Императрица - Перл Бак

— Передаю это письмо в твои руки, — скажет она, — ты должен принести ответ.

И никто, кроме них двоих, не догадается, кому на самом деле предназначено письмо. Но все ее мечты, ее будущее зависело от встречи с императором.

Каждый день Ехонала занималась в библиотеке по пять часов. В наставники ей определили евнуха высших степеней учености. В те годы, когда он еще был мужчиной, этот человек прославился сочинением эссе и поэм в стиле Тан. Потом из-за этой же славы ему приказали стать евнухом, чтобы учить молодого принца, нынешнего императора, а затем и девушек, выбранных тому в наложницы. Некоторые из наложниц хотели учиться, некоторые нет, но никто, по словам старого учителя, не занимался так усердно, как Ехонала. Он говорил это не только евнухам, но и вдовствующей императрице. Однажды, когда девушка прислуживала ей, та похвалила ее прилежание.

— Хорошо, что ты изучаешь книги, — сказала старая женщина. — Мой сын, император, легко утомляется, и когда он устанет или потеряет покой, ты должна будешь развлечь его стихами и своим рисованием.

И Ехонала склонила голову в знак послушания.

Предаваясь мечтам над раскрытой книгой, девушка вдруг почувствовала, как ее трогают за плечо. Повернув голову, она заметила кончик сложенного веера, а также руку- длинную, гладкую и сильную, которую тут же узнала. Рука принадлежала молодому евнуху Ли Ляньиню. Ехонале вот уже несколько недель было известно, что он настойчиво стремился стать ее слугой. Сейчас от него не требовалось находиться при ней постоянно, он был лишь одним из многих младших евнухов, однако он преуспел в оказании ей разных мелких услуг. Когда девушке хотелось фруктов или сладостей, именно Ли Ляньинь приносил их, и от него она узнавала сплетни многочисленных коридоров и дворов Запретного города. Такое знание было необходимо: она должна быть посвящена в подробности каждой интриги, каждого события, происходившего в этих стенах. Знать — означало приобрести силу.

Ехонала взглянула вверх, вопросительно подняв брови, и приложила палец к губам. Ли Ляньинь показал веером, что надо пойти вслед за ним в беседку, расположенную за пределами библиотеки. Он шел молча, и тряпичные туфли бесшумно ступали по изразцовому полу. Следуя за ним, девушка тоже молчала, чтобы не разбудить спящего учителя. И даже собачка, увязавшаяся за ней, не лаяла.

— У меня есть для вас новости, — сказал Ли Ляньинь.

Он высился над нею: огромная квадратная голова с грубыми чертами лица, высокая неуклюжая фигура. Ей следовало бы бояться его, но она не позволяла себе бояться.

— Что за новости? — спросила она.

— Молодая императрица зачала.

Сакота! Она ни разу не видела свою кузину с тех пор, как они вместе прошли через дворцовые ворота. Сакота стала супругой вместо своей умершей сестры, тогда как она, Ехонала, была всего лишь наложницей. Сакота, призванная в постель императора, выполнила свой долг. Если кузина принесет сына, то он унаследует трон Дракона, и тогда супруга возвысится до титула матери-императрицы. А она, Ехонала, так и останется всего лишь наложницей. И за такую малую цену она бросила и возлюбленного, и родных? Ее сердце наполнилось горечью, казалось, еще чуть-чуть — и оно разорвется.

— Есть доказательства? — поинтересовалась она.

— Есть, — ответил Ли Ляньинь. — Я плачу ее служанке. Вот уже второй месяц как не было крови.

— Ну и что? — рассеянно произнесла Ехонала, думая о своем.

Затем к ней вернулось самообладание. Никто не мог помочь ей, кроме нее самой. Рассчитывать можно только на себя. Судьба может быть благосклонна к ней в случае, если Сакота родит девочку. Тогда у императора не будет наследника, пока не родится сын, и мать сына станет императрицей. «Этой матерью могу быть я», — думала Ехонала. Проблеск надежды успокоил ее мозг и сердце.

— Долг императора по отношению к покойной супруге выполнен, — продолжал евнух. — Теперь он полностью отдастся своим капризам.

Она молчала: выбор может пасть на нее!

— Вы должны быть готовы, — говорил Ли Ляньинь, — по моим расчетам, через шесть или семь дней он будет подумывать о наложнице.

— Откуда ты знаешь? — испугалась девушка, несмотря на свое решение ничего'не бояться.

— Евнухи много чего знают, — произнес он, хитро глядя на нее.

Она с достоинством ответила:

— Ты забываешься.

— Я оскорбил вас, — сразу поправился он. — Я не прав. А вы всегда правы. Я ваш слуга, ваш раб.

Ехонала была так одинока, что, несмотря на отталкивающую внешность евнуха, заставила себя принять его извинения.

— И все же, — спросила она, — почему ты хочешь служить мне? У меня нет денег, чтобы вознаградить тебя.

Действительно, у нее не было ни гроша. Каждый день она ела самые изысканные блюда, потому что после вдовствующей императрицы все доставалось наложницам, и еды было в изобилии. Сундуки в спальне Ехоналы ломились от красивейших платьев. Она спала под шелковыми одеялами; и днем и ночью ей прислуживала служанка. Но несмотря на все это, девушка не могла купить себе даже носовой платок или кулечек сладостей. А еще, с тех пор, как она вошла в Запретный город, Ехонала не видела ни одного театрального представления. Вдовствующая императрица все еще носила траур по покойному императору Даогуану, отцу нынешнего императора, и не позволяла даже наложницам наслаждаться представлениями. Ехонала же скучала по театру больше, чем по своей семье. Раньше, когда ей приходилось делать тяжелую домашнюю работу, когда мать ругала ее и дни текли безрадостно, она могла незаметно убежать на улицу и посмотреть представление. Если случайно ей перепадала мелочь, она хранила ее именно для уличного театра, а если денег не было, то уходила со спектакля еще до того, как в толпу пускали корзинку.

— Вы думаете, я жду подарков? — спросил Ли Ляньинь. — Вы неправильно меня понимаете. Я знаю вашу судьбу. В вас есть сила, какой нет ни в ком другом. Я понял это в тот миг, как мы увидели друг друга в первый раз. И я говорил вам об этом. Когда вы возвыситесь к трону Дракона, я поднимусь с вами, всегда буду вашим слугой и вашим рабом.

Ехонала была достаточно умна, чтобы понять, как умело евнух использовал ее красоту и честолюбие для собственных целей. Он искусно плел между ними узы взаимной благодарности. Если она достигнет трона, а это, конечно, однажды произойдет, то он напомнит ей, что способствовал этому именно он.

— Почему ты служишь мне бескорыстно? — безразлично спросила девушка. — Никто ничего не дает без надежды получить что-то взамен.

— Мы понимаем друг друга, — улыбаясь, ответил евнух. Ехонала посмотрела в сторону и сказала:

— Тогда нам остается только ждать.

— Подождем, — согласился он, поклонился и вышел. Она вернулась в библиотеку очень задумчивой, следом прибежала собачонка. Старый учитель все еще спал, Ехонала села на прежнее место и продолжила чтение.

Все как будто оставалось таким, как прежде, но только ее сердце за эти короткие минуты перестало быть мягким сердцем девушки. Она стала женщиной, устремленной к своей судьбе.

Как она могла теперь размышлять над смыслом древних стихов? Она постоянно думала о той минуте, когда она будет призвана. И как придет этот вызов? Кто его принесет? Будет ли у нее время омыть и надушить тело или придется спешить? Императорские наложницы часто сплетничали между собой, и когда одна уходила, а потом возвращалась обратно, другие выспрашивали у нее до мельчайших подробностей все, что происходило между ней и императором. Ехонала никогда не спрашивала, только слушала. Осведомленность ей не помешает.

— Император не любит, когда с ним разговариваешь, — рассказывала одна из наложниц.

Когда-то она была фавориткой, но теперь оказалась во Дворце забытых наложниц, где те, кого император разлюбил, жили вместе со стареющими наложницами его покойного отца. Хотя ей еще не исполнилось и двадцати четырех, все для нее прошло — ее выбрали, насладились и отвергли. Остаток жизни она проживет ни женой, ни вдовой и, не сумев зачать, не сможет найти утешение даже в ребенке. Это была хорошенькая женщина, ленивая и пустая, говорившая лишь о том единственном дне, который провела в личном дворце императора. Она рассказывала свою короткую историю всем новым наложницам, ожидавшим, когда их призовут.

Ехонала слушала, но в разговорах не участвовала. Она будет развлекать императора, забавлять его и поддразнивать, петь и рассказывать истории, будет плести между ними связь не только плоти, но и ума. Она закрыла «Книгу перемен» и отложила ее в сторону. Существовали и другие книги — запрещенные: «Сон в красной спальне», «Цветок сливы в золотой вазе», «Белая змея». Она прочтет их все, а если не сможет отыскать в библиотеке, то прикажет Ли Ляньиню посмотреть их в книжных лавках в городе.

Учитель проснулся неожиданно и тихо, как просыпаются старики, легко переходящие от сна к бодрствованию, и не двигаясь, смотрел на нее.