Тёмная ночь - Gromdar
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У нас всех, — уточнил магос Вульф, добавив к этому трель на двоичном коде, которую никто, кроме сервиторов не понял, но которую вполне можно было счесть за ругательство. — Могу я увидеть вас внизу?
Гавин посмотрел на Тлена, затем Янтаря, но оба психически чувствительных брата покачали головами. Какой бы ни была проблема, она не касалась прорыва варповых сущностей или других психических аномалий.
— Разумеется, раз вы уверены в важности проблемы, — ответил магистр уже серьёзно, а затем кивнул братьям. — Оставайтесь здесь и дайте знать, если что-то случится.
Отсек Г-18 находился практически у самого дна корабля в передней трети его длины, где располагались ранее надёжно запертые за слоями адамантия склады с боеприпасами для макропушек и сопутствующие детали, а сейчас были лишь пустые заброшенные помещения, в которые никто не заглядывал. Отопление там работало плохо, потому в одних местах металлические поверхности были покрыты инеем, а в других собирался конденсат, малыми каплями стекая по стенам и с потолка в подпольные углубления. Гавин, шагая по таким местам, особенно остро чувствовал, насколько судну требуется нормальное обслуживание, но пока что об этом можно было лишь мечтать.
Брат Каэрин, один из избранных Тленом для братства тишины, показался первым, когда очередная переборка отъехала в сторону и магистру открылся вход в нужный отсек. Внутри было светло по сравнению с остальными помещениями этого уровня, потому что вокруг магоса Вульфа, облаченного в алую мантию служителя Марса, на миниатюрных антигравитационных двигателях парили два сервочерепа, оснащённые широкими фонарями и пикт-рекордерами. Еще три сервочерепа кружили ближе к адепту и предназначались для других дел, в частности один вёл записи и делал зарисовки стилом на автопланшете, второй имел набор для тонкой конструкторской работы, а третий, очевидно, использовался для зачистки завершенной работы шлифовочными дисками и благословения машин священными маслами и дымом из подвешенного к нему кадила. Но главное было то, что магос склонился перед вывернутой из стены, словно рёбра из груди, обшивки с арматурой, за которыми под местами потрескавшимся бронестеклом блестела серебристая жидкость.
— Вы знаете, что это? — смодулированным динамиком голосом поинтересовался служитель Бога-Машины, указывая тонким металлическим пальцем на стекло.
Гавин немного разбирался в технике, даже мог провести поверхностный полевой ремонт, но в тайны культа машин не вникал, предоставляя эту радость другим, потому понять, что именно от него хочет магос, мог с трудом. Он подошел на шаг ближе и присмотрелся к серебряной жидкости, которая, кажется, плавно двигалась.
— Ртуть, — ответил он несколько озадаченно, а затем добавил чуть увереннее. — Не встречал ранее подобного на пустотных кораблях.
— Нет, — проскрежетал, меняя тональность голоса, магос, и постучал по стеклу пальцем.
На кратчайший миг магистру показалось, что внутри что-то оттолкнулось от стекла и слегка всколыхнуло ртуть.
— Заметили теперь? — торжествующе проговорил техножрец. — Поясню. Ртутный канал это часть древней системы стабилизации судна и предотвращения его деформации под воздействием внешних и внутренних факторов. Редкость этой технологии такова, что мне встречались упоминания только об одном корабле с ней.
Это было безумно интересно. Если бы не самоконтроль и природный скептицизм, Гавин наверняка отпустил бы шуточку, но он определённо что-то видел в ртути, и ждал продолжения.
— В стабилизационном канале этого отсека я обнаружил нечто, не поддающиеся сканированию, но выдающее своё присутствие тем, как оно латает повреждения. Учитывая обстоятельства, с большой долей вероятности это еще один сюрприз, оставленный вам некронами, — магос Вульф распрямился, оказавшись едва ли не таким же высоким, как космический десантник, но куда более щуплым, с мертвенно бледной плотью вокруг заменённых бионикой глаз, чернёным дыхательным аппаратом, рифлёные трубки из которого уходили вниз и терялись в его багряной мантии. — В мои обязанности не входит очищать судно от такого рода проблем, только изучать его, но я обязан был поставить вас в известность.
Еще до того, как магос озвучил свои предположения, Гавин знал, что он скажет. Значит, когда некронский лорд Санахт "подарил" инквизитору "сервиторов", обслуживавших Непрощенного Слепца на первых порах, он оставил еще один подарочек в системе стабилизации судна. Легко было представить, что стало бы, случись им встретиться в космическом бою. Скарабеи в лучшем случае снизили бы манёвренность линкора, а в худшем могли уничтожить или серьёзно повредить его изнутри. Выходило так, что Ангелы Ночи летали на пороховой бочке, которая могла в любой момент по велению врага взорваться. У них действительно вырисовывалась проблема.
— Благодарю, что поставили в известность и починили узел связи, — кивнул магистр, понимая, что у него под рукой нет технодесантника, а значит, Астартес это дело поручить нельзя. Вероятно, разобраться с этой проблемой мог бы Тлен или магос Фларин Максимус, занимающийся сервиторами на борту Непрощенного Слепца. — Держите меня и дальше в курсе важных находок.
Оптика магоса Вульфа тонко заскрипела, пока он оценивал мимику собеседника на предмет скрытых эмоций. Не похоже было, что магистр удивился, но его ответ показался техножрецу всё равно слишком мягким.
— Разумеется, уважаемый магистр, — ответил он тонко смодулированным голосом через динамики, заменявшие ему рот.
IV
Тлен вошел в пустой зал, служивший предыдущим хозяевам корабля ареной кровавых развлечений. Теперь у него было иное назначение, а следы старого были стёрты хранителем тишины лично. Никакой засохшей крови на полу и стенах, никаких цепей, ничего, что напоминало бы о прошлом. Всё с чистого листа.
Мужчина остановился, едва сделав шаг, и, не оборачиваясь, нажал на руну у входа, закрывая массивную дверь, чтобы остаться наедине с собой и своими мыслями. Чистота была важной его частью с тех пор, как инквизитор Майев открыла ему силу золотого солнца, божественной частицы сияния самого Императора, чей план относительно Галактики воплощался до сих пор. Одного соприкосновения с ничтожно малой толикой его влияния хватило сыну тюремщика с Фрации, чтобы полностью изменить свою жизнь, ибо теперь и он сам был частью этого великого плана.
Ангелы Ночи, как и всё здесь, начинали с чистого листа. У них не было костяка ветеранов из другого ордена, мира-крепости, союзов и врагов, что создаются веками, и не было истории. История начала писаться на Иатосе, но первые значимые страницы будут написаны на Фрации и разойдутся далее бесконечной вереницей вероятностей. И, чтобы эта история плелась во тьме, ордену нужны были ориентиры. Сила разума, сила воли, сила духа и сила тела. Возможно, провидение Императора распорядилось так, что проводники этих сил у Ангелов Ночи были, представляя собой магистра, библиария, хранителя тишины и капитана первого крыла ночи. Каждый
