По пути в Лету - Роман Сенчин

Кроме Сергея Шаргунова, Василины Орловой и меня никто из «молодых» писателей, кажется, этот термин всерьёз не воспринимает. Подавляющее большинство критиков (разных поколений) усиленно доказывают, что нет никакого нового реализма, а есть просто реализм… Может быть, нового реализма и нет, и проза (очень странная, и почти не проза, строго говоря) Сергея Шаргунова, это нечто вообще за гранью всего. Но «Ура!» существует, и «Птичий грипп», и «Книга без фотографий». К традиционному реализму я эти вещи отнести не могу, а прозой реалистической их считаю. И что мне делать?

Так же к чему-то новому я отношу и прозу Аркадия Бабченко, Дениса Гуцко, Захара Прилепина, Андрея Рубанова, Ильи Кочергина, Анны Козловой, Ирины Мамаевой, Дмитрия Новикова, Михаила Тарковского, Германа Садулаева, Сергея Минаева, Оксаны Робски, Евгения Гришковца, Ирины Денежкиной и многих, многих других…

В том интервью Олега Павлова в «Переменах», а особенно в ответе мне, ощущается некоторая обиженность. Дескать, новое поколение и новые реалисты отмели предшественников. Вот и цитата из ответа:

«Пусть приходит кто угодно и пишет в духе реализма – но я хочу задать в общем-то тот же вопрос… Значит, всё-таки, никого не было? И на этом фундаменте строите вы свои биографии, то есть банальное благополучие?

Не было «Дурочки» Светланы Василенко?

Не было «Острова» Василия Голованова?

Не было «Рождения» Алексея Варламова?

Не было «Извести» и «Свободы» Михаила Бутова?

Не было «Знака Зверя» и «Афганских рассказов» Олега Ермакова?

Не было «Замороженного времени» Михаила Тарковского?

Не было «Хорька» Петра Алешковского?

Не было «Двора прадеда Гриши» Владислава Отрошенко?

Не было «Синдрома Фрица» Дмитрия Бортникова?

Не было реализма Андрея Дмитриева, Андрей Волоса, Владимира Шарова, Юрия Петкевича, Марины Палей, Александра Терехова, Антона Уткина, Валерия Былинского, Владимира Березина, Ирины Полянской…

Не было Астафьева, Распутина, Владимова, Маканина, Петрушевской, Фазиля Искандера, Леонида Бородина…

Не было всей русской прозы, бывшей до вас?

Но и главное: почему же должно-то не быть?»

Во-первых, никто не сбрасывает предшествующую литературу с парохода современности. Считаться, наверное, последнее дело, но напомню, что один из нового поколения, Олег Зоберн, выпуская серию «Уроки русского», в числе первых издал книгу Владислава Отрошенко «Персона вне достоверности», другой из новых, Захар Прилепин, сделал очень много для того, чтобы у Михаила Тарковского и Александра Терехова было больше читателей; очень многие из новых с симпатией отзываются о прозе, например, Алексея Варламова, и сожалеют, что прозу он почти не пишет, переключившись на биографии замечательных когда-то в прошлом людей; третий, из новых, Сергей Шаргунов, пишет рецензии, явно пытаясь повысить интерес к чтению современной прозы, и хвалит он книги писателей разных поколений…

Есть, правда, несколько новых, кроющих кое чем всех вокруг, обзывающих их графоманами, считающих, что журналы и издательства захватила мафия. Эти деятели неприятны, смешны, но необходимы для литпроцесса. Они тоже двигают литературу…

Ну а о каком «банальном благополучии» говорит Олег Павлов? Даже если представить, что поколение 00-х вдруг дружно отметёт всё предшествующее, то кроме хохота окружающих и презрения оно ничего не добьётся. Новый реализм поколения 00-х не направлен на то, чтобы выдавить остальное с литературного поля, а наоборот, чтобы вернуть интерес и внимание к реализму вообще. По моему мнению…

Ещё цитата, для меня, в общем-то, ключевая: «Свою единственную литературную премию за «Елтышевых» – свой лучший роман – Сенчин получил от писателей, о которых сам, похоже, предпочитает не помнить. Поддержали его Варламов, Василенко, Отрошенко… И поверх всяких «поколенческих интересов». Его – и его прозу. Более того, я бы сам голосовал так же – но не за автора или его поколение, а за правду этой книги. Мне неловко об этом писать – но это, тогда уж, факт биографии писателя Романа Сенчина, так они ведь и делаются, биографии».

Мне тоже неловко, но: роман «Асистолия» Павлова я, воспользовавшись правом, номинировал на премию «Национальный бестселлер». Напоминаю это лишь затем, чтобы у публики не сложилось впечатление, что «не помнят». Помнят, читают и, в случае Светланы Василенко жалеют, что забросила она прозу…

Снова цитата: «…Новое поколение с новым реализмом воспринимать всерьёз, в общем-то, принуждали. Происходило это на форуме молодых писателей – и с того времени, как он появился. Оправдать существование этой фабрики по открытию новых талантов могли только, собственно, таланты. Но это был отбор. Так как я вёл там много лет мастер-классы, то я понимаю, кого и почему там отбирали.

Всегда и оказывается, что новое – это лишь ставшее в очередь, что дождалось своего времени. Но в самом простом смысле слова. Пространство литературы отнюдь не свободно для всех. Оно каждое время именно что формируется – и даже не скажешь, что предпочтениями читателей».

Сначала прокомментирую оценку Олега Павлова Форума молодых писателей. Точнее, задам вопросы.

Какой отбор имеет в виду Олег? За десять лет в сборниках Форума были опубликованы многие десятки писателей. Причём, разных. И по степени таланта, и по жанрам, и, что важнее всего, по своему общественному и политическому настрою. Олег Павлов намекает на что-то, но намёки комментировать очень сложно и рискованно. Если здесь намёк на либеральный отбор, то это не так. Достаточно полистать журнал «Наш современник», – в биографических справках чуть ли не каждого второго молодого автора указано, что он «участник Форума молодых писателей». Эти новые найдены усилиями в основном Александра Казинцева. Если бы семинары в «Липках» согласился проводить в личном общении очень симпатичный, с живым умом Станислав Куняев, наверняка бы молодых и талантливых «Наш современник» нашёл больше… Но это лишь мысль по поводу некоего намёка. Может быть, Олег имел что-то другое, какой-то другой отбор.

Не понял я и про новое, вставшее в очередь. То ли Олег Павлов приветствует эту очередь, то ли наоборот… Лично я очереди не люблю. Особенно в литературе. Никто, из стоявших в литературных очередях, ничего не добился. Все, кто чего либо добивался, прорывались без очереди. Многих потом история выбрасывала прочь, кто-то остался. Но встававшие в очередь, в ней и скисали. Обидно, что скисло так много талантов в поколениях 70-х – 90-х. Сначала их требовали подождать и созреть, пока напу-бликуются советские классики, потом – пока будет опубликованно всё запрещённое и неизвестное в советский период. Единицы тогда сумели прорваться…

В споре, как давно известно, истина не рождается, зато рождаются конфликты. Конфликтов не хочется. Хочется больше сильных, талантливых, свободных произведений литературы. По моему мнению, писатель, с самого начала ставший отшельником, вряд ли создаст нечто настоящее… Прав Олег Павлов, утверждая, что поколенческие связи, (которые он сравнивает со стаями) в конце концов распадаются. Но связи эти важны и благотворны; поколения в литературе, это всегда свежая кровь.

Июль 2011

Закат вечной темы

Полюбить – легко, любить – сложно.

Почему сегодня серьёзные писатели мало пишут о любви? Любовь, любовь… А когда писали много? По крайней мере, в России.

По прошлому

Если и писали, то в основном о любви заведомо несчастной, неразделённой, гибельной. Но и такая любовь зачастую была лишь деталью, подчёркивающей драматический путь героя (много реже – героини). Например, не будь в жизни Онегина Татьяны, не столь бы трагична получилась его судьба. То же можно сказать и о младшем брате Онегина Печорине с Бэлой, а потом княжной Мери (там ещё и Вера присутствовала), и о десятках других героев русской классики.

Вспомним Григория Мелехова. Стал бы он без Аксиньи великим литературным героем? Да нет, конечно. А так – стал. Повинный, пусть косвенно, в её гибели, да и в гибели и преждевременной смерти всех, кроме сына и сестры, родных.

Картин счастливой любви можно вспомнить вот так, без помощи справочного материала, совсем немного… Приходит в голову, как ни странно, чета Маниловых из «Мёртвых душ», которую в школе нас приучали воспринимать чуть ли не с презрением. Живут этакие голубки, пустые мечтатели, витают в облаках… А задуматься, как непросто им было сохранять это витание в дальнем имении, в замкнутом пространстве, общаясь с ограниченным числом лиц, причём не их круга. Манилов иногда выезжает в город, а жена и сыновья – в заточении. (Позже мы увидим жуткие будни таких дальних (да и не очень дальних) помещиков у Чехова. Например, в рассказах, повестях, пьесах «В усадьбе», «У знакомых», «В родном углу», «Именины», «Леший», «Дядя Ваня», «Чайка»…) И любовь, пусть и пошловатая, смешная (а какая продолжительная любовь не может показаться пошловатой и смешной?) удерживает этих, затерянных в пространствах России людей – Маниловых – от превращения в животных.