Государство и экономика. Введение для неэкономистов - Борис Пушкарев

Очень важную роль «творческого разрушения» (по Шумпетеру) играют законы о банкротстве. Предприятия, которые не создают ценностей, а поглощают их, должны с рынка удаляться. Для этого законодательство предусматривает упорядоченную процедуру, направленную на то, чтобы справедливо поделить убытки между кредиторами и ограничить личную ответственность вкладчиков и владельцев.

В экономически развитых странах детально разработаны законы о защите потребителей. Уголовно наказуема, например, фактическая дезинформация в рекламе, неполное разглашение условий займа, отсутствие этикеток с перечислением состава данного пищевого продукта, несоответствие товара (например, детских игрушек) требованиям безопасности. Государственные стандарты и нормы порой вызывает протест «чистых» рыночников на том основании, что они лишают покупателя свободы выбрать, при желании, самый дешевый и низкокачественный товар, что они плодят бюрократию и удорожают производство. Тем не менее, они способствуют конкуренции, создавая «ровное игровое поле»: выбирая ту или иную марку товара по той или иной цене, покупатель может быть уверен, что они удовлетворяют одинаковым минимальным требованиям. (Покупая в Германии любую марку немецкого пива, потребитель знает, что оно соответствует стандартам чистоты, восходящим к закону 1516 года.) Итак, стандарты повышают информированность рынка. Конечно, и помимо них пострадавший от дефектного товара покупатель всегда имеет право предъявить производителю гражданский иск.

Хотя даже в экономически развитых странах деятели торговли порой вынуждены прибегать к самозащите от краж, бандитизма и вымогательства и использовать частные охранные службы, эти явления отнюдь не считаются климатом, способствующим хозяйственному развитию. Такой климат создает лишь твердая законность, обеспеченная правоохранительными органами государства.

В итоге государственные законы призваны охранять добровольные сделки, при которых обе стороны получают взаимную выгоду, и пресекать такие, которые связаны с насилием или обманом, при которых одна сторона сознательно причиняет ущерб другой. В этом смысле противоправны были советские законы, каравшие как «спекуляцию» вполне добровольные сделки, дававшие очевидную выгоду обеим сторонам.

Особо стоит вопрос взяточничества, которое находится как раз на стыке народного хозяйства и государства, экономики и политики. Дающий взятку и берущий взятку могут считать, что заключают добровольный договор к взаимной выгоде, и если бы они оба были частными деятелями, то ничего зазорного в такой плате за услуги бы не было. Но в данном случае одна из сторон не частный деятель, а агент общества в целом, которому общество доверило блюсти его, общества, интересы и который этим доверием злоупотребляет. За это нарушение доверия, за приносимый ему ущерб общество вправе строго взыскивать. «Злоупотребление властью состоит в том, что орган власти осуществляет предоставленную ему функцию в своем личном интересе», превращая зависимость от государства в зависимость «от субъективного произвола отдельных органов власти, эксплуатирующих государство», – писал Н.М. Коркунов (Русское государственное право. СПб, 1904, с. 355). Конечно, полностью взяточничество едва ли кто искоренил: считается, что в Италии дают взяток на $ 9,5 миллиардов ежегодно. И все же история знает достаточно примеров радикального и успешного сокращения взяточничества в тех же США на переломе XIX и XX веков. Для этого нужен комплексный ряд мер, в том числе: а) законодательство, четко определяющее «конфликт интересов» – между частными делами государственного деятеля и общественными; б) строгая независимость судебной власти и напористая инициатива прокуратуры; в) достаточная материальная обеспеченность чиновников и законодателей; г) соответствующая подготовка государственных служащих и отбор кадров на основе состязательных экзаменов, а не по личному знакомству или партийной принадлежности; д) достаточный уровень общественного правосознания, проявляющегося как через средства массовой информации, так и через политическую инициативу гражданских организаций («взяточников вон» как политический лозунг); е) наконец, надо помнить, что чем меньше частная деятельность подвержена государственному вмешательству, чем меньше требуется на нее разрешений и лицензий – тем меньше простор для взяточничества.

Перейдем теперь от правового к информационному обеспечению рынка. Во многом эти две функции перекрываются. Когда закон требует разглашения, скажем, полного состава консервной банки или пакета с печеньем, или энергоемкости электроприбора, или условий займа, или когда он заставляет писать на сигаретах, сколько в них смол и никотина, он требует предоставления покупателю информации, на основании которой тот может сделать обоснованный выбор.

Но регулирование потока коммерческой информации направлено не только на то, чтобы сделать его по возможности полным и правдивым. В разных странах по-разному, но имеется и стремление защитить потребителя от насилия коммерческой информации, от вторжений в его частную жизнь, от нарушения зрительного облика городской среды или природного ландшафта. Существуют, например, хотя и не достаточно развитые, правила группировки рекламы в телевизионных программах, правила защиты телефонных абонентов от назойливых рекламных звонков и факсов, правила, ограничивающие размещение рекламы на городских зданиях, рекламных щитов в городе или в открытом ландшафте. Местности, где общественное эстетическое сознание достаточно сильно, вовсе запрещают большие рекламные щиты, ограничиваясь информационными киосками у шоссе (штат Вермонт, США).

Наконец, поставку значительной части необходимой для работы рыночного хозяйства информации государство берет на себя. Самые яркие примеры – метеорологическая служба и служба статистики, включающая перепись не только населения, но и самых разных видов хозяйственной деятельности. И то и другое необходимо как государственным службам, так и коммерческим предприятиям и населению в целом.

Забегая вперед, можно сказать, что и метеорологическая, и статистическая информация – это формы «благ общественного пользования» в том смысле, что их предельные издержки близки к нулю: то есть раз информация собрана, то неважно, воспользуются ли ей 100 человек или миллион; дополнительные, или предельные издержки на то, чтобы ей воспользовался миллион, равны лишь расходам по ее распространению. Основной расход по ее сбору остается постоянным. Если мы исходим из рыночного правила, что цена равна предельным издержкам, а отнюдь не средним, то задача миллиона (минус 100 человек) – платить лишь за расходы по распространению. Основной, постоянный расход должен нести кто-то другой, в данном случае государство потому, что ни один частник таких не оплаченных пользователем расходов нести не пожелает.

Впрочем, некоторые такие частные, точнее, общественные предприятия есть – это промышленные и профессиональные организации, занимающиеся сбором статистики в собственных отраслях. Государству интересно, во избежание дополнительных расходов, способствовать распространению этой информации. Оно освобождает такие общественные организации от налогов, публикует их данные в своих статистических сборниках, субсидирует их распространение. Государство заинтересовано в максимальной информированности своих граждан. В частности, ради того, чтобы максимально эффективно работал рынок.

2.3. Последствия прямого вмешательства в рынок

До сих пор мы говорили о том, что государство может, как минимум, обеспечивать работу рынка, давая ему правовую защиту и помогая снабжать его нужной информацией. Но в реальной жизни государственным деятелям, будь они представители диктатуры или народные депутаты, или конгрессмены, или члены городского совета, порой бывает трудно воздержаться от вмешательства в работу рынка и не ставить свой авторитет выше суверенитета потребителя. Несложно придумать причины, почему рынок неправ, а я – прав.

В результате административное вмешательство в ценообразование до сих пор то и дело встречается на практике в разных концах мира. Подчеркнем, что мы сейчас говорим не о косвенном вмешательстве, когда государство своими операциями на рынке влияет на объем спроса или предложения, а о прямом административном вмешательстве. Посмотрим, что эта практика означает с экономической точки зрения.

Здесь не избежать небольшой доли математики. Представим себе график, на котором по вертикальной оси нанесена цена, а по горизонтальной – количество единиц продаваемого по этой цене товара (рис. 1).

Рис. 1

Слева вверху направо вниз идет кривая спроса: по мере того, как цена на товар падает, количество продаваемых единиц растет. Чем ниже цена, тем больше товара люди готовы купить.