Ресурс Антихриста - Сергей Белан

— Не знаю… по-моему… Вернее не могу утверждать, но я это уточню.

— Уточни, если что, дай знать. Понадобится — я подключусь, у меня связи есть. Человек не иголка, должен отыскаться.

— Спасибо, Юлий Викентьевич, — поблагодарил Каретников. — Буду надеяться.

— Ну давай, дерзай. Ищите и найдете, как сказал некто неглупый, не помню кто, — рассмеялся Серебрянский и встал, давая понять, что надо бы и закругляться. — Если у тебя все, давай-ка по рюмочке, а то говорили, говорили… в горле пересохло.

Они выпили по рюмке.

— Я вас, наверно, задержал, — сказал Каретников и, прощаясь, протянул руку.

— Для своих людей я вне лимита, запомни, — ответил рукопожатием Юлий Викентьевич. — Звони, приходи без колебаний, всегда рад.

Они расстались.

— Пираньи, акулы — чушь собачья, — вслух произнес Серебрянский, оставшись один. — Кстати, о рыбках…

Он вспомнил о не кормленных еще сегодня обитателях своего великолепного аквариума, стоявшего в укромном уголке кабинета.

Экзотические рыбки были его слабостью. Он насыпал им корма и с истинным удовольствием наблюдал, как они суетливо кинулись к пище. Мысли же его в эту минуту сосредоточились на заключительной фазе разговора.

«Три дня назад звонил… три дня назад…» Еще постояв над рыбками, Юлий Викентьевич сел за свой рабочий стол и крепко призадумался.

3

На этот раз Валерий Каретников открывал дверь офиса «Пикадора» с особым нетерпением. Он был взволнован и до предела взвинчен. Вчерашнее событие окончательно все запутало и выбило его из колеи, результатом чего стала практически бессонная ночь.

Случилось то, чего он, Каретников, ожидать никак не мог. Поздно вечером на своем «Форд-Эскорте» возвращаясь по пути из Саласпилса, где был по делам, без особых надежд, так, на всякий случай, завернул в Кенгарагсе к дому, где проживал Таланов. Позвонил в дверь, постоял и собрался уходить, но вдруг услышал звук открывающегося замка. Ожидание, длившееся секунды, казалось ему бесконечным, от охватившего его волнения он даже взмок, а сердце, зашалившее в грудной клетке, похоже сбилось с ритма. Когда же дверь, наконец, отворилась, и Валерий увидел на пороге вместо своего друга пожилую женщину в халате, у него от неожиданности пресекся голос:

— А Игорь… Извините… А Игоря Таланова я могу видеть? — обескураженно спросил он.

— Игорь?! А, вы имеете в виду бывшего владельца… Он продал квартиру, вот нам и продал.

— Продал? Как продал? — совсем растерялся Каретников. — Значит, он здесь не живет…

— Выходит так, — незлобливо улыбнулась женщина.

— А новый… новый его адрес вы не знаете?

— Откуда? Не обмен же был — квартира приватизированная, а куда он съехал мне неизвестно, — любезно разъяснила новая жиличка. — Вообще симпатичный молодой человек, да-да, приятный, учтивый…

— А давно он продал квартиру? — полюбопытствовал Каретников, слегка оправившись от шока.

— А вы кто ему будете? — в свою очередь спросила собеседница, и в голосе ее проявились нотки подозрительности.

— Я? Ну как вам сказать… — немного замешкался Валерий.

— Впрочем, кто бы ни были, — женщина вдруг резко сменила тон разговора. — Главное вы узнали — ваш знакомый здесь больше не живет, а остальное, извините…

И перед его носом бесцеремонно захлопнули дверь. Все! Последняя ниточка, тянувшаяся к президенту фирмы, кажется, оборвалась.

…Илона разговаривала по телефону. Напротив нее сидели двое мужчин. Один — преклонных лет, седой как лунь, с вислыми казацкими усами и рядами орденских планок на ношеном старомодном пиджаке, другой — интеллигентного вида молодой человек в круглых очках, с умным лицом преуспевающего студента.

«Может быть, Игорь вызвонил?» — поначалу подумал Каретников, но по нескольким Илониным репликам понял, что ошибся.

Он сел в сторонке, энергично жуя «Стиморол». После двух дней временного облегчения снова пришла жара, и жвачка лучше всего спасала от состояния неутолимой жажды и сухости во рту.

Илона говорила еще минут пять, терпеливо, в обтекаемой форме, растолковывая кому-то на том конце провода насчет задержки выплаты дивидендов, и все это время седовласый ветеран беспокойно ерзал на стуле, как таракан, сердито шевеля усами. Когда она положила трубку, старичок-фронтовичок возобновил прерванную, видимо, телефонным звонком, атаку:

— Так, барышня, вы не виляйте, а отвечайте прямо: когда мне выдадут мои деньги? Если не можете выплатить эти дици… как их там, черт…

— Дивиденды, — подсказал ему молодой парень.

— Вот именно… проценты в общем… так я ничего, я их подожду, а вклад свой я хочу получить сейчас. Уже все сроки вышли, а супруга у меня на операцию ложится…

— Я же уже объясняла, да, выплата вкладов временно приостановлена в связи… в связи… — не очень убедительно отвечала Илона.

— Да какое мне дело в связи с чем, — все больше распалялся старичок. — Вот ваша бумажка, — он потряс голубеньким листочком прямо перед носом Илоны, — в ней срок указан… Срок прошел уже месяц назад, а вы меня все завтраками кормите. Сыт по горло!

— Позвольте, гражданин, как будет ваша фамилия? — спросила Илона, из последних сил стараясь сохранять спокойствие.

— Лось!!! — во всю глотку гаркнул старик, что даже у Каретникова зазвенело в ушах.

— Что «лось»? — невпопад отреагировала секретарь.

— Лось я, по-вашему значит Алнис, понятно? И не гражданин я, кстати, не сподобился. Полвека, считай, живу в Риге, инвалидность при освобождении заработал и… и теперь никто.

— Послушайте… — начала было Илона, обращаясь к клиенту, и запнулась, барахтаясь в словесном вакууме. Ситуация в самом деле казалась щекотливой: сказать гражданин — так нет, товарищ — какой там товарищ, господин — будет восприниматься как насмешка. — Послушайте… Лось… выслушайте меня, да? Я вам объясняю еще раз, да… в связи с массовым наплывом клиентов, да… президент фирмы выехал в командировку. Деньги наших инвесторов вложены в проекты, да… вам ясно?..

Илона была полукровкой, отец — латыш, мать — русская. Она в равной степени отлично владела обоими языками, но в сильном волнении у нее иногда случались накладки. Как в данном случае, когда в ее русскую речь вплетались языковые особенности латышской.

— Наша фирма не может в одностороннем порядке разрывать контракты… понятно, да? Но какую-то часть денег наши деловые партнеры обещают нам выплатить досрочно. Приходите на той неделе, где-то в четверг, да, и вы получите все свои деньги… До сантима.

Каретников понимал, что Илона отчаянно блефует, но шумливого дедка это, как ни странно, успокоило.

— Поехал за деньгами, говоришь? Ладно, поверю еще раз, — сварливо проговорил он, вставая. — Внук, ты свидетель, и, вон, тот мужчина тоже. — Он кивнул в сторону Каретникова. — В четверг приду.

Уже на выходе в дверях незадачливый посетитель сделал заключительное заявление, обращаясь к внуку и опять же к Каретникову:

— Милицию на них надо! То есть, по-теперешнему полицию… Хотя нет, полицию без толку — она таких не трогает, еще и покрывает. Сталина, Сталина сюда бы надо, Иосифа Виссарионыча, он бы в три минуты навел порядок правильный…

«Святая простота, — вслед ему подумал Каретников. — Уж век почти прожил, а все в идола своего как в бога веришь».

Илона, едва захлопнулась дверь, тут же бросилась к ней и заперла изнутри. Потом она медленно добрела обратно до своего рабочего кресла, в изнеможении плюхнулась на него и, обхватив руками голову, простонала:

— Бог мой, это какой-то кошмар! И когда все это кончится?! Лось… гусь… собака… Я сама уже стала как собака… Даже хуже… отбрехиваться уже охрипла. Нет, больше так не могу, я просто схожу с ума. Валерий Дмитрии, скажите, а я еще не похожа на помешанную?

Каретникову и в самом деле казалось в эти минуты, что с ней вот-вот может разразиться истерика. В душе он был благодарен ей за то, что она «не подставила» его, не перевела, как говорится, стрелки на своего формального шефа, и сейчас ему хотелось сказать ей что-то утешительное. Он пересел к ней поближе:

— Да что ты, Илоночка, успокойся, все нормально, все будет нормально…

— Ничего не будет, Валерий Дмитрич, ни-че-го! — Она вдруг резко тряхнула головой, решительным жестом смахнула навернувшиеся было слезы.

— Я хочу выпить!

На столе тут же появилась бутылка коньяка, чашечки, початая коробка шоколадных конфет.

— Выпьете с коллегой, а, командир?

— Да понимаешь, Илона, я ведь на колесах, — сказал Каретников.

— Понимаю. Ну, хотя бы так, чисто символически.

— Символически можно, — согласился Каретников, вспомнив, что у него в кармане есть пачка с «неповторимым, устойчивым вкусом»… Илоне по ее просьбе он наполнил чашечку доверху, себе лишь на треть и спросил: