Спасенная с «Титаника» - Лия Флеминг

– Я принадлежу к Церкви Англии, где же мне молиться? – решительно произнесла Мэй.

Грубая манера стюарда ее не смутила.

– Сейчас узнаю, – вздохнул он. – Ждите здесь.

Привыкнув к качке, Мэй чувствовала себя заметно бодрее. Джо взялся присмотреть за Элен и отпустил жену немного прогуляться. Одетая в свой лучший наряд, она выглядела вполне респектабельно. С какой стати ее не пустят в церковь вместе с остальными?

Судя по тому, что стюарду пришлось побегать, вопрос Мэй вызвал некоторое замешательство, однако в конце концов он повел ее наверх, где, отпирая какие-то потайные двери, препроводил в святая святых.

– Вы правы, мэм, на службу допускаются все.

Здесь не было ни намека на запахи тушеного мяса, подливы и застарелого пота. Вместо этого в воздухе витали ароматы белых лилий, гвоздик, сигарного дыма, а под ногами лежали пушистые ковры с прекрасным орнаментом. Мэй, одетая слишком просто, стеснялась своего вида, но никто из прогуливающихся не обращал на нее ни малейшего внимания. Стюард торопливо семенил, пока они не оказались в роскошном ресторане, где рядами стояли стулья, обитые кожей, а в дальнем конце располагалась кафедра.

– Прошу вас, мэм, оставайтесь на задних рядах, они специально предназначены для посетителей.

Мэй поняла, что под «посетителями» подразумеваются пассажиры третьего класса, и, к своей радости, обнаружила, что является не единственной храброй душой, дерзнувшей ступить на чужую, закрытую территорию. В действительности посетителей оказалось довольно много; рядом с ней сидела женщина в неказистом пальто и простенькой шляпке.

Вскоре помещение заполнилось «богатыми и знаменитыми», как назвала их соседка Мэй, признавшаяся, что сама пришла сюда исключительно поглазеть и посудачить.

– Вам, стало быть, тоже интересно, как живет другая половина? Только поглядите на эти шляпки! Уверена, каждая из них стоит столько, сколько наши с вами мужья и за год не заработают! Говорят, на этом корабле плывут главные богачи в мире: Астор, Гуггенхаймы… Голову даю на отсечение, некоторые из этих красоток – вовсе не их жены. Вообразите, одна такая держала на руках собачонку в бриллиантовом ошейнике!

Женщина сыпала именами, объясняла, кто кому кем приходится, однако громкие фамилии ни о чем не говорили Мэй.

Немного спустя прибыл капитан в сопровождении нескольких членов экипажа. Они принесли с собой листки с текстами церковных гимнов и передали их по рядам. Капитан провел скромную службу, которая пришлась по нраву представителям всех христианских конфессий. Песнопение проходило вполголоса, но красивые гимны всегда вдохновляли Мэй, и когда дошло до слов «Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его»[1], она не сдержала душевного порыва, запела громче, и ее сильное сопрано перекрыло прочие голоса, так что сидящие впереди начали оборачиваться. Смутившись, Мэй покраснела и умолкла.

Она украдкой рассмотрела капитана Смита. Вблизи он выглядел старше, чем ей представлялось, у него была статная фигура и убеленные сединой волосы. Мэй невольно вспомнила привычные молитвенные собрания в приходской церкви Дина, и ее вновь захлестнула волна паники: как же это, они все там, а она здесь, среди чужих людей, на стальном корабле, плывущем по воле волн! Завтра девушки с фабрики начнут новую рабочую неделю у станков без нее. Интересно, хоть кто-нибудь из них скучает по ней?

Однако же сегодня Мэй представилась возможность одним глазком заглянуть в мир, где пассажиры носят меха, изящные шляпки, бархатные сюртуки и элегантные кожаные туфли. Ребенка лет двух, разодетого в шелка и теплую мягкую фланель, унесла из комнаты молодая служанка, едва он начал вертеться и капризничать. Мэй порадовалась, что не взяла с собой Элен, и не в последнюю очередь по той причине, что домотканые одежки девочки в сравнении с нарядами малыша смотрелись бы убого. Ну а раз она тут одна, можно не спеша разглядывать обстановку и наблюдать за публикой.

Мэй никогда в жизни не видела таких великолепных помещений. Панели из дерева, которыми были обшиты стены, украшала изысканная резьба в виде цветов и листьев, – Джо знает, как делаются такие вещи. Под белым потолком, украшенным богатой лепниной, висели купола, из которых лился яркий электрический свет. Неудивительно, что у всех дверей дежурят стюарды: их обязанность – по окончании богослужения быстренько вернуть таких, как Мэй, на нижние палубы. Пред Богом, может быть, все и равны, печально усмехнулась она, но на борту этого английского судна каждый занимает место сообразно своему положению. Уже то, что ей позволили находиться в одном зале с важными особами – пускай всего несколько минут, – следует почитать за честь. Впрочем, Мэй не возражала против разделения. Все по справедливости, ведь благородные люди выложили за свои билеты гораздо больше, чем она, и эта роскошь – для них. Палуба А на «Титанике» – все равно что другой мир. Обременена ли Америка такими же классовыми различиями или это действительно свободная страна?

Селеста посетила утреннюю церковную службу в ресторане на палубе первого класса. Среди тех, кто сидел впереди, были многие известные персоны: дамы из богатых домов Бостона и Филадельфии; сливки нью-йоркского общества – Асторы, Гуггенхаймы, Уайденеры. Вот Уолтер Дуглас, основатель фабрики по производству овсяных хлопьев «Квакер Оутс»; вот знакомое лицо со страниц акронского журнала «Маяк» – этот человек возвращается с супругой из Парижа. Вместе с Селестой на борту находятся самые состоятельные люди в мире. Гровер будет впечатлен, когда услышит фамилии именитых пассажиров.

Молитвенное собрание скорее напоминало бал, нежели богослужение. Капитан провел прекрасную службу, учитывая принадлежность молящихся к различным конфессиям, однако от этого Селестина только больше затосковала по Англии.

Она вспоминала купол Личфилдского собора, утренний перезвон его колоколов, плывущий над городом, глубокое бассо профундо соборного органа, шествие мальчиков-певчих, одетых в белое с алым, настоятеля в золотом облачении.

Служба на корабле прошла весьма достойно; по крайней мере, на нее допустили пассажиров из других классов. Селеста слышала вдохновенное пение одной молодой женщины в последнем ряду. Женщина пела сильным и чистым голосом, однако сделала резкое диминуэндо, сообразив, что находится не в шатре христиан-баптистов, а на символической воскресной службе. В конце богослужения стюарды потихоньку выпроводили сидящих сзади, как будто их присутствие могло каким-то образом оскорбить чувства пассажиров первого класса. А жаль, улыбнулась Селеста, ей бы хотелось получше рассмотреть обладательницу восхитительного голоса и поблагодарить за то, что своим пением она украсила общий хор, пусть и пропела всего несколько строк. Должно быть, она хорошая женщина.

По всей видимости, путешествие и впрямь будет долгим. Единственная компания Селесты – престарелая миссис Грант, а роман о юной девушке, пробивающей себе дорогу в нью-йоркское общество, на заре нового века едва ли можно считать развлекательным чтением. Найти бы хоть одну родственную душу, чтобы перемолвиться словом за обедом, – только не такую, как Ада Грант, которая без конца рассказывает о своих родственниках и их детях, и не такую, как эти богатые путешественницы, что восторженно описывают экзотические приключения в Европе и перечисляют громкие имена, будто сыплют гренки в бульон.

Интересно, какие впечатления получила та девушка с красивым голосом? Хорошо, что ей выпал шанс переступить эти «райские врата», порадовалась Селеста. Как выглядит в глазах пассажирки третьего класса чрезмерная пышность и роскошь, которая лишь раздражает Селесту? На корабле, метко окрещенном «Титаником», всего чересчур много. Может, лучше просто расслабиться и наслаждаться изысканным обслуживанием?.. Селеста не понимала, почему чувствует себя так неуютно.

– Ну, и как там, среди небожителей? – поинтересовался Джо за ленчем, с аппетитом хлебая суп.

– Как в ином мире, – мечтательно отозвалась Мэй. – Ты себе даже не представляешь: акры мягких ковров – я словно по воздуху шла, – а дамы наряжены, как манекены в витринах, и на каждой – килограммы драгоценностей. Зато петь они не умеют, ну нисколечко.

– Держу пари, ты показала им, как надо, – ухмыльнулся Джо.

– Я было попробовала, но на меня сразу все вытаращились, и пришлось умолкнуть. Знаешь, а мне понравилось смотреть, как живут богатые. Хотя нас быстренько выпроводили, едва закончилась служба, видно, побоялись, что мы стащим столовое серебро. Я рада, что вернулась на нашу палубу.

– Вот и славно. А то насмотришься на шик и блеск и тоже захочешь красивой жизни. Может, на Западе нас ожидает бревенчатая хижина.

– Во всяком случае, там мы все будем равны друг перед другом. И как это люди наживают такое состояние, что могут потратить на билет несколько тысяч? Хотя, уверена, счастья у них не больше нашего. Я заметила одну молодую вдову, всю в черном, и у нее, бедняжки, был такой вид, будто она вот-вот разрыдается, а ведь она со мной одних лет. Даже не знаю, что бы я делала, если бы с тобой что-то стряслось. Ты ведь не променяешь меня на какую-нибудь богатенькую американскую красотку?