Дело о философском камне (СИ) - Лариса Куницына
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И чем же это? — скептически уточнил тот.
— Ты что-нибудь смыслишь в алхимии? Вот! А я в этом разбираюсь!
— Неужели?
— Ну да, я даже знал несколько настоящих алхимиков и увлекался всем этим какое-то время. Не думаешь же ты, что я мог упустить возможность узнать, как получить золото из железа? Хотя, лучше всего для этого подходит ртуть, а она ядовита, особенно её испарения. В конце концов, я решил, что золото проще украсть или отобрать, чем портить себе нос и шкурку опасными химикатами. Но знания-то остались!
— Значит, ртуть? — усмехнулся Марк и пожал плечами. — Ладно, идём, но учти, ничего не трогать и, тем более, не брать! Замечу, что нарушаешь правила, сразу выгоню прочь!
— Ладно, — кивнул лис, улыбнувшись. — Не думаю, что в доме этого шарлатана будет что-то, что прилипнет к моим лапам.
Внутри дом Адеамуса был так же роскошен, как и снаружи. Впрочем, на покрытых шпалерами стенах темнели прямоугольники от картин, либо проданных, либо изъятых судебными приставами. В углах за деревянными колоннами скопилась пыль, а такие блестящие, если смотреть с улицы, стёкла окон, оказались тёмными от налёта грязи. Похоже, получив этот довольно богатый дом в собственность, новый хозяин не слишком заботился о том, чтоб содержать его в надлежащем порядке.
Навстречу Марку со второго этажа по широкой отполированной до блеска лестнице спустился сыщик Матье и, поклонившись, сообщил:
— Нас ещё утром отправил сюда господин Тома, приказав принять дом от полиции магистрата. Мы уже начали его осмотр и опрашиваем слуг. Кроме хозяина в доме жили пять человек. Его любовница Катрин Триаль, ученик Патрик Шаплен, лакей Мишель Кокто и кухарка Лизетта Резон. Истопник Жюльен Ребер был нанят недавно и, поскольку исполняет также обязанности кучера, живёт в конюшне.
— Что известно о хозяине?
— Пока не так много, ваша светлость. Его настоящее имя Жан Фурнье. Ему было около тридцати пяти лет. Где родился, и кто были его родители, неизвестно. В пятнадцать лет он пришёл в Сен-Марко и поступил в услужение к какому-то аптекарю, а тот, заметив, что он смышлёный, взял его учеником. Потом тот аптекарь по какой-то причине выгнал Фурнье прочь, и тот мыкался по окраинам, то тут, то там продавал какие-то снадобья. Будто даже был из-за этого под судом, но это нужно проверить. Даже если так, то отделался он легко. Потом занялся алхимией и вот достиг успеха, — Матье выразительно окинул взглядом просторный холл.
— Где труп? — спросил Марк, тоже осматриваясь по сторонам, в то время как Джин Хо уже бродил по нижнему холлу, заглядывая во все углы и даже под стоявшие вдоль стен лавки.
— Его ещё вчера увезли в мертвецкую магистрата, но я распорядился перевезти его к нам.
— И где он умер?
— В спальне, в своей постели.
— Правда? — Марк внимательно взглянул на сыщика. — И от чего?
— Полагаю, от болезни, ваша светлость, — ответил тот. — Слуги говорят, что он был болен уже около месяца.
— Что за болезнь?
— Неизвестно. Он стал подозрительным и отказывался позвать лекаря. Боялся, что тот его отравит. Жаловался на сильные боли в животе и в груди, ему было тяжело дышать, иногда его душил сильный кашель, и хотя несколько дней назад поднялся жар, он твердил, что ему холодно, и требовал лучше топить в спальне.
— Руки, ноги дрожали? — спросил Джин Хо, заглянув под очередную лавку. — Были ли галлюцинации?
— Насчёт галлюцинаций не знаю, а руки, по словам лакея, дрожали, — подозрительно взглянув на него, ответил сыщик.
— Тогда вероятно отравление ртутью. Обычное дело для алхимиков, — проговорил лис, возвращаясь к Марку. — Здесь ничего интересного. Посмотрим наверху.
— Снова ртуть? — нахмурился Марк, глядя на него.
— Говорю же, если он экспериментировал с целью получения золота, то лучшим исходным материалом считается ртуть. Почему? Ну, если просто, то потому что она блестит и за счёт своей агрегатной формы кажется наиболее подходящей для трансмутации. Для цвета в неё добавляют жёлтую серу, которая, как многие полагали, также отвечает за само превращение. Впрочем, у вас, наверно, полагают до сих пор.
— И что, достаточно смешать ртуть с серой и получится золото?
— Конечно, нет! Если б всё было так просто, то каждый дурак мог бы сделать это! Алхимики как раз и занимались поиском метода, как смешать их таким образом, чтоб получилось золото. Я подвожу к тому, что если он этим занимался, то мог отравиться случайно. Вот только есть один нюанс. Если он так долго болел, то, значит, отравление было постепенным, а это уже вызывает некоторые вопросы.
— А он не мог сразу получить большую дозу и умирать долго? — уточнил Матье, который внимательно слушал их разговор.
— Нет, при большой дозе он умер бы сразу, или выжил бы и последствия отравления за месяц уже ослабли. Понимаешь, о чём я, Марк? Это было постепенное хроническое отравление. Впрочем, — он тут же небрежно пожал плечами и посмотрел наверх, где темнели двери второго этажа дома, — может, это было что-то другое, какая-нибудь другая болезнь, я имею в виду. Как говорится, вскрытие покажет. Только вели своему лекарю тщательно описать состояние трупа и внутренних органов. Потом покажешь мне его отчёт, и я скажу тебе, было ли это отравление ртутью или ещё что-то. Идём наверх? Мне хочется осмотреть его лабораторию.
И он легко взбежал по ступеням, а потом на мгновение остановился, свернул налево и исчез из виду. Чертыхнувшись, Марк поспешил за ним, сзади грохотал сапогами Матье. Поднявшись на второй этаж, они увидели Джин Хо в конце узкого коридора, куда выходили двери комнат. Он как раз распахнул дверь в самом конце и нырнул в дверной проём. Пройдя туда, Марк увидел узкую винтовую лестницу, ведущую на третий этаж, и поднялся по ней.
Он оказался в просторной тёмной комнате, три окна которой выходили на сумрачную узкую улочку, проходившую между задними фасадами зданий. Здесь стояли длинные столы, заставленные какой-то посудой из глины и стекла. В стороне у стены виднелась странная печь, над которой чернел раструб большого дымохода. Марк прошёл по помещению, осматриваясь по сторонам. Увидев высокую зеленоватую бутыль, в которой что-то матово светилось, он протянул руку, но окрик Джин Хо остановил его.
— Не трогай! В этой бутыли как раз ртуть, что подтверждает моё предположение.
