Любовь, смерть и манекены - Мария Буквина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Неужели Катя тоже была глюком?" – удивилась Оля, когда, прокравшись к нужному стенду, поняла, что коллеги нигде нет.
И действительно, в зале было пусто. Никого живого. Даже Брэд неподвижно стоял на постаменте и не подавал признаков жизни.
- Может, в туалет пошла? – прошептала Оля самой себе.
Повесив платье, она пригнулась и поспешила к следующему стенду. Вернула на место клатч, сложила мокасины, услышала кудахтанье...
- Да что за?! – Оля резко обернулась.
Только куриц сейчас не хватало. Или кудахтающих часов... К счастью, ни тех, ни других обнаружено не было. Зал был почти безглючным. Только Брэд пытался что-то сказать и пальцем указывал влево.
- Ну нееет... – простонала Оля, но всё же посмотрела налево. – Блин!
Брезгливо сморщившись, по залу шла Катя. А в её вытянутой руке Оля распознала тот самый ажурный комплект.
"Ну и скорчилась! Я же его не испачкала. Всего лишь поносила чуток. А она двумя пальчиками, будто... переполненный подгузник", – думала Оля, пока пряталась за вешалкой с платьями.
И что теперь? Унижаться? Объясняться и просить, чтобы Катя её прикрыла? Возможно, минуту назад работа и стоила того. Но сейчас, видя выражение лица коллеги, Оля не могла пересилить себя. А потому подождала, пока Катя окажется вне поля зрения, положила оставшуюся одежду на полку и незаметно покинула магазин.
Глава 3. Хороший, плохой, злая.
Увольнение прошло очень быстро. Ни премии, ни вечеринки, ни дружественных напутствий. Ведь Оля сама написала заявление. Да и оформили его задним числом.
А всё потому, что выбора попросту не было. Стоило Оле зайти в магазин, как её сразу отправили к директору на прослушивание лекции по теме: «Как же ты меня разочаровала, или Женский алкоголизм – это зло вдвойне».
Поначалу Оля думала, что сможет побороться. Она уже подобрала объяснение и надеялась, что в ситуации «её слово против слова Кати» победит та, которая больше нравится людям. То бишь Оля.
Однако, когда директор развернул монитор и показал запись, ситуация перешла в разряд патовых. Теперь слова были бесполезны. Скрытая мини-камера, установленная в комнате отдыха, передала всю глубину падения Оли. Бесцветно, беспристрастно и, хоть к какому-то счастью, беззвучно.
Финита ля комедия. Выкручиваться было бессмысленно. И Оля это понимала. Сгорая от стыда, она глазами искала выход. Будто могла встать и уйти. Будто ноги её послушались бы.
Почему люди не могут телепортироваться? Или хотя бы стать невидимыми? Ненадолго, на несколько мгновений, просто чтобы укрыться от взгляда, полного осуждения и презрения. Чтобы покинуть магазин и при этом остаться незамеченными. Но нет, даже наоборот – в худшие моменты жизни время предательски замирает. Словно желает насладиться людскими мучениями.
"Вот уж правда – беда не приходит одна", – подумала Оля, когда этот кошмар, наконец, закончился.
Двери магазина закрылись за её спиной, оставляя позади два года жизни. Неловкая тишина, воцарившаяся в торговом зале, пока Оля проходила свой «путь позора», сменилась кудахтаньем пересудов. И хоть не все теперь уже бывшие коллеги осуждали Олю, даже те, кто занял сочувствующую позицию, в глубине души ощущали удовлетворение. Никто не любит «лучших», зато всем нравится наблюдать за их падением.
Вот и всё. Всего за одну ночь её мир был разрушен. И теперь, сжимая в руках свои пожитки, Оля не могла поверить, что вокруг ничего не изменилось. Солнце всё так же светило. Люди так же спешили по своим делам. Откуда-то доносился смех.
Но для Оли это выглядело и звучало как-то иначе. Сквозь призму горя всё воспринимается иначе. Бессмысленно. Безнадежно. Реальность постепенно насыщается тревогой, отравляя разум и пытая сомнениями. И вскоре встаёт вопрос: «Зачем бороться, если ты для этого мира ничего не значишь?».
Оля была так подавлена случившимся, что не заметила того единственного, кто выражал поддержку. Она просто прошла мимо, а Брэд так и остался стоять на своём постаменте. Оставив попытки обратить на себя внимание, он проводил Олю грустным взглядом. После чего просто замер.
***
Три месяца пролетели как один день. Жизнь в заботах даже скоротечней, чем во время отдыха. А ещё заботы позволяют забыть о душевных ранах. Не насовсем, конечно, но всё же и этого достаточно для того, чтобы найти в себе силы двигаться дальше.
Рефлексировать и страдать? Это для тех, у кого есть источники дохода, не связанные с ежедневной рабочей рутиной. Оле же приходилось работать, подрабатывать и учиться на курсах дизайна. Так что она почти не думала о Виталике.
Не думать о магазине было сложнее. Запись «ночного кутежа» попала в интернет. И хоть в новом Олином окружении её, вроде как, никто не видел, на душе от этого легче не становилось.
Правда, могло быть и хуже. Если бы прежнее начальство не поскупилось и продлило договор с охранной фирмой, камеры видеонаблюдения в торговом зале тоже записали бы немало интересного. А так директору оставалось лишь догадываться, куда испарились его дизайнерские часы.
- Напиши заявление. Ведь это же незаконно! Как этот козёл вообще посмел записывать нас во время отдыха?! Без предупреждения! – поначалу возмущалась Лена.
Оля в ответ только качала головой. Ей было стыдно. И она просто надеялась, что эта история когда-нибудь забудется.
Однако были и светлые стороны. Лена, например, оказалась очень хорошей подругой. Она не только поднимала настроение своей жизнерадостностью, но порой давала хоть и простые, но на удивление дельные советы.
- Жалко, Ленок, что тебя тогда не было. Хоть проводила бы. А-то эти взгляды чуть меня насквозь не прожгли, – посетовала Оля, когда они встретились впервые после злосчастного увольнения.
- Да уж… Как там поётся? «Все мы бабы – стервы». Это точно. Скоры на осуждение. Да и завистливы. Вон ты какая – и красотка, и умница. Женщины такого не прощают.
- Ну, извини, блин. Такой уж уродилась.
- Не, мне-то всё равно. Почти любая будет покрасивше меня. Так что я привыкла. А ты не обращай внимания, не думай о них. Живи дальше. На фига тебе вообще наш магазин сдался? Надо развиваться. Двигаться вперед. Вон как у тебя хорошо получалось на компе дизайн залов менять. Почему бы не попробовать себя в этом направлении?
Лена говорила ещё долго, успокаивала, подбадривала. А Оля
