно уверен, что тебе помощь этой девочки не нужна?

   - Что мне сейчас надо, так это бадья чистой воды, - я вздохнул. - Жалко только, мозги промыть не получится. Как глаза закрываю, так эту сцену вижу - тварь ребёнка дожирает, а мать на это смотрит.