Камень, жнец и мандрагора (СИ) - Гэлбрэйт Серина

— Мне любопытно, неужели среди вашей жнеческой братии не нашлось ни одного… моего сородича? Было бы… более достоверно.

— Союз с сородичем, заключённый не пойми где, без одобрения старейшин, да ещё и с тем, кто давно умер? — по губам собеседника скользнула скупая усмешка. — И впрямь, достоверно. Союз же с человеком вы можете преспокойно расторгнуть… в нашем случае притвориться, будто расторгли… если вдруг захотите позже вернуться домой, сочетаться браком с тем, с кем пожелаете, и не вызывать при том лишних вопросов у семьи.

— А ваш визит их не вызовет, полагаете?

— Вызовет. Но меньше, чем вы думаете.

— Разве?

— Раз уж нам предстоит побыть парой, то пора перейти на «ты», — моё последнее замечание Алессандро благополучно проигнорировал. — История нашего знакомства несложная, надо лишь обговорить детали, дабы всё выглядело правдоподобно.

Моё нежданное явление роду само по себе неправдоподобно и никакие детали делу не помогут.

— Праздник начнётся через несколько дней, за этот срок мы как раз успеем добраться до места и встретиться с твоей семьёй, — продолжил излагать наивный жнец. — Вместе с ними мы отправимся в Скарро…

Да кто тебя туда пустит?! Мало ли кого блудная дочь Пепельного гранита решила в родное гнездо притащить?

— На своём горбу я вас…

— Тебя, Халциона.

— Ладно, тебя. Так вот, тебя я туда на своих закорках не понесу, имей в виду, — предупредила я. — Да-да, дорогой мой, часть пути до Скарро придётся проделать по воздуху, а не по земле.

— Не беспокойся, на женщинах я не езжу.

— Правда? Совсем? — и этак выразительно посмотрела на Алессандро, пламенем свечей озарённого.

Он тут же нахмурился с досадой, почти как утром, и одарил меня ответным недовольным взглядом.

— Ты прекрасно поняла, что я имел в виду.

— Поняла, — невинно улыбнулась я.

— И раз поняла, то давай обойдёмся без глупых намёков.

— Почему? Мне нравится.

— А мне нет.

Учитывая, что я в мутную эту аферу ввязываться не собиралась, и вообще, я тут в добровольно-принудительном порядке, жертва чужих махинаций, посему если страшному-престрашному слуге Смерти что-то не нравится, то это не мои проблемы.

— И предупреждаю сразу, я против «дорогой», «милый» и всевозможных «котиков», «зайчиков» и прочих представителей животного мира.

— Тогда как к тебе обращаться? Ал? Сандро? Или Саня?

— Алессандро, — отрезал жнец, мрачневший всё сильнее при каждом новом сокращении.

— Фу, как официально и неромантично. Ну да ладно. А меня можешь звать Хэл или Хэлли.

— Халциона тебе не нравится?

— Я уже говорила, претенциозно, — я уткнулась взглядом в рубиновое содержимое бокала. — А так меня друзья зовут.

— Как скажешь, — равнодушно откликнулся Алессандро.

— Значит, ты собираешься ограбить мой народ…

— Вернуть то, что принадлежит нам по праву.

— Пусть вернуть. А вежливо попросить вы не пробовали?

— Твой народ почитает этот камень за священную реликвию уже много веков и, поверь, добровольно, по просьбе, даже вежливой, даже с доплатой, они с ним не расстанутся. По крайней мере, старшие поколения.

— Младшие тоже…

— Смотря кто, — взгляд жнеца стал неожиданно колючим. — Вот ты, младшее поколение, сидишь передо мной, слушаешь, как я рассуждаю о краже реликвии, и не возмущаешься, что я, мол, поступаю плохо, забирая камень, так много значащий для твоего народа.

— Потому что я в него не верю, — ответила честно. — Для меня камень Жизни символ, не более. Можно сколько угодно славить его, но он не исцеляет больных, не возвращает к жизни умирающих, не продлевает лета и не дарует вечного благоденствия тем, кому позволяют к нему прикоснуться. Я работаю с ведьмами, я видела магию человеческую и не только в разных её проявлениях, я знаю, как выглядит заряженный кристалл и на что способен древний камень-артефакт. Однако за всю свою пока ещё недолгую, но всё же продуктивную жизнь я ни разу не читала, не слышала и не видела подтверждений, что от этого булыжника есть хоть какой-то реальный прок.

— Потому что это камень Смерти, — внезапно смягчился Алессандро. — У него немного другие функции. Если не возражаешь, продолжим завтра. Доброй ночи.

Беседа окончена?

Ладно.

Я поднялась и собралась было взять свою тарелку и отнести на кухню, но жнец усталым жестом остановил меня.

— Я сам приберу. Иди.

Ещё лучше.

— Доброй ночи, — отозвалась я и направилась к двери.

На полпути притормозила, вернулась, взяла бокал с недопитым вином и початую бутылку и уже затем удалилась.

Разбудил меня громкий, раздражающе настойчивый стук в дверь пополам с докучливой головной болью.

— Халциона? — донеслось из-за створки.

Пошёл бы ты… в пучину морскую, к русалкам в объятия. А лучше к кракену… ох…

Кое-как подняв руку, продемонстрировала двери неприличный знак, перевернулась на другой бок и натянула одеяло на ухо.

Стук, затихший было, пока жнец безуспешно взывал к моей несознательной личности, возобновился с удвоенной силой.

— Халциона? Скоро привезут одежду и к этому моменту ты должна быть готова.

Готова к чему? И зачем вообще собирать отдельный гардероб? Вернуться домой я могу в чём есть, у нас гораздо меньше претензий к одежде, нежели у людей, мы не закутываемся в тряпки по самую макушку и стесняться обнажённого тела среди нашего народа не принято.

— Всё в порядке?

Нет, не в порядке! Какой может быть порядок, если в мою прекрасную, выстраданную и полностью меня устраивающую жизнь вторглись столь нагло, в угол загнали по надуманному поводу и теперь вынуждают лететь в родное гнездо с целью последующей кражи священной реликвии? И демоны с камнем, но парочку-то зачем изображать?!

Не дождавшись ответа, Алессандро открыл дверь и ввалился в девичью опочивальню без разрешения. Подошёл к кровати, коснулся моего плеча.

— Халциона?

— Иди ты, — повторила вслух.

— Куда?

Действительно не понял или притворяется?

— К кракену, — внесла я ясность в определение конечной точки прибытия.

— В такую занимательную компанию меня ещё не посылали, — кажется, Алессандро осмотрел комнату и обнаружил главную причину моего нежелания вылезать из-под одеяла. — Ты выпила всю бутылку? Одна?!

Не-а, с цикадами соображала… на троих!

— У тебя проблемы с алкоголем? — сурово вопросил жнец.

— Нет, — проворчала я. — У меня стресс. По твоей милости, между прочим.

— Замечательно, — судя по тихому стуку, бутылку поставили обратно на тумбочку возле кровати. — Придётся ещё следить, сколько ты пьёшь.

— Слушай, великий магистр, — я перевернулась на спину, глянула снизу вверх на неодобрительно взирающего на меня Алессандро, — ты вознамерился посетить затяжную ритуальную пьянку. Как, по-твоему, чем там будут заниматься все слетевшиеся на праздник половозрелые горгульи? Даю маленькую подсказку: ключевое слово «пьянка», магистр.

— Мне всё равно, чем будут заниматься твои сородичи и даже чем будешь заниматься ты, когда мы закончим. Но до того ты нужна мне трезвая, внятно соображающая и готовая помочь в случае необходимости.

— Я ещё и соучастница преступления? — я попыталась изобразить негодование, однако на больную головушку игралось на редкость паршиво.

— Да, но тебе же не впервой, не правда ли? — жнец склонился, подхватил мою лежащую поверх одеяла руку, подержал несколько секунд за запястье — то ли пульс слушал, то ли ещё что-то считывал, — и вернул на исходную позицию. — Сварю тебе кофе.

— О-о, кофе в постель?

— До кухни сама дойдёшь, — загубил на корню мои мечты Алессандро и вышел, предварительно забрав с собой пустую бутылку и бокал.

Я позволила себе поваляться ещё немного, затем с некоторым трудом и неохотой встала и отправилась приводить себя в порядок. Почистила зубы, умылась, расчесала непослушную тёмно-каштановую шевелюру и поплелась на кухню. Одежда моя жнеца опять не обрадовала, хотя ночная сорочка не в пример длиннее и скромнее вчерашней туники.