Самый важный день в его жизни - Елена Грушковская

— Чего он опять?

На вопрос Глеба мама не ответила. Сказала:

— Ешь давай.

После того, как год назад отцу сделали смертельную инъекцию, начались эти ссоры. Один — два раза в неделю. Однажды дошло даже до рукоприкладства: отчим влепил маме пощёчину, мама тоже не осталась в долгу. Больше не дрались, но ссоры стали обычным делом.

Нежаркое сентябрьское солнце косыми лучами заливало лужайку перед домом, усыпанную первыми жёлтыми листьями, и сияло на покатых очертаниях серебристой машины с зеленоватой тонировкой стёкол. Возле неё, прислонившись к дверце, ждал Рогволд — их второй водитель. Он был не такой накачанный, как Яр, но от его высокой фигуры веяло огромной силой, какой-то тёплой и доброй.

— Привет, дядя Волик! — У Лоры не получалось правильно выговорить имя "Рогволд", и она переиначила его, против чего водитель не возражал.

— Привет, мышонок, — улыбнулся он девочке. — Ну что, готова грызть гранит науки?

Вся улыбка Рогволда была в его прозрачно-серых глазах, а губы затрагивала только чуть-чуть, в самых уголках. Лора запрыгнула в машину, Глеб последовал за ней, а Рогволд сел за руль. Кинув через плечо на Глеба тёплый взгляд, он завёл мотор.

Машина быстро катила по улицам. Рука Рогволда, охваченная белой манжетой рубашки, уверенно лежала на руле, спокойный взгляд внимательно следил за дорогой. Будь у него борода и рогатый шлем, он был бы точь-в-точь викинг, думалось Глебу. Большой, сильный, светлоглазый.

Волна холода захлестнула Глеба: они проезжали мимо большого белого здания, дугообразно вогнутого, с широким крыльцом. Его окружали величественные голубые ели, а на фасаде под самой крышей внушительно сияли буквы: "ДВОРЕЦ ПРАВОСУДИЯ". Будто придавленное ледяной ладонью, сердце Глеба на мгновение сжалось и застыло. Хорошо, что они быстро миновали этот шлифованный айсберг…

Вот и школа. Уютный дворик пестрел яркими клумбами и бантами девчонок в белых колготках, спешивших на уроки. Глеб вылез из машины, следом за ним выскочила Лора. Она доверчиво обняла высунувшегося из открытой дверцы Рогволда, а тот, погладив её по косичкам, проговорил:

— Давай, беги, зарабатывай пятёрки.

Глеб встретился с его светлым взглядом. Ему Рогволд ничего не сказал, только улыбнулся — как всегда, больше глазами, чем губами.

Ростислав, выйдя из офиса, попал под проливной дождь. До машины было буквально два шага, и он побежал по лужам, прикрывая голову кейсом. Обшлага брюк забрызгал, конечно. Не стоило надевать светлый костюм. Но кто её знает, эту погоду? Утро было ясное, а после обеда полило как из ведра.

Он вскочил в машину. Яр встретил его вопросительным взглядом.

— В городскую администрацию, — кратко сказал Ростислав.

Улицу потряс страшный удар — зазвенели стёкла в окнах и всполошённо завыла сигнализация припаркованных поблизости машин. Огненный шар вырвался из подброшенной взрывом машины Ростислава и взметнулся к небу, атаковав дождливое пространство.

Дождь не мог потушить полыхающие останки машины. Огонь с жадным треском пожирал всё, что мог пожрать.

Задача никак не решалась: Глеб не мог думать об уроках. Полчаса назад к дому подъехала чёрная машина, и из неё вышли трое в костюмах и галстуках, с одинаковыми короткими стрижками. Не повезло им с погодой: ливень хлестал вовсю. Но они приехали делать свою работу.

Они сидели в гостиной и беседовали с мамой и Рогволдом. Глеб догадался: это были люди из Дворца Правосудия. Знакомым жутковатым холодом повеяло в доме при их появлении, и это чувствовал не только Глеб: Лора тоже поёживалась.

Беседа длилась минут сорок. Услышав, как закрылась дверь, Глеб приник к окну. Трое из Дворца Правосудия шли под дождём к машине не одни: с ними, кутаясь в длинный шерстяной кардиган с поднятым капюшоном, шла мама. Остолбенев от ужаса и недоумения, Глеб провожал взглядом её понурую фигуру. Один из троих людей в костюмах открыл перед ней дверцу, и она села в машину.

— Куда они её?..

Оказывается, Лора тоже видела это. Машина укатила в пелену дождя, увозя маму, а сестрёнка смотрела на Глеба вопросительно и жалобно. Что он мог ей ответить?! Он и сам не понимал, что происходило. Нет, он знал, что взорвали машину отчима, но для чего сотрудникам Дворца Правосудия было увозить маму? Неужели они её в чём-то подозревали?

— Дядя Волик, куда увезли маму?

Лора бросилась к появившемуся в дверях комнаты Рогволду. Он присел на корточки, приобняв её одной рукой, а другой погладил по голове.

— Не волнуйся, мышонок. Всё будет хорошо. Маме зададут ещё несколько вопросов и отпустят.

— Когда её отпустят?

— Думаю, скоро.

— Глебушка, просыпайся, — прозвучал над ухом Глеба тёплый голос.

Над ним склонился Рогволд. За окном была непроглядная темень, на тумбочке тускло светился ночник. Глеб не мог пошевелиться, как ни старался: его тело оцепенело. Он как будто уже и не спал, но почему-то был расслаблен и неподвижен, как во сне. Рогволд взял его на руки и понёс по лестнице вниз.

В гостиной было темно. Рогволд передал Глеба в чьи-то прохладные руки, и те приняли его бережно и нежно. Пронзительный, горестный внутренний отклик на прикосновение этих рук потряс всю душу Глеба, он УЗНАВАЛ… узнал!.. Но губы не могли разомкнуться, чтобы пролепетать хотя бы "па…" Грустный, ласковый голос прошелестел в голове: "Папа ни в чём не виноват, знай это. Слушайся Рогволда, он ваш Хранитель. Это я вам его послал".

Глеба окутало что-то прохладное, извилистое и вязкое, оно сжимало и нежно покачивало его тело — а может, душу? — в своей могучей петле, как мать качает младенца у груди. Это что-то было очень добрым и любящим, Глеб его не боялся, напротив — он тянулся всей душой к этому существу, и на порывы его чувств оно отвечало, сжимая Глеба ещё крепче и нежнее. Глеб был заключён в уютный кокон его любви, и ему хотелось бы остаться с этим существом навсегда… Но петля заскользила, бережно опуская Глеба на кровать… Сквозь полуоткрытые веки он видел комнату и своё перемещение относительно неё — он как бы плыл по ней. Напрягая изо всех сил горло и губы, он стремился одолеть огромное слово, но произнести его было всё равно что проглотить дом.

ПАПА

— Я здесь! Здесь, с тобой. Всё хорошо.

Глеба обнимала не призрачная петля, а живая, сильная рука Рогволда: он сидел на кровати рядом с Глебом. Без пиджака и без галстука, в рубашке с закатанными до локтя рукавами, он был какой-то тёплый, домашний и родной, совсем как…