Легион «Альфа» - Ф Ришар-Бессьер

— А потом тут же говорится, что «несчастный Фрэнки был совсем задушен налогами». А что такое налоги?

— Это как раз то, о чем я думал. Древние называли налогами нечто вроде… ревматизма, а факт употребления «чинзано» свидетельствует о том, что его следовало употреблять в качестве лекарства в лечебных целях. Это заживляет и укрепляет.

— Спасибо, Док, ты просто прелесть. Ну а вот это?

— Что там еще?

— Здесь я вообще ничего не поняла. Какой — то странный парень обращается к Фрэнки: «Ты промахнулся, кривой. Говори, где заховал зелененькие, а не скажешь, схлопочешь дуплет от борта в угол. И пошевеливайся, кусок сала!»

Док опять скорчил гримасу, затем взял книгу из рук Миры и посмотрел на запыленную обложку.

— «Хана фраеру», — громко прочитал он. — Это древний язык, даже очень древний, как иврит или латынь. Жаль, что нет перевода.

Он собирался еще что — то сказать, но в зал буквально ворвались Карэн и Проныра. Лица их выражали сильнейшее волнение, а кусок красной ткани, который держала в руке Карэн, заставил Пата нахмуриться.

— Что случилось, Карэн?

— Пат… Пат… Наш опыт удался.

— Какой еще опыт? О чем ты говоришь?

— Мы с Пронырой знаем средство, как можно без опаски выйти на открытый воздух.

В зале наступила мертвая тишина! Пат опомнился первым.

— Выйти на открытый воздух? — растерянно повторил он.

Карэн протянула ему кусок красной материи:

— Я долго сомневалась, но зато теперь я уверена. Этот цвет заставляет удирать наших «нечто». Они боятся красного.

— Не могу врубиться! Что ты говоришь?..

— Это что — то вроде хромофобии, цветобоязни, должно быть, — вмешался Док. — Просто здорово! Но как вы об этом догадались?

Проныра хотел ответить, но Карэн перебила его:

— Это не догадка, это теперь уверенность. Вот. Однажды я развесила перед окном для просушки свою одежду и заметила, что шары заметались как бы в панике. Прямо как бы в изумлении от красного цвета. А потом они долго не появлялись перед окном, пока там висели красные тряпки. И это случалось не один раз…

— Они знают, что такое страх, — задумчиво прошептал Док. — Настоящий рефлекс упадка сил, причем достаточно интенсивный, следующий за появлением соответствующего цвета. Так. Подходящее объяснение. Продолжай, Карэн.

— Мне хотелось получить неоспоримое доказательство, прежде чем рассказать вам об этом. Провести заключительный эксперимент. Идемте — ка сюда скорее.

Они отправились вслед за Карэн и Пронырой, не забыв прихватить с собой таинственную коробку, которая никак не хотела выдавать свои секреты.

Вскоре все оказались в жилище Проныры.

Он направился к защищенному решеткой окну, выходящему на довольно обширный задний двор, окруженный высокими потемневшими стенами.

По двору бродило странное животное на четырех ногах с телом, обвязанным красными лентами.

Это было какое — то совершенно кошмарное создание, и ребята долго наблюдали за ним, не произнося ни слова.

Пат наконец недоверчиво осведомился:

— Это еще что за живность такая?

Карэн засмеялась:

— Это кот.

— Кот…

— Да. Ведь сначала нужно провести эксперимент на животном. Вот Проныра и помог мне добыть эту зверюшку.

— Точно, — подтвердил Проныра. — Я стащил его в запаснике, пока Карэн любезничала с одним Старшим, стоящим на страже. Там целая куча всяких больших, средних и маленьких тварей, с шерстью, в перьях, с клювами и даже с пастями, которые могут проглотить нас за раз.

Он указал на четырехногого, который бродил по двору.

— На его клетке было написано слово «кот». Но скажу вам откровенно, что это паршивое животное было не очень удобным для похищения. Посмотрите, как оно меня исцарапало.

— Да и меня тоже, — добавила Карэн, показывая на свои руки. — Это когда я его обвязывала ленточками… Вот паршивый котяра!

— А как же вы его выставили во двор?

— Ну, это было не очень сложно, — ответил Проныра, кивая на щель мусоропровода. — Мы открыли отверстие изнутри и втолкнули в нее кота, а дальше он уже сам выбрался в другую щель наружу. А потом мы с Карэн присутствовали при невиданном доселе зрелище. Шары охватила просто паника, и они тут же разбежались. Посмотрите сами: ни один не желает приближаться.

Это действительно было так. Редкие шары, появлявшиеся над двором, немедленно удирали, завидев кота, обмотанного лентами. Это наглядно подтверждало рассказ Карэн и Проныры.

«Нечто» боялись красного. Они скрывались от этого цвета, как бы охваченные ужасом…

— Вот здорово, — протянул Док. — Просто превосходно!.. Гениальнейший эксперимент. Достойный самых великих умов, которые только рождало наше убогое человечество. Впервые своими собственными глазами мы можем наблюдать существ, находящихся на открытом воздухе и не подвергающихся ни малейшей опасности. Какая дерзость! He так ли? Какая отвага!

— Браво, — воспламеняясь, поддержал его Ус. — Да здравствуют Карэн и Проныра! Ура!

Всех охватило ликование, все пожимали друг другу руки, обнимались и энергично похлопывали друг друга по плечам. То и дело раздавались взрывы хохота.

Однако нужно было многое еще обсудить, и Пат потребовал тишины, отвергая предложения, которые так и сыпались со всех сторон.

— Прошу вас, — твердо заявил он, — не терять рассудок. Для чистоты опыта его необходимо произвести над человеческим существом! Только тогда у нас будет полная уверенность…

Добровольцами вызвались все, но в конце концов эта честь была оказана Пату.

Его быстренько обмотали красными лентами, которые Мира и Пегги наскоро нарезали из ткани, валявшейся в жилище Проныры.

Вскоре Пат без всякого колебания и страха открыл дверь и выскользнул во двор, присоединившись к животному, которое казалось совершенно растерянным.

Оно не понимало, что происходит. Конечно, все это было выше кошачьего понимания.

Члены группы через окно видели, как Пат подобрал кота и стоял, вдыхая полной грудью чистый наружный воздух, которым люди не дышали уже целое столетие.

Как же это было чудесно, прекрасно и животворно!

Какое же удивительное ощущение это доставляло!

Пат подождал несколько минут, а затем вернулся. Голова его стала тяжелой, в ней что — то гудело, а дыхание было свежим… чудесно свежим!

Он казался себе, как, впрочем, и остальным, возвратившимся из другого мира. Мира, путь в который он проложил и который однажды станет принадлежать всем.

— Наше открытие, — говорил Пат, похлопывая по коробке, — должно оставаться в секрете. По крайней мере до тех пор, пока мы не вскроем коробку, поскольку возможно, что Старшие опередили нас…

— Все равно, мы более способные, чем они, — упрямо твердила Пегги. Ведь мы без них добились успеха.

— Все прекрасно, — вмешался Док, — нам нельзя терять времени, нужно доставать красную материю и шить одежду с капюшонами для каждого из нас. Этим займутся девушки. Возражения есть?

Никто не возражал, и весь следующий день они посвятили шитью, приступив к работе со всем пылом юности. В их ликовании таился порыв тысячелетнего любопытства, которое всегда вело к открытиям.

Их вдохновляла надежда, которая засветилась во мраке кошмара, казавшегося вечным.

Когда все было подготовлено, вспомнили о коробке и газовом резаке, добытом Пронырой. Работу решено было провести в большом зале.

— Остановитесь, я вам приказываю. Не касайтесь этой коробки!

Человек, проговоривший это, был высок, хорошо сложен, с сухощавым холеным лицом. Вся его внешность требовала подчинения.

Это был Старший.

Глава 6

Старший сделал несколько шагов по направлению к группе.

— Мое имя Грин, — представился он, — я пришел из четвертого сектора.

Его слова были как удары хлыста, и в зале воцарилась мертвая тишина.

Он не отрывал взгляда от коробки на столе, и тут Пат догадался, что произошло.

Должно быть, проболтался тот трус — христианин, который был освобожден по его приказу. Вот так — то, черт бы его побрал. Он, конечно, все рассказал в своей группе.

Да, сделать это мог только он. Что хотел от них теперь этот Старший? Почему столько суровости в его словах?

— Я хочу, чтобы вы отдали мне эту коробку, — проговорил опять тот. — Вы не имеете права касаться ее. Передайте ее мне.

— Она принадлежит вам? — спокойно спросил Док.

Человек бросил на него взгляд.

— Скажем так, я один из ее владельцев. У меня есть право забрать ее.

Тут Пат шагнул вперед:

— Минуточку. Мы не отказываемся вернуть вам коробку, но хотели бы знать, что в ней.

— Вы никогда не сможете ее открыть.

— Ну ладно. А вы — то сами сможете?

Смелость и настойчивость Пата заставили Грина нахмуриться.