Краткая Воровская ЭНциклопедия - Вячеслав Майер

Чемоданы воруют по-разному. Лучшим признается замена намеченного чемодана похожим. Модификациями чемоданы не особенно отличаются, набей подставной чем попало для тяжести, и вручи зеваке обманом в обмен. Если и заметит, можно сыграть роль ошибшегося. Так воруют в залах ожидания, на перронах, около касс и багажных отделений. Второпях редко кто из отъезжающих пометит чемоданы отличным — переводными картинками, орнаментами, памятными повязками и ленточками. Такая забывчивость на руку воровской братии. Раскрытие чемодана обворованным всегда горе — не свой, замененный, слезы и весьма часто мат — едрени-пени, но и у похитителей не всегда радость. В 1968 году группа бурят-воров увела парочку чемоданов с вокзала Улан-Удэ — ох какие они были тяжелые, словно набитые копченой колбасой с сальными прожилками, а открыв, обнаружили расчлененные трупы.

Отменно воруют в Самарканде — там свой метод: пассажиры ломятся в поезд, свои и чужие чемоданы передают друг другу. В эту живую нить втискивается парочка воров — один принимает и передает другому, а тот третьему за пределами вагона. Пропажа обнаруживается уже в движущемся поезде, в вагонах, отбивающих колесами пески Кара-Кумов, Кызыл-Кумов и прочих Кумов.

Сто лет назад в России гремела слава чемоданной воровки шкловской еврейки Софьи Блювштейн. В историю они попала по прозвищу «Сонька — Золотая ручка». Красотка ловко запускала ручки в именные шкатулки и бумажники, обворовывала покровителей обоих полов, не брезговала знакомыми, охмуряла любовников. Поймал ее мастер по переодеванию Иван Путилин, сыграв роль банкира Ротшильда. Пройдоха-баба уже после суда по пути в Сибирь влюбляла в себя и тюремщиков и арестантов, участвовала во многих аферах и даже пыталась убежать с Сахалина, переодевшись в солдатскую форму. Ей благоволили многие литераторы — и Рангоф, и Чехов.

Глава 4. ЗАПУДРИВАНИЕ СИНЯКОВ

Всe что существует, имелось и имеется, то воруется. Вор Гарольд Кормановский, житель в прошлом многих городов Поволжья, Урала и Сибири, с юношеских лет занимается… похищением пьяных барышень. У него все ритуально продуманно: лахудры обнимаются, нежно на руках вносятся в такси, с матом, что часто срывается с уст прелестниц, и без него (что крайне редко) катят в его пенаты. Там в ожидании — стол с картошкой, килькой-селедкой, вином «Солнце-даром» и неприменным мытьем влажной губкой женских округлостей. Естественно с предварительным изъятием, ежели они наличествуют, нательных украшений. Постель чистая, простынь льняная, подушка пуховая и желание вступить в вечный брак до отметки минус два метра на местном кладбище.

Однако же вот судьба злодейка, толкнувшая Гарольда в перманентный поиск семейного счастья. Угораздило Кормановскому появиться на свет с необычным уродством — там, где у нормальных людей наследство и ягодицы, в Гарольда сплошное родимое пятно, покрытое вперемежку с бородавками-наростами, бархатистым волосяным мхом. В нижнем белье незаметно, но стоит оголится (посему Гарольд и бани не посещает)… вылитый, всамделишний черт, только не достает ему острых рожков и свилеватого хвоста. Пятно замутило-забеленило все мозги: женский пол лез в постель и… вылетал с воплями, стонами, дикими стенаниями, трудно сказать, какие видения посещали сладострастниц в объятиях Гарольда.

Помимо нравственных моральных неудобств пятно приносило неисчислимые физические страдания, там заводились бесчисленные нательные животные-паразиты, то есть насекомые. В уютной теплоте промежностей и густоте ягодиц они размножались в геометрической прогрессии и прыгали, скакали, входили в чёс и бесконечный расчёс. Никакие медицинские препараты и народные брызганья, ни присыпки и прижигания не приносили облегчения, помогал только керосин Омского нефтеперегонного комбината. От Гарика постоянно несло горючим как от первых колесных тракторов, братва воровская называла его поэтому Примусом.

Оставалась одна отрада в жизни Кормановского — в нерабочее время подбирать и похищать пьяное бабьё — на вокзалах, у ресторанов и гостиниц, а так же на транспортных остановках. Привод женщин Примус отработал тщательно, но уход был не всегда, скажем прямо, тихим. Шлюхи, насмехаясь, просили снять «мохнатые трусы», некоторые в ужасе вскакивали и начинали искать исчезнувшие брошки, бусы и кулоны, прочую бижутерию и часто с руганью, а то и мольбой, покидали «гостеприимные» гарольдовы пенаты.

Воруя, точнее подбирая, пьяных женщин, Примус многим спас жизнь, не дав им замерзнуть и погибнуть в темной ночи от многочисленного жулья.

Кража женщин приносила иногда маленький доход — золотые украшения и драгоценные камни (и такие попадались) Примус сплавлял в надежные руки — они увозились в другие города и случаев обнаружения не было. Вспомнив страждущий облик своего спасителя, не поднималась у пострадавших рука написать заявление в милицию. Им, если рассудить справедливо, все же как-то надо было оплачивать расходы по спасению и омовению.

Примус был джентльменом — он всегда стирал и штопал облёванные платья, чистил пальто, подбивал истертые каблуки и, ежели прелестный пол прибывал с синяками и кровоподтёками, фиолетовыми побоями от ухажеров и мужей, то обкладывал ушибы бодягой, натирал маслом и даже пудрил.

Недавно мы узнали потрясающую новость — рыночные отношения задели и Примуса. Теперь он бизнесмен-парикмахер, да не простой, а сложный — по нижней приляжковой части женского тела. Таких дамскими называют. Целый подвал старинного дома, в прошлом забитый хламом от живущего люда, ныне реставрирован под кабинеты, в которых установлены бывшие стоматологические, гинекологические и даже инвалидные кресла. Спектр услуг обширен — одним кудрявит, подкрашивает, протирает, других наполняет благовоньем, а также инкрустирует серьгами и драгоценными булавками. Большинство клиенток — увядающие толстушки, только по воспоминаниям и на ощупь знающие ныне свою вожделенную часть. Примусовы пальчики некоторых «воспламеняют» и им все наготове — по желанию разные сексвибраторы, производства отечественных умельцев и заграничных фирм. Рад бы был себя Гарольд некоторым предложить, да боится испугать клиентуру — рынок не позволяет. Сексустройства притягивают взгляды, свешиваясь с изящных позолоченных крючков, как доильные аппараты в системах «Елочка» и «Тандем» на молочно-товарных фермах. Неумехам Примус ловко их вправляет и включает, разъясняя правила пользования: вздохи, оханья, пенье, стучание каблучками, поцелуй Гарика и аппаратов, бросание в него гуттаперчевых фаллосов… Не представляете, насколько помолодел человек, отдавшись предпринимательству и живя в атмосфере неутихающего оргазма, который незримыми флюидами, — это вроде бы уже доказано наукой и бабушкой Вангой, — продлевает жизнь мужчинам и облегчает карьеру.

Дважды в месяц белый мерседес Кормановского по привычке объезжает захламленные вокзалы, зорко вглядываясь в груды мусора и, узрев валяющуюся дамочку, нежно вталкивает ее на задние сиденья на зависть ханыгам, бомжам и бичам. Далее все по старой форме, но с новым содержанием — стол, вакуумная колбаса, коньяк, тропический сок, мытье благоухающими шампунями. Безусловно такое воровство рыцарственно и похвально.

Глава 5.  УМЕНИЕ ХАМИТЬ

Из качеств, необходимых для воровской деятельности, наиважнейшее — хамство. Ему следует учиться, его следует культивировать как можно шире. Хамят на просторах России все и везде, но самое лучшее по качеству, то есть отборное, — московское. Оно «литературное» — столичное и объемлет собой всю палитру отечественного хамства.

К хамству относится: наглость наступать на ноги прохожим; лезть прямо к прилавку, игнорируя очередь; ходить с важным недоступным гусиным видом, словно министраль «вор в законе»; бесконечно обещать, не краснея и также не смущаясь, обещанное не выполнять; жрать, пить, закусывать, принимать подарки от других и за счет других задарма и этим хвалиться в семье и друзьям; удивляться пустячкам, выпучив глаза; кричать и орать до посинения о том, что вы заняты; валять тягомотину на всех уровнях подъема от отрывания туалетной бумаги в клозетах до министерского решения; не уступать места нигде и никому, ни старикам, ни детям, ни беременным, ни инвалидам; стоять в проходах у дверей — на экскалатар-ных ступенях, лестницах, в проходах и переходах и блаженствовать от того, что тебя все толкают и при этом слюняво огрызаться; со всего иметь навар — с тела, дела, жилплощади, с родственников, с места в колумбарии, с занимаемой должности, с телефона и машины, вокзальной тележки и мясорубки, с возможности что-то достать, передать, пропихнуть, провернуть и вывернуть, вставить и отдаться; нагло требовать у других не только для себя, но и своих родственников, внучек, бабушек и просто хорошо знакомых; использовать все доступные виды знаний во всех человеческих областях для собственного блага…