Последнее приключение Аввакума Захова - Гуляшки Андрей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот тебе и безликий человек! Я, почти единственный из коллег Недьо Недева не только в нашей « ЛС-4», но и во всей лаборатории, проявляю интерес к его гиацинтам и розам, и он пригласил меня однажды к себе в гости на городскую квартиру, угостил коньяком и розовым вареньем, которое сам варил. Живет он один. Жена оставила его лет десять назад ради какого-то известного архитектора. Есть у Недева дочь, она недавно вышла замуж за новоявленное эстрадное светило. Насколько я понял, он не одобрял брака дочери, зять не нравился ему, и потому молодые жили отдельно. В его просторной четырехкомнатной квартире пусто и тихо — это какой-то печальный мирок, существующий вне шумного «мира сего».
Могу сказать без обиняков, что четвертый наш сотрудник, кандидат наук Найден Кирилков, в моральном отношении чужд нашему маленькому научному коллективу. Он сравнительно молод, во всяком случае, моложе своих коллег. Ему едва ли исполнилось тридцать лет, но выглядит он гораздо старше, как это обычно бывает с теми, кто ведет так называемый «беспорядочный» образ жизни. Эти люди отмечены признаками преждевременного увядания: кожа на лице бледно-желтая, у губ пролегают глубокие складки, плечи опущены, походка расслабленная. Таков с виду и наш герой. А по характеру он, мягко выражаясь, дрянцо. Насмешлив, дерзок, разговаривает нагловато, нередко цинично. Он ни с кем не хочет знаться, ему безразлично, что о нем думают другие, и сам никогда не говорит, что думает о них. Литераторы • скажут, наверное, что портрет этот тенденциозен. Пускай говорят — это их дело. Найден Кирилков именно таков, каким я его описываю. Да и зачем мне приукрашивать его благородными чертами, если их у него нет! Он не заслуживает сочувствия! Я несколько раз давал ему понять, что мне неприятно, когда он пристает с циничными разговорами к нашей лаборантке Марине Спасовой и что он вообще вертится возле нее. А он только пожмет плечами и ухмыльнется. Однажды он мне подмигнул и ухмыльнулся уж совсем бесстыдно. Я вскипел и просто не знаю, что бы с ним сделал — ведь я раза в два крупнее его! — если б сразу не взял себя в руки. Вообще-то он вовсе не заслуживает, чтобы к нему относились снисходительно, поэтому незачем напрягать воображение и придумывать ему хоть какие-нибудь благородные черты.
Правда, как специалист, Кирилков — на высоте, дело свое знает отлично и в этом отношении заслуживает только похвалы. Работает легко, безукоризненно и всегда словно шутя. Я спрашиваю себя: откуда черпает он эту удивительную энергию, если недосыпает ночи, если ведет беспорядочный, нездоровый образ жизни?
Пятый сотрудник нашего отделения — это я, но ведь мы условились, что о себе расскажу попозже.
И вот мы дошли наконец до человека, который — по крайней мере с моей точки зрения — мог украсть склянку так же, как мог украсть ее я сам. Речь идет о нашей лаборантке Марине Спасовой. Если бы следователь обладал хоть каплей чувства реальности, он не должен был даже разговаривать с ней по этому вопросу, не то что подозревать ее! Но вы спросите: откуда такая уверенность? Ведь как говорит Аввакум: «Человек — это звучит гордо, но от человека можно ожидать всего». Допустим. Но как раз от Марины Спасовой можно ждать лишь блестящего подтверждения того, что «человек — это звучит гордо». Эта , Доротея —Гретхен непричастна ни к какой мерзости. И заводить с нею разговор о проклятой краже вовсе не следовало! Доротея-Гретхен — воровка? Да в своем ли вы уме? Неужели, гражданин следователь, вам невдомек, что, сомневаясь в этой женщине, вы совершаете ужасный грех, и, даже сгорев в геенне огненной, вам не искупить его!
Доказательства? Сколько угодно! Я бы, например, предложил просто посмотреть ей в глаза. Они такие ярко-синие, ясные — ну просто весеннее небо, чистое, омытое, прозрачное! Я бы никогда не поверил, что глаза воровки могут быть такими ясными, идеально чистыми! Где уж там! Глаза воровки непременно затянуты облаками ее нечистых помыслов, сомнений, страхов.
Но оставим внешние приметы — это предмет разговора для психологов, — бросим взгляд, пусть даже беглый, на ее поведение. Посмотрите, пожалуйста, как она одевается! Она не носит мини-платьев и мини-юбок, не обтягивает самым бесстыдным образом свои бедра, а это означает, что у нее есть чувство собственного достоинства. Воровки обычно не обладают этим чувством. Если бы они им обладали, они не были бы воровками.
Я заметил, что каждый раз, когда Найден Кирилков начинает увиваться за ней или отпускает какие-нибудь фривольности, намекая на разные непристойные дела, Марина всегда отводит взгляд, а порой даже краснеет. Это говорит о ее душевной чистоте. А какая душевная чистота может быть у воровки?
Вот почему, мне кажется, следователь допускает ошибку, подводя нашу лаборантку под общий знаменатель возможного похитителя. Я безо всякого колебания включил бы Марину в категорию «невозможных».
Итак, я представил вам вкратце личный состав нашей «ЛС-4»: ее руководитель — профессор Марко Mapков; его помощник — доцент Войн Константинов; научные сотрудники — кандидаты наук Недьо Недев и самый молодой член нашего коллектива Найден Кирилков; лаборантка Марина Спасова. И, наконец, ваш покорный слуга. Но о себе, как мы уже решили, я расскажу в другой раз.
А теперь, когда знакомство состоялось, пора поговорить о самой краже.
* * *Итак, хоть это казалось странным для такого известного ученого, профессор Марков упорно настаивал на своей идее, что для борьбы со всевозможными разновидностями гриппа современная иммунологическая наука в состоянии создать единую, универсальную противогриппозную вакцину. Он не только на словах поддерживал свой тезис, казавшийся фантастичным большинству его коллег, но самоотверженно, я бы сказал, с какой-то яростной экзальтацией работал над его осуществлением.
Из уважения к огромному авторитету профессора я лишь деликатно намекал, что сама идея «универсальной противогриппозной вакцины» кажется «странной». Между нами говоря, она попросту маниакальна. Именитые специалисты утверждают даже, что она абсурдна. Ну и что? Пусть абсурдна, но мне, например, некоторые абсурдные вещи представляются весьма привлекательными. Взять хотя бы чувства, которые я одно время питал к новой учительнце в Змеице. Любовь — сфера, где действуют, как известно, самые разные иррациональные силы, и,конечно, было бы абсурдным полагать, что новая учительница оценит мои достоинства и ответит мне взаимностью. Где уж там! В тысячу раз более вероятно было, что она ответит взаимностью тому головорезу — зубному врачу, который в отношении достоинств вообще не мог равняться со мной. Тут он был всего лишь сомнительной звездочкой, а я сверкал, как солнце. Но тем не менее она предпочла его — такова уж антилогика любви. И все же было абсурдом, что она влюбленно улыбалась мне, а не тому злодею, и абсурд этот был так привлекателен и прекрасен, что я, сняв шляпу, посылал благодарный взгляд звездам и тихо шептал, исполненный счастья: «О, небо, как ты милостиво!»
И вот благодаря своему особому отношению к абсурдному я был, пожалуй, единственным из сотрудников лаборатории, кто искренне сочувствовал профессору. Остальные добросовестно выполняли его указания, потому что с уважением относились к его научному имени — да и им самим была не чужда амбиция, — хотя порой улыбались скептически, а иногда и того хуже. Только я улыбался профессору с неизменной восторженностью.
Я и по сей день не знаю: правительство ли поручило разработку «универсальной» вакцины или же идея «универсальной» была предложена самим профессором правительству и получила его благословение. В конце концов, это не имеет значения и потому не так уж занимает меня. Волновали в этом задании тогда, да и сейчас еще кажутся знаменательными, та особая секретность, с которой велись работы, а также кодовое название нашего эксперимента «Антивирус-У». Обычно мы не окружаем таинственностью свои исследования, а что касается шифровки рабочей задачи, то мы делали это впервые. Зашифровывать ее было, конечно, излишне, потому что всей лаборатории было известно, да и многие специалисты, не работавшие у нас, знали, что мы ищем, куда направлены наши усилия. Ну, ладно!