Дьявол на плече - Макс Архандеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Около десяти минут я сидел размышляя. Я взвешивал все «за» и «против». Неизвестно, сколько бы еще я так просидел, если бы коренной, с которым я все это время играл языком, не отозвался острой болью, пронзающей меня насквозь. Я снова ощупал зуб пальцами.
Решительно залив в себя половину чекушки и прополоскав рот, я запустил внутрь плоскогубцы. На удивление, я довольно безболезненно схватился за зуб и практически сразу выдернул его. Так мне показалось вначале.
Несмотря на то, что зуб шатался во все стороны, корнями он плотно сидел в челюсти. Приложив огромное усилие, невзирая на боль, я начал расшатывать его во все стороны и брать на излом. Челюсть ходила вслед за движением плоскогубцев. Пришлось упереться ею в грязную стену общественного туалета. Набравшись смелости, я вложил все силы в поворотное движение зуба вокруг своей оси. Шрамы разошлись. Пасть раскрылась еще шире. Боль была неописуемая, но я чувствовал, что зуб поддается, а потому не сдавался.
Плоскогубцы сорвались и упали на пол. Кровь снова сочилась изо рта. Я, взмокший от боли, трясущимися руками поднял телефон и заглянул в пасть через фронталку. Радостно улыбнувшись, я почувствовал облегчение. Первый готов.
***
Через двадцать минут я подходил к указанному Галей адресу. В поредевших рядах зубов сквозь быстро затухающую боль ощущалась приятная легкость.
Частный стоматологический кабинет находился во дворе обычного многоквартирного дома. Мигалки скорой помощи и полиции безостановочно вращались, освещая лица собравшихся поглядеть на происшествие зевак.
– А что случилось? – спросил я у молодого человека.
– Да порешили нашего стоматолога.
– Как порешили?!
– Ну так. Там, похоже, вообще одно мясо осталось. Какие-то спецслужбы понаехали, даже ментов не пускают. Говорят, похоже на дворнягу бешенную, но мы-то знаем, у нас тут дворняг отродясь не водилось. Его же дружки его…
Он манерно провел большим пальцем по горлу.
– Дружки?
– Конечно. А то мы не знаем, что за сброд он там принимал. Из наших-то к нему никто не ходил. И принимал он всегда по ночам. Чтобы никто не видел, кто приходит и кто уходит. Работал на братву, наверное.
Я заметил среди полицейских девушку, которая пристально смотрела в мою сторону. Она была в гражданском, на ее голове был красный капюшон худи. Один из медиков что-то нервно ей втирал. Когда она двинулась в мою сторону, я поспешил удалиться.
Подходя к углу, здания обернулся, она бросилась ко мне. Я побежал. Бежал дворами и улицами. Один раз хотел обмануть ее и, спустившись в метро, немного побродив среди людей, выскочил с другой стороны улицы. Я был уверен, что она потеряла меня из виду. В такой толпе невозможно не потерять человека из виду! Но она, высоко задрав голову, словно двигаясь по запаху, выскочила из метро и двинулась в моем направлении.
Не знаю, что это было, но, пробегая мимо небольшой церкви, я бросился внутрь. В пустом зале недоуменным взглядом меня встретил батюшка, но, недолго раздумывая, жестом, без слов, указал, где мне спрятаться. Задергивая шторку, он прошептал:
– Не шуми. Здесь не тронут.
Тяжело дыша, преследовательница ворвалась в пустой церковный зал и подошла к покорно ожидавшему ее у алтаря батюшке. Низкий и громогласный бас гремел, отражаясь от пустых сводов.
– Вам здесь не рады.
– Где он?
– Вам не положено здесь находиться.
– Он, может, человека убил!
– Неисповедимы пути Господни.
– Так ты тогда соучастником получаешься. Раз убийцу покрываешь.
– На все воля Господа.
Дверь в церковь снова отворилась, но открывший ее человек не вошел. Он со своими дурацкими усами из восьмидесятых остался на пороге.
– Вероника, пойдем. Нам он ничего не скажет.
Девушка попыталась снова.
– Мы же людей хотим спасти.
– Спасение – от Господа! – прогремел гневный бас батюшки. – Не от Дьявола!
Он злобно уставился своими густыми бровями в сторону мужчины, который оставался на пороге и безразлично поддерживал входную дверь открытой.
Когда они ушли, батюшка вернулся ко мне. Он посмотрел на меня сверху вниз и своими огромными руками стянул шарф с моего лица. Его выражение лица ни капли не изменилось.
– Ты человека убил?
– Никого я не убивал!
Здесь батюшка удивился и затем спокойно выслушал всю мою историю.
– По-разному таких, как ты, называют, но суть везде одна – сила бесовская тебя коснулась. Душу твою получить хочет. И хоть Душа твоя принадлежит Господу Богу, сражаться за нее придется тебе. Коли выдержишь испытание, узришь спасение во Христе!
– И что мне делать?
– Надобно отказаться от бесовской натуры. Не важно, сколько у тебя зубов. Даже если ты и убийца, Господь готов просить тебя, но только если ты покаешься и откажешься от бесовской натуры. Дьявол каждый день сидит у тебя на плече. Так же, как и у всех смертных. Он нашептывает тебе в ухо. Искушает тебя. Склоняет на свою сторону. Найди силы отречься от него, и тогда Господь спасет тебя.
Ночь уже давно опустилась на город. Я бесцельно бродил, размышляя о своем положении.
Ощупав лицо, я убедился – шрамы стали больше. Челюсти снова болели, а проверять наличие новых зубов во рту было страшно. Я и так чувствовал – они там.
Доктор, у которого я был на приеме, явно был как-то во всем этом замешан, хотя у него на лице и не было никаких шрамов. Возможно, он как-то лечил этих убогих созданий. Может, действительно вырывал им лишние, старые зубы? А может, он был как Виктор Франкенштейн, сам сотворивший этих созданий. Вероятно, они же его и прикончили. Так или иначе, как сказал батюшка, мне придется сражаться с самим Дьяволом.
Затем вспомнил о Лерочке. Вчера вечером у меня еще не было никаких шрамов и новых зубов. Надеюсь, с ней все в порядке.
Неизвестно, что ждет меня. В кино самым страшным проклятьем вампиров всегда показывают не боязнь света или серебра, а их голод. И кажется, я уже давно его ощущаю. Все чаще в памяти всплывает тот сочный стейк. Не та зажаренная падаль, которую принесли мне, а сочное, еще почти живое мясо за соседним столиком. Все чаще вспоминаю, какой сочной была Лерочка.
Очнувшись, я понял, что уже не первый раз прохожу мимо одной и той же мясной лавки. Она была уже закрыта, но запах мороженного мяса пробивался на улицу сквозь опущенные роллеты.
Вдруг я услышал, как в переулке хлопнула дверь. Запах лишил меня возможности контролировать свои ноги, и я побрел в переулок.
