Только теннис - Ольга Морозова

Я впервые давала интервью, впервые получила приз. Всем дарили маленькие хрустальные вазы с серебром. На моей памяти их вручали на динамовских турнирах несколько лет подряд, видимо, на склады общества их когда-то завезли в неимоверном количестве. В придачу к вазе я получила часы. Но мои материальные потери в Риге оказались больше, чем завоеванные призы. Мама дала мне в поездку красивый свитер, но его украли в раздевалке. Вернувшись домой, я, естественно, старалась оттянуть как-то время, когда откроется пропажа. "Мамочка, посмотри, какую вазу я выиграла!", "Мама, посмотри, какие часы я выиграла!" Все ужасно гордились моими победами и восхищались подарками. Но, видно, слишком преувеличенными были мои восторги, я переборщила. Мама это сразу почувствовала, спросив: "Оля, что стряслось?" - "Мама, у меня свитер стащили".

С того рижского турнира я начала выигрывать все детские соревнования подряд, и меня включили в команду взрослых. В пятнадцать лет я оказалась на сборе первой команды страны. Нина Сергеевна поработала над моей игрой "с лета", и у меня начал вырабатываться свой теннисный почерк - активная игра с быстрым выходом к сетке. И все же приглашение на главный в стране сбор произошло внезапно не только для меня, но и для Нины Сергеевны, которая считала, что туда попадет Таня Чалко, может быть, кто-то еще, но никак не я. Со мной на сбор приехала Катя Крючкова. Там к нам присоединилась девочка из Латвии Зайга Янсоне. Старший тренер команды Сергей Сергеевич Андреев не взял на сбор никого, кому больше шестнадцати. Сбор проходил в Северодонецке, на новых кортах. Мы много тренировались, очень уставали, но зато какие были восхитительные вечера. Они проходили за разговорами об Англии. Я жила в одной комнате с Аллой Ивановой, которая за год до этого выступала на юношеском Уимблдоне, и вечерами она рассказывала нам об этой стране и турнире. Рассказывала вдохновенно, ее несло и несло, а мы с Катей Крючковой сидели и слушали разинув рты.

Какое-то время я играла с Катей в паре, но потом немного ее обошла, и мы расстались. Она переживала, считала, что Нина Сергеевна незаслуженно много времени уделяет мне. Винить Катю не в чем, каждый хотел, чтобы ему уделяли как можно больше внимания.

На сборе у Андреева я оказалась без Нины Сергеевны. Скручивал он нас в веревочку, менял технику, доводил до полного изнеможения да еще заставлял ходить в школу. Тогдашний директор химкомбината, самого большого в городе предприятия, увлекался теннисом, построил несколько вполне приличных кортов и, что совершенно невероятно, - две закрытые площадки! В Северодонецке я играла с Валей Сазоновой. Валя старше меня на четыре года, в свое время она была любимым тренером моей дочери, но тогда я, конечно, этого предположить не могла и сражалась отчаянно. За Валю страшно болела, сидя у корта, Алла Иванова. Они были близкие подруги, но я чуть с ума не сошла от обиды, когда увидела, что Алла переживает за Валю. "Как же так можно, ведь тридцать дней я обедала вместе с Аллой, таскала ей бульоны и пирожки, а она болеет за мою соперницу?!" Их дружба оказалась сильнее наших совместных обедов. Валю я обыграла, но в раздевалке они обе устроили мне скандал. Я разрыдалась. Успокаивали меня Лариса Дмитриевна Преображенская и Аня Дмитриева. Аня сказала: "Да чего ты волнуешься, они же тебе все завидуют..." А Преображенская пообещала, что в будущем все у меня будет в порядке, и действительно, она оказалась права: жизнь моя сложилась не так уж плохо.

Училась я в обычной школе, в те годы никаких спортивных классов не существовало. Когда меня впервые взяли на всесоюзный сбор, у меня была всего одна тройка. Неожиданно за день до отъезда новый классный руководитель, она же учительница по литературе, сообщила, что у меня не сдано какое-то сочинение. Я обещала, вернувшись со сборов, его написать. "Нет, - заявила она, - или школа, или спорт!" Полная глупистика. Только-только появилась первая статья обо мне, где говорилось, что отыскали способную девочку и берут ее на сбор к первому международному турниру. И вдруг такое категоричное условие. Лев Михайлович Агаян, будучи в то время тренером сборной СССР, человек активный и энергичный, нашел выход из положения: "Давай-ка, Оля, переходи в вечернюю школу". Вместе со мной в вечернюю школу ушли Володя Молчанов, впоследствии видный телевизионный ведущий, Витя Рубанов, мой будущий муж, Толя Лазарев, позже работавший корреспондентом в Нью-Йорке, Надя Маслова, ставшая врачом-гинекологом, Таня Сальникова, ставшая тренером А.Чеснокова. Одним словом, собралась довольно приличная компания ребят, входящих в сборную Москвы. Я считаю, что не надо бояться вечерних школ, главное, иметь в жизни цель. Мы все хотели стать теннисистами. Не всем это удалось, но никто в жизни не потерялся.

В 1965 году зимой я впервые участвовала в международном турнире и сразу же меня поставили в пару к Александру Метревели.

Всегда считалось, что характер индивидуалиста мешает Алику играть микст. Ему подбирали разных партнерш, и в конце концов рядом с ним оказалась я, как перспективная теннисистка. Он так на меня стал кричать после первой же испорченной комбинации, что я забилась в угол, как мышонок, и не перебила с той секунды ни одного мяча через сетку. Такое потрясение пережить надо: первый международный турнир, и тебя, почти без тренировок, ставят играть с самим Метревели, лучшим теннисистом страны!

На турнире я выступила безобразно, за две встречи пробила, как говорят, насквозь всего лишь один мяч.

Естественно, что после такого выступления на международном турнире моя спортивная судьба была под вопросом. Видимо, и тренеры сборной СССР ясно не представляли себе, кто же в конце концов должен поехать на Уимблдон. А так как Сергей Сергеевич пребывал в некоторой растерянности, то устроили отборочные соревнования, куда включили Дмитриеву, Бакшееву, Киви, Куль, Иванову и меня. Разыгрывали мы два места в команде. Иванова не приехала, заболела. На этом турнире я (мне только-только исполнилось шестнадцать лет) сыграла хорошо. Проиграла в упорнейшей борьбе Дмитриевой, так же сложился матч с Киви. Но Бакшееву и Куль я обыграла. Победу над Галиной Бакшеевой сочли сенсацией. Мне же этот матч запомнился на всю жизнь совсем не победой, а инцидентом между Ниной Сергеевной и Галей.

Нина Сергеевна забывает обо всем, когда играют ее ученики, она вся в перипетиях борьбы. Галя очень переживала подсказки Тепляковой своим ученицам. У каждого человека мандраж проявляется по-своему. Чем больше Бакшеева распрямлялась, чем с большей гордостью она несла себя, тем больше она тряслась перед матчем. Она считала, что в матче со мной бегать не надо, меня и так можно обыграть. А я любила бегать. Нина Сергеевна подсказывала мне: "Укорачивай". И я укорачивала. В решающей партии, когда я вела 3:0, Галя подошла к Нине Сергеевне, похлопала ее по плечу (Бакшеевой тогда шел двадцать второй год, а Теплякова была почти в три раза старше) и сказала: "Ну что, волнуетесь? Все равно она выиграет". Такая фамильярность покоробила Нину Сергеевну: вроде бы Бакшеева, проигрывая мне, делает ей подарок. Я этой сцены не видела, об этом я узнала позже. С тех пор они перестали разговаривать.

В итоге Дмитриева заняла первое место, я и Киви - второе. И так как я была гораздо моложе Киви, решили, что поедут Дмитриева и Морозова.

ТЕННИСНАЯ ЮНОСТЬ

Итак, в 1965 году я впервые попадаю на Уимблдон. Наверно, меня взяли в команду с какой-то надеждой на мои способности, именно с надеждой, думаю, что уверенности во мне до конца не было. Не считаю, что была сильнее других юниорок. На год старше была Роза Исланова и Аня Еремеева, на два года - Марина Чувырина и Таня Чалко. Понятно, что любая из них вполне могла играть в этом юношеском турнире, куда допускались теннисисты до восемнадцати лет. Но двух юных спортсменок в те годы не посылали: существовала квота на число членов делегации, и Андреев, конечно, был заинтересован взять взрослых спортсменов.

Первый турнир, предваряющий Уимблдон, проходил в Бэкнеме, предместье Лондона, в графстве Кент. Милый городок с замечательным крикет-клабом, которому в восемьдесят восьмом году исполнилось сто лет. На крикетных полянах размечают корты и на идеально ровных газонах играют в теннис. Жили мы в уютной гостинице, где команда потом останавливалась еще не раз. Сразу обратили внимание на то, как много стариков в гостинице.

Оказывается, в Англии пожилые люди нередко доживают свой век именно в гостиницах, снимая годами один и тот же номер. Там отличный сервис, в пять часов они собираются за обязательным чаем, потом играют в лото или карты, гуляют.

Запомнился один старичок, по нашим понятиям, типичный англичанин - седой, с большими усами. Он постоянно сидел в огромном кресле. И каждый раз, приезжая в Англию и заходя в гостиную отеля, я смотрела, сидел ли он там в кресле, и если сидел, значит, в мире все в порядке.