Максимы и мысли узника Святой Елены - Наполеон Бонапарт

Мы имеем серьезное основание полагать, что рукопись, каковую ныне мы публикуем, нам удалось получить благодаря тому, что один из чиновников министерства оказался нечистым на руку. По нашим предположениям, из сего драгоценного собрания Лас Каза было похищено несколько документов, и среди них рукопись, которую мы публикуем. Быть может, у вора они, в свою очередь, похищены были другим мошенником, что вполне вероятно, ибо мы получили рукопись от особы, пожелавшей остаться неизвестной и коей мы за нее хорошо заплатили.

Почерк сего манускрипта весьма неудобочитаем, бумага нечистая и потрепанная; нам пришлось немало потрудиться, разбирая се содержание из-за помарок и многочисленных сокращений, коими буквально пестрит вся рукопись. Скорее всего перед нами записная книжка, в которую на протяжении восемнадцати месяцев господин де Лас Каз без какой-либо системы и указания дат вносил разного рода сентенции, меткие замечания и высказывания из ежедневных своих разговоров с пленником, записывая их в точности как слышал во время близкого с ним общения на острове Св. Елены. Впоследствии мы имели случай удостовериться, что рукопись действительно принадлежала перу этого преданного слуги.

Мы публикуем рукопись в том виде, в каком она оказалась у нас и в каком пред сим попала в руки английских властей, без каких-либо примечаний, поелику несет в себе порою столько силы, мощи, точности, что не нуждается в комментировании. Что же касается стиля, характера, тона высказываний, содержащихся в этой рукописи, то оные по самой природе своей таковы, что способны и самых недоверчивых убедить в том, что рукопись подлинна.

Максимы и мысли узника Святой Елены. Рукопись, найденная в бумагах Лас Каза

I

Когда народ в государстве развращен, законы почти бесполезны, ежели не управляется оно деспотически.

II

Пускаясь во всякого рода преувеличения, меня восхваляли, как и прочих монархов, коим дано было свершить нечто необыкновенное; но то, в чем истинная моя заслуга, известно лишь мне одному.

III

Монархи Европы создали собственные армии по образцу моей, но надобно же еще уметь командовать ими.

IV

Меня мало задевают пересуды обо мне парижан: сродни надоедливым мухам, которые только и делают, что жужжат; мнения их подобны тому, как бы обезьяна взялась судить о метафизике.

V

Я не буду писать до тех пор, пока лондонские чиновники не перестанут вскрывать мои письма.

VI

С того времени как я стал во главе государства, я советовался только с самим собой, и это меня вполне устраивало; совершать ошибки я начал только тогда, когда стал прислушиваться к тому, что говорят советники.

VII

Говорили, будто я оскорбил королеву Пруссии, вовсе нет. Я только сказал ей: "Женщина, возвращайся к своей прялке и хозяйству". Мне не в чем себя упрекнуть. Она сама признала свою ошибку. Я велел освободить ее фаворита Хатцфельда [1], а не то бы его расстреляли.

VIII

Приходится согласиться с тем, что фортуна, играющая счастием людей, забавляется, устраивая дела мира сего.

IX

Людовик XIV взял Франш-Конте зимой, но он никогда не дал бы сражения под Москвой в ноябре [2].

X

Я все еще внушаю союзникам панический страх! Пусть же они не посягают на мое величие, ибо сие может им еще дорого стоить.

XI

Я нашел в Потсдаме шпагу великого Фридриха и его орденскую ленту; трофеи сии значили для меня куда больше, нежели те сто миллионов, которые Пруссия выплатила мне [3].

XII

Подчиненные по-настоящему помогают тогда только, когда чувствуют, что вы непреклонны.

XIII

Мне известны забавные истории обо всех европейских дворах, которые весьма поразвлекли бы современников, но мне чужда всякая сатира.

XIV

Я перечитываю Макиавелли всякий раз, когда позволяют мои болезни и занятия, и все более убеждаюсь, что он — профан.

XV

Мой план десанта в Англию был грандиозным: надобно было построить порты и корабли. В этом предприятии Брюи оказался достойным помощником: тщедушном теле он носил пламенную душу [4].

XVI

Европейские газеты сравнивают довольно некстати два террора — 1793 и 1815 гг.; я не вижу тут ни малейшей аналогии: с одной стороны, все поражает воображение, внушает ужас и возвышенные чувства; с другой — все мелочно, жестокосердно и пошло. В 1793 г. головы составителей проскрипционных списков довольно часто падали вослед за головами жертв; в 1815 г. трусы и подлецы, которые пили кровь из одного лишь удовольствия, убивали побежденных, не подвергаясь при этом опасности. Режим 1793 г. пожирал своих предводителей, режим 1815 г. своим собственным оставлял жизнь. Не могу понять, чего добиваются подобным сравнением [5].

XVII

Для правительства нерешительность государей то же, что и паралич в членах тела.

XVIII

Если бы Илиада была написана нашим современником, никто не оценил бы ее [6].

XIX

Не солдаты меня покинули, но я покинул моих солдат [7].

XX

Те, кто ищет счастия в роскоши и расточительстве, подобны предпочитающим блеск свечей сиянию солнца.

XXI

Я уже довольно сделал для того, чтобы жить в потомках; я завещаю мою славу сыну и мои памятники Европе.

XXII

Заурядный человек домогается общества вельмож не ради них самих, но ради их власти, а те принимают его из тщеславия или по мере надобности.

XXIII

Аббат де Прадт писал назидания, планы кампаний и исторические сочинения, это превосходный и странный архиепископ [8].

XXIV

Муниципальное правление имеет свои хорошие стороны. Его недостаток — в том, что оно не является монархическим. Подданные слишком удалены от власти; это было хорошо для древних галлов. Цезарь, завоевав их, нашел такой образ правления совсем неплохим [9].

XXV

Справедливость есть образ Бога на земле.

XXVI

Слабость происходит от лени или по недоверию к самому себе; несчастны те, которые слабы по сим двум причинам разом: если речь идет о частном лице, то это — ничтожный человек, если же о монархе, то он ничтожен вдвойне.

XXVII

Тот день в Сен-Клу был всего лишь балаганом: накипь времен революции и грызни партий не могла бороться против меня и против Франции. Были там и люди, которых сильно стесняло их положение, а тот, кто разыгрывал из себя Брута, был признателен мне за то, что через двадцать четыре часа его выбросили вон [10].

XXVIII

Дурак имеет великое преимущество перед человеком образованным, он всегда доволен собой.

XXIX

Вы хотите узнать, надежны ли ваши друзья? Для сего надобно оказаться в несчастии.

XXX

До Ватерлоо я думал, что Веллингтон обладает дарованием полководца. Сведущие в военном деле бывалые военные были повергнуты в изумление, когда заметили, что он завладел Мон-Сен-Жаном: после этой глупой ошибки от меня не ускользнул бы ни один англичанин. Своим успехом Веллингтон обязан прежде всего собственному своему счастию, а затем — пруссакам [11].

XXXI

В Древней Греции жило семь мудрецов [12]; в Европе же сейчас не видно ни одного.

XXXII

От ума до здравого смысла дальше, чем думают.

XXXIII

В Европе списывают мои законы, подражают моим учреждениям, завершают мои начинания, следуют моей политике и так далее, вплоть до того тона, который задавал мой двор; значит, мое правление было не так уж плохо и нелепо, как о том говорят?

XXXIV

Храбрость — это условная разменная монета: тот, кто дерзко ищет смерти в неприятельских рядах, трепещет перед мечом палача. Так же как и фальшивые жетоны, имеют хождение и нестоящие храбрецы. Сказать по правде, храбрость — врожденное качество: она не приобретается.

XXXV

Старые, подновленные штукатуркой монархии существуют, доколе народ не почувствует в себе силы: в подобных сооружениях порча всегда идет от самого основания.

XXXVI

Те, кто добивается почестей, подобны влюбленным: ведь обладание ими снижает их цену.

XXXVII

За свою жизнь я сделал немало ошибок; самая непростительная заключается в том, что я отдал себя в руки англичан: я слишком верил в их приверженность законам [13].

XXXVIII

Франция — неисчерпаема; я нашел тому доказательство после войны в России и в 1815 г. Ударьте по земле, и из нее появятся и деньги, и армии. Францию никогда не постигнет судьба порабощенной и разделенной страны.