Истинная для Мира: Наследие (СИ) - Владимирова Анна

Вяло повиновалась, ведь пить хотелось дико. Глеб уселся сверху и принялся зализывать укусы.

— Я все равно не буду твоей, — дернула плечами.

— Будешь, милая, — поцеловал меня между лопаток. — С кошками по-другому нельзя, сама знаешь…

— Заставить силой?! — обернулась резко. — Ты в своем уме, Вольный?!

— Не уверен, — зло рыкнул он, притягивая меня к себе за ноги и сгребая в объятья. А я слишком устала, чтобы сопротивляться. — Ты выворачиваешь мне мозги наизнанку, сучка! Думал, убью тебя, когда узнал… — Я настороженно затихла в его руках, слушая. — Но когда увидел сейчас, понял — не смогу. Ты же всем мужикам так мозги выворачиваешь, да?

— Ты думаешь, я удовольствие получаю от такой жизни?! — взвилась снова и дернулась, но Глеб держал крепко:

— Тише, Алиса, — потерся носом о мою шею, а я не верила происходящему: Вольный узнал про Амира, а я жива?! — Я знаю, ты по-другому не можешь…

— И ты тоже со мной не сможешь, Глеб, — мотнула головой. — Тебе лучше отпустить, а метки заживут.

— Нет, киса, — он жарко дышал мне в шею. — Давай попробуем. Я прощу тебе московского любовника, а ты просто постараешься быть моей.

— Глеб, это не от меня зависит, — прошептала хмуро. — Я, кажется, вообще не могу быть с кем-то…

Еще ни с одним своим мужчиной я не говорила об этом, и внутри вдруг шевельнулось что-то теплое. Глеб прижимал меня к себе так нежно и надежно… Он не предлагал бежать, как Амир, он неожиданно предложил попробовать мне остаться.

— А если я не смогу, Глеб? Тебе будет тяжело, и мне тоже, станет только хуже…

— Ты порвала с московским? — вдруг спросил он.

— Да.

— Почему?

— Захотел меня, как и ты.

Вольный усмехнулся над ухом:

— Дурак.

Я не была уверена. Амиру было тяжело, но он сумел отпустить. А вот Глеб себе врал. Но все к лешему! Я уже изнывала от усталости.

— Мне завтра на работу, — зевнула.

— Хорошо, — еле слышно выдохнул он.

11

Емеля разбудил меня в семь тридцать наивным вопросом, откуда и во сколько меня, собственно, забрать, ведь мне ж еще переодеться, если я не дома. Разбудил он не только меня.

— Твою мать, выключи телефон!

— Работа, Глеб, — злорадно усмехнулась. — Привыкай, если решил меня себе завести…

Он сел на кровати и свесил голову, пытаясь проснуться.

— Можешь не вставать, — скользнула взглядом по его совершенному телу и вернулась к телефону.

— Нет уж, — проворчал недовольно. — Жду в ванной…

Вольный размял широкие плечи, поднялся и вышел.

Когда комната опустела, я бросила взгляд на кровать и обняла себя руками. Как договориться с кошкой? Как уговорить себя остаться с Глебом? Что ему нужно для этого сделать? А мне?

Я — полукровка, дочь зверя и ведуньи. Но значения это не имеет — если ребенку передаются особенности обоих родителей, то в полной мере. От матери-психика мне достался редкий дар, который, как говорит Зул, усилился генами отца. В итоге я единственная, из кого Зул смог сделать «ходока» — веда, умеющего не только латать прорехи в границе миров, но и ходить за ее пределы.

Только радоваться тут нечему — каждая такая ходка была для меня как последняя. Почему этот дар взвалили на маленькую хрупкую меня — бес его знает. Старшая сестра Маша, к примеру, приличный психик. Тоже не сильно завидная участь, но, благодаря опыту наших родителей и Зулу, теперь у психиков есть шанс на нормальную жизнь. Оказалось, что, если создать пару со зверем, получается мощный «якорь», который не позволяет утащить веда за грань в случае разрыва. Когда Зул рассказал об этом отцу, бастион упрямства последнего пал, и в Карелии снова открылся филиал Северного института ведов. А Маша, к счастью, нашла себе зверя и выскочила за него замуж. Брат Вовка вообще не стал «психом», как довольно и с облегчением говаривал. А мне досталось все и в непонятной комплектации — конструктор-головоломка «собери сам»! Что зверь, что дар. Даже не знаю, что хуже.

Кошка — моя звериная суть — редкий случай. Если любой другой оборотень может выбрать пару и признать ее своей истинной, то для кошки это невозможно. Я пускалась в опасные любовные приключения, не в силах остаться с одним мужчиной. Чем это кончится — догадаться нетрудно. Меня либо пришибет очередной ревнивый зверь-любовник, либо приручит. Я знаю — это возможно. Только как — неизвестно. Может, так, как это хочет сделать Глеб? Принять и простить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

12

Я тихо вошла в ванную и обняла себя руками, оперевшись о стенку. Мужчина стоял под душем с прикрытыми глазами. Казалось бы, шелест воды и моя бесшумность не давали шанса ему услышать, но он повел головой, не глядя, и протянул мне руку.

Когда я впервые его увидела, не могла оторвать взгляд также как и сейчас. Тогда мне, правда, море было по колено — шумный светский прием, много вина и мало закуски не располагали к пространным размышлениям. Притягательный влиятельный зверь с темным внимательным взглядом показался мне неплохим вариантом. Глеб пришел на вечер в компании своих деловых партнеров и не был настроен заводить знакомства. Пока не увидел меня. Настроение у нас совпало, вкусы тоже, а такой изматывающей дикой ночи, наверное, не было никогда в моей жизни.

Я протянула руку, и он увлек меня в душ.

— Ты вчера сказала, что не хочешь меня больше.

Глеб прижал меня к себе спиной.

— Да, сказала, — пожала плечами. — Глеб, прости. — И вдруг отчаянно осознала — не смогу. Он не тот. — Отпусти меня, пожалуйста. Ты не сможешь, и я — тоже.

Он сильней сжал меня в руках, будто мог удержать. Хотя, мог, конечно. Силой. Но я верила, что до этого не дойдет. Я верила в него.

— Нет. — Дура. — Уйти всегда успеешь.

Несмотря на то, что вода была горячей, меня затрясло:

— Это точно, — выдавила глухо. Скорее, не уйти, а выдраться, с кровью и клоками шерсти.

— Я сделаю завтрак, — холодно сообщил он и вылез из душа.

Больше решила эту тему не поднимать — на сегодня хватит. Хочет мучиться — пусть. Чувствовать, что выбранная женщина тебя не принимает — то еще удовольствие. Отец как-то поведал мне историю их с мамой знакомства. Вернее, даже не знакомства, а постановки ее перед фактом, что она — его. Оставалось в очередной раз восхититься самым невероятным мужчиной в моей жизни — отцом. Изо дня в день чувствовать неприятие избранной женщины — для зверя хуже и представить нельзя. Она была его последним шансом. И он его не упустил. За что и получил в итоге большую шумную любящую семью.

А Глеб, наверняка, напортачил крепко. И ему досталась я.

Мы сидели в тишине его большой пустой кухни и завтракали, изображая семейное утро.

— Домой когда вернешься? — спросил он вдруг, хмуро глядя в свой мобильный.

— В смысле? — скосила на него глаза.

Волк поднял на меня жесткий злой взгляд:

— Я спросил, когда и откуда тебя сегодня забирать домой.

— Давай созвонимся, — его злость для меня была сигналом урчать и ластиться, но никак не бросаться в драку. — Босс сегодня вечером встречу планирует. Не знаю, во сколько закончим.

— Хорошо, — расслабился Глеб, глубоко вздохнул и усмехнулся: — Может, и меня научишь с утра начинать работать.

13

— В ночном клубе? — вскинула брови.

Глеб был владельцем нескольких клубов в Питере, и, насколько я знала, вел сугубо ночной образ жизни. Его готовность подстраиваться под меня обескураживала.

— Оттуда можно круглосуточно не вылезать, — хмурился мужчина, всем видом являя, что перестройка не идет на пользу его настроению. Я уже сочувствовала его людям. — Вопросы всегда найдутся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вот они все удивятся, — пошутила я, растягивая губы, а за его ответную усталую улыбку захотелось вдруг залезть к нему на колени и обнять, прижаться и поурчать. Я привыкла ценить такие короткие моменты умиротворения, что мне выпадали, и всегда пользовалась любой возможностью отобрать у жизни свое, но впервые мне было жаль мужчину, который вызывал эти желания. Я задавалась вопросом — как бы уйти так, чтобы не сделать больно ни себе, ни ему? Может, и правда уехать? Поговорить с Зулом, объяснить ситуацию. В конце концов, уволиться. Раньше ведь не было никого, кто бы ходил за грань, и…