Еще темнее - Э. Джеймс

– Твой друг, похоже, больше любит снимать пейзажи, а не портреты. Давай поглядим его работы. – Я протягиваю ей руку, и, к моему восторгу, она берется за нее.

Мы ходим по галерее, ненадолго останавливаемся перед каждой фотографией. Хотя я ненавижу этого парня и чувства, которые испытывает к нему Ана, мне приходится признать, что он вполне талантлив. Мы поворачиваем за угол – и останавливаемся.

Там я вижу ее. Анастейшу Стил. Семь ее огромных портретов. Она обалденно красивая и абсолютно естественная – весело хохочет, лукаво улыбается, хмурится, надувает губы, задумчиво куда-то глядит. На одной фотографии она печальная. Пристально разглядывая каждый фотопортрет, я понимаю – без всяких сомнений, что ЕМУ нужна не только ее дружба, но что-то гораздо большее.

– Похоже, не только я один… – бормочу я с досадой.

Фотографии – это его послания к ней, любовные письма. Они висят на всех стенах галереи, на них таращат глаза случайные мудаки.

Ана молча их разглядывает. Кажется, она изумлена не меньше моего. Нет уж, я не допущу, чтобы их при-обрел еще кто-нибудь. Я куплю их. Надеюсь, они продаются.

– Извини. – Я ненадолго оставляю Ану и направляюсь к столику администратора.

– Чем я могу вам помочь? – спрашивает женщина, первой встретившая нас в галерее.

Игнорируя трепещущие ресницы и завлекающую ярко-красную улыбку, спрашиваю:

– Те семь портретов, которые вы повесили на задней стене, – их можно купить?

На лице администратора мелькает разочарование, которое тотчас же превращается в широкую улыбку.

– Ту коллекцию с Анастейшей? Потрясающие фотопортреты.

Потрясающая модель.

– Конечно, они продаются. Сейчас посмотрю их стоимость, – поет женщина.

– Я хочу купить все семь. – И лезу за бумажником.

– Все? – удивляется она.

– Да. – Как она меня раздражает.

– Эта серия фотопортретов стоит четырнадцать тысяч долларов.

– Мне нужно, чтобы их доставили как можно скорее.

– Но они должны висеть в галерее до конца выставки, – предупредила она.

Нет, это неприемлемо.

Я одариваю ее своей фирменной улыбкой на миллион киловатт, и администратор смущенно добавляет:

– Но уверена, что мы можем что-нибудь придумать. – Она возится с моей кредитной карточкой.

Потом я возвращаюсь к Ане и обнаруживаю рядом с ней парня с копной светлых волос. Тот что-то бубнит про фотографии Хосе.

Я властно кладу руку на локоть Аны и пронзаю парня ледяным взглядом.

– Ты счастливчик, – говорит он мне и отходит в сторону.

– Конечно, счастливчик, – отвечаю я и отвожу Ану к стене.

– Ты купил один из портретов? – Ана кивает на работы.

– Один? – фыркаю я. Один? Ты шутишь?

– Ты купил не один, а больше?

– Я приобрел все, Анастейша. – Понимаю, что говорю снисходительно, но не допущу, чтобы всякие там типы таращились на эти портреты. От удивления она раскрывает рот, и я изо всех сил стараюсь не глядеть на него. – Я не хочу, чтобы всякие там типы таращились на тебя, если купят эти снимки и повесят их у себя дома.

– Ты предпочитаешь делать это сам? – ехидно улыбается она.

Ее неожиданная дерзость меня забавляет.

– Честно говоря, да, – отвечаю я.

– Извращенец, – еле слышно произносит она и прикусывает губу. Вероятно, чтобы не рассмеяться.

Боже, какая она забавная и остроумная!

Ничего не могу возразить против такой оценки, Анастейша.

– Я бы поговорила с тобой на эту тему, но я подписала соглашение о конфиденциальности. – Она отворачивается с высокомерным видом и снова разглядывает фотографии.

К ней снова вернулась ее манера смеяться надо мной и подшучивать над моими привычками. Господи, как мне хочется поставить ее на место – желательно подо мной или на коленях. Наклоняюсь к ней ближе и шепчу на ушко:

– И о том, что я сделал бы с твоим милым, дерзким ротиком.

– Ты очень груб. – Она в ужасе, ее лицо сразу делается строгим, а кончики ушей розовеют.

Ой, детка, разве это для тебя новость?

Я оглядываюсь на фотопортреты.

– На этих фото ты держишься очень непринужденно. Я нечасто вижу тебя такой.

Она снова смотрит на свои пальцы и колеблется, словно обдумывает, что сказать. Я не могу отгадать ее мысли, поэтому беру ее за подбородок и заставляю поднять голову. Она взволнованно ахает и даже, кажется, учащенно дышит.

Опять этот звук отдается у меня в паху.

– Я хочу, чтобы ты со мной была такой же непринужденной, – шепчу я с надеждой.

Проклятье. Кажется, даже не с надеждой, а с мольбой.

– Если ты хочешь этого, тогда перестань меня пугать, – заявляет она, удивив меня взрывом эмоций.

– А ты научись общаться и говорить мне, что ты чувствуешь, – огрызаюсь я в ответ.

Черт возьми, зачем мы обсуждаем это здесь, сейчас? Лучше это делать где-то в другом месте, более приватном. Она выпрямляется в полный рост.

– Кристиан, ты хочешь видеть меня своей покорной рабыней, сабой, – говорит она, понизив голос. – Вот в чем проблема. Вот определение прилагательного «сабмиссивная» – ты как-то прислал мне его по почте. – Она замолчала, сверкнув на меня глазами. – Кажется, синонимами были, цитирую: «мягкая, покладистая, податливая, уступчивая, сговорчивая, смиренная, терпеливая, кроткая, безвольная, робкая…». Я не должна поднимать на тебя глаза. Не должна говорить без твоего разрешения. Чего же ты ожидал?

Нет, нам надо обсудить это в другом месте. Зачем она делает это здесь?

– Я вообще не понимаю, чего ты хочешь, – сердито продолжает она. – То тебе не нравится, что я спорю с тобой, то ты хвалишь мой «дерзкий ротик». Ты ждешь от меня повиновения, чтобы при непослушании меня можно было бы наказать. Я просто не знаю, куда тебя занесет, когда я буду с тобой.

Ладно, согласен. Я понимаю, что иногда понять меня нелегко. Однако я не хочу обсуждать это здесь. Нам пора.

– Что ж, мисс Стил, в логике вам, как всегда, не откажешь. – В моем голосе звучит арктический лед. – Пошли, сейчас мы поужинаем.

– Но ведь мы тут пробыли всего полчаса.

– Ты посмотрела фотографии; ты поговорила с парнем.

– Его зовут Хосе, – заявляет она на этот раз громче.

– Ты поговорила с Хосе. Между прочим, когда я видел его в прошлый раз, ты была пьяная и он пытался засунуть свой язык в твой рот. – Я скрипнул зубами от злости.

– Он ни разу не ударил меня, – парирует она, сердито сверкнув глазами.

Какого черта? Она все-таки хочет выяснять отношения сейчас.

Мне просто не верится. Черт побери! На что она намекает? В моей груди закипает гнев, бурный, словно калифорнийский стратовулкан Сент-Хеленс.

– Это запрещенный удар, Анастейша, – рычу я.

У нее бледнеет лицо то ли от смущения, то ли от злости – не понимаю. Я провожу ладонью по волосам, заставляя себя сдержаться, не вытащить ее сию же минуту из галереи, чтобы продолжить разговор без свидетелей. Вздыхаю.

– Ты срочно должна что-то съесть. Ты вянешь на глазах. Найди парня и попрощайся с ним. – Мой голос звучит отрывисто, я стараюсь держать гнев под контролем. Она не двигается с места.

– Пожалуйста, давай побудем здесь еще немного.

– Нет. Иди. Немедленно. Попрощайся.

С трудом сдерживаюсь, стараюсь не кричать. Ее губы плотно сжаты. Я узнаю эту упрямую складку. Не девчонка, а мул. Сейчас она злая как черт, но, несмотря на все свои муки последних дней, я не намерен ей уступать. Мы немедленно уходим, даже если мне придется тащить ее под мышкой. Она прожигает меня ненавидящим взглядом и резко поворачивается; ее волосы взлетают кверху и задевают мое плечо. Уходит искать его.

Я кое-как беру себя в руки. Ну и дела. Что же в ней такого, что нажимает на все мои кнопки? Мне хочется отругать ее, отшлепать и трахнуть. Прямо тут. Немедленно. Именно в такой последовательности.

Я обвожу взглядом помещение. Парень – нет, Родригес – стоит среди стайки поклонниц. Он замечает Ану и, забыв про всех, приветствует ее, словно она центр его вселенной. Проклятье. Внимательно выслушивает все, что она ему говорит, потом обнимает и кружится с ней.

Убери свои лапы от моей девчонки, мерзавец!

Краем глаза она смотрит на меня, запускает пальцы в его шевелюру, прижимается щекой к его щеке и что-то шепчет на ухо. Они снова о чем-то говорят. Обнявшись. И он купается в свете ее проклятой улыбки.

Даже не успев понять, что делаю, я направляюсь к ним, готовый вырвать ему ноги и руки. К счастью для него, Родригес в это время отпускает Ану.

– Не пропадай, Ана. О, мистер Грей, добрый вечер, – бормочет парень, кротко, даже с некоторой робостью.

– Мистер Родригес, я очень впечатлен. К сожалению, мы не можем остаться здесь, так как должны вернуться в Сиэтл. Анастейша? – Я беру ее за руку.

– Пока, Хосе. Еще раз поздравляю.

Вырвав руку, она нежно целует Родригеса в его покрасневшую щеку. Я уже на грани сердечного приступа. Призываю на помощь весь свой самоконтроль, чтобы не закинуть эту девчонку себе на плечо. Вместо этого просто тащу ее за собой к выходу.