Ханна - Лорен Оливер

— Хочешь чего-то выпить? — спрашивает Анжелика.

— Воды, — отвечаю я. В горле пересохло, в доме очень жарко. Я почти жалею, что ушла из дома. Я не знаю, что мне делать, здесь, где нет никого, с кем бы я хотела поговорить. Анжи уже наливает себе выпивку, и я знаю, что скоро она исчезнет в темноте с каким-нибудь парнем. Она совершенно не выглядит взволнованной, и на мгновение я ощущаю вспышку злости из-за этого.

— Воды нет, — говорит Анжи, протягивая мне стакан. Я делаю маленький глоток того, что она мне налила, и морщусь. Оно сладкое, но оставляет жгучее послевкусие бензина.

— Что это? — спросила я

— Кто знает? — Анжи хихикает и делает глоток из своего стакана. Наверное, она нервничает. — Это поможет тебе расслабиться.

— Не поможет... — Начинаю говорить, чувствуя чьи-то руки на своей талии. Все мысли разлетаются, и я непроизвольно поворачиваюсь.

— Привет, — произносит Стив.

Мне нужно несколько секунд, чтобы осознать, что он здесь, он настоящий и говорит со мной. Он наклоняется и касается своими губами моих. Это только второй мой поцелуй. Мгновенная паника накрывает меня, и я забываю, что надо делать. Я чувствую его язык в своем рту и резко отталкиваю его, удивляясь, и разливаю немного своего напитка. Он отстраняется, смеясь.

— Рада меня видеть? — спрашивает он.

— И тебе привет, — говорю я. Я все еще чувствую вкус его языка во рту — он пил что-то кислое. Я делаю еще небольшой глоток из своего стакана.

Он наклоняется и прижимает свой рот к моему уху.

— Я надеялся, что ты придешь, — говорит он тихим голосом. Тепло разливается по моей груди.

— Честно? — спрашиваю я. Он не отвечает. Он берет меня за руку и уводит из кухни. Я хочу сказать Анжелике, что скоро вернусь, но она уже исчезла.

— Куда мы идём? — спрашиваю я, стараясь казаться равнодушной.

— Это сюрприз, — отвечает он.

Тепло разливается в груди, переходя на голову. Мы идем через просторную комнату полную людей-теней, свечей, мерцающих форм на стенах. Я ставлю свой стакан на подлокотник потрепанного дивана. Девушка с короткими волосами свернулась на коленях у парня; он прижался к ее шее, его лицо скрыто. Она бросает на меня взгляд и я вздрагиваю: я узнала ее. У нее есть старшая сестра в школе св. Анны, Ребека Стерлинг, мы с ней были подругами. Я помню, Ребека говорила мне, что ее младшая сестра выбрала школу Эдисона, потому что она больше.

Сара. Сара Стерлинг.

Я сомневаюсь, что она узнала меня, она быстро отводит глаза.

В дальнем конце комнаты я вижу деревянную дверь. Стив открывает ее, и мы оказываемся на веранде, еще более ветхой, чем та, что у входа. Кто-то поставил здесь фонарь — может, Стив? — который освещает щели между досками и места, где древесина сгнила окончательно.

— Осторожно, — говорит Стив, когда я оступаюсь и проваливаюсь в щель.

— Все нормально, — отвечаю я, но мне приятно, что он начинает крепче держать меня за руку. Я говорю себе, что именно этого я хотела, на это надеялась сегодня — но эта мысль почему-то ускользает от меня. Он берет фонарь прежде, чем успевает спуститься с веранды, и несет его, слегка покачивая.

Пересекая заросший участок газона, где трава сырая и достает до голени, мы подходим к небольшой, белой беседке со скамейками. Кое-где сквозь ее пол пробились полевые цветы. Стив помогает мне подняться — беседка выше уровня земли на несколько футов, а лестница, которая когда-то здесь была, разрушилась — и затем следует за мной.

Я проверяю одну из скамеек. Она кажется достаточно прочной, и я сажусь на нее. Сверчки поют, трепетно и ровно, и ветер приносит запах влажной земли и цветов.

— Так прекрасно, — говорю я.

Стив сидит рядом со мной. Меня смущает осознание того, что каждый участок нашей кожи соприкасается: колени, локти, предплечья. Мое сердце начинает биться чаще, и у меня снова сбивается дыхание.

— Ты прекрасна, — произносит он.

Прежде, чем я успеваю отреагировать, он берет меня за подбородок, притягивает к себе, и мы снова целуемся. На этот раз я помню, что нужно перевернуться на спину, мой рот двигается навстречу к его, и я не удивляюсь, когда его язык находит мой внутри моего рта, хотя это чувство до сих пор непривычно и не совсем приятно. Он тяжело дышит и пропускает мои волосы между своими пальцами, я думаю, он должен быть доволен собой — я, должно быть, делаю все правильно.

Его пальцы слегка касаются моего бедра, затем медленно, не спеша, его руки опускаются ниже и ниже, поглаживая его. Все мои чувства, все мое внимание сосредотачиваются на том участке тела, я ощущаю, как горит моя кожа, отвечая на его прикосновения. Это, должно быть, болезнь, не так ли? Вот, что чувствуют, когда заражаешься, меня ведь предупреждали. Мысли в моей голове крутятся, и я пытаюсь вспомнить симптомы болезни, описанные в Книге Тссс, но руки Стива поднимаются выше, его дыхание учащается. Его язык так глубоко в моем рту, что я боюсь, как бы мне не задохнуться.

Внезапно все, о чем я могу думать, это строки из Книги Плача "Не все то золото, что блестит", "Даже волки могут улыбаться" и "Дураки будут во главе своих обещаний об их смерти".

— Подожди, — говорю я, отталкивая его.

— Что случилось? — Стив проводит пальцем от моей скулы до подбородка. Он смотрит на мои губы.

Увлеченность — потеря концентрации внимания. Этот симптом опять ко мне вернулся.

— Что ты думаешь обо мне? — выпалила я. — Я имею в виду, ты думаешь обо мне?

— Постоянно. — Его ответ приходит быстро, легко. Это должно сделать меня счастливой, но я чувствую себя более смущенной, чем когда-либо. Так или иначе, я всегда полагала, что буду знать, пустила ли болезнь корни — что я почувствовала бы это инстинктивно, изменение глубоко в моей крови. Но это — просто напряженность, кромсающее беспокойство и редкая вспышка приятного чувства.