Две недели ожидания - Сара Райнер

– Уже что-то!

– В понедельник я пойду на УЗИ.

– Бедняжка, – вздыхает Карен. – Веселого мало.

– Со мной все будет в порядке.

– Я делала УЗИ, когда была беременна, процедура немного пугающая.

– Да? – спрашивает Лу.

– Все зависит от того, как ты себя чувствуешь в больницах. – Карен судорожно сглатывает. Надо срочно сменить тему, думает Лу. – То есть врачи обычно хорошие, но порой – я уверена, не специально, – они могут быть немного бесцеремонными. Кроме того, трудно бывает запомнить все, что они говорят.

– Я должна поехать с тобой, – говорит София.

– Но у тебя же работа, – возражает Лу.

– Возьми ее с собой, – уговаривает Карен. – Она тоже послушает, вдруг ты что-то упустишь.

– Ну если вы настаиваете, – сдается Лу. Она привыкла консультировать других, но ей не совсем комфортно при мысли, что кто-то должен держать ее за руку. Но, похоже, это хороший совет. – Хватит обо мне. Вы знаете, что София получила повышение на прошлой неделе?

– Нет! София, молодец! – восклицает Анна. – И кто ты теперь?

– Партнер, – улыбается София.

– Ого! – Анна под впечатлением.

– Я буду меньше заниматься веб-дизайном и больше консультировать, – поясняет София.

Пока София продолжает рассказывать о своей работе, Лу осматривается. Квартира Карен разительно контрастирует с их маленькой мансардой, и Лу задумывается, будут ли они с Софией жить в нормальном доме типа этого, полном рождественских украшений и открыток от друзей. Тем не менее в их жилищах есть и кое-что общее – время постройки. На кухонных стенах – следы времени. Они так же отчаянно нуждаются в покраске, как и стены их с Софией квартирки. За окном садику в патио тоже требуется забота и уход, но это просто невозможно с такими маленькими детьми, да и не важно, по мнению Лу. Да пошли они к черту, эти девственно-чистые квартиры! У Карен был чудовищный год, и просто невероятно, что она не исчезла от этого напряжения, а все еще здесь, улыбается и здоровается с гостями. Пусть даже это лишь маска – Лу слишком часть видела Карен плачущей, чтобы понимать, что это именно так, – все равно достойно похвалы. Она на миг задается вопросом, а что поддерживает Карен на плаву? А потом вспоминает, как Карен вела себя с Молли, как она находила утешение в дочери. Хотя у Лу и нет детей, но она с ними работает. В этом плане ее жизнь эхом вторит жизни Карен. Дети выматывают ее, но и поддерживают.

После утра, наполненного свежим воздухом, сосредоточенностью и физическими упражнениями, Кэт проголодалась так сильно, что проглотила обед за считаные минуты. Обед был простеньким – багеты с сыром, больше похожим на каучук, или ветчиной, слишком пересушенные тосты, скользкие омлеты и жареная картошка, только горячий шоколад исключительно вкусный. Без сомнения, владельцы знают, что у их посетителей нет выбора, кафе расположено в самом центре горнолыжного курорта. Рич убегает на тренировку для продвинутых лыжников, а Кэт не торопится уходить. Терраса идеально расположена, чтобы любоваться альпийскими видами и наблюдать за людьми.

Слева от нее тянулся «красный» склон[6], «раз плюнуть», если верить Ричу, но Кэт страшно даже просто смотреть на него. Она наблюдает за группой молодых сноубордистов со смесью зависти и благоговения. Столько ловкости, уверенности и безрассудства. Кэт не может вспомнить, чтобы когда-либо была такой дерзкой. Они смеются и шутят, дразнят друг дружку и весь мир. В безумных головных уборах – шутовской колпак, черный котелок с дьявольскими рогами, шляпа Безумного шляпника, мохнатая шапка в виде свиного рыла – они напоминают Кэт бродячих артистов.

Справа от нее площадка, куда приезжают на подъемнике лыжники с «синего» склона, который и она покорила впервые на прошлой неделе. Снова и снова на снег высыпаются ярко одетые отдыхающие, словно конфетки с фабричного конвейера. Большинство тут же съезжают вниз, упорные и целеустремленные, но одной парочке не удалось справиться со скоростью, с которой их выкинули с подъемника, и они закружились, хихикая, выписывая безумные зигзаги.

Совсем рядом с Кэт расположен пологий детский склон, где десятки ребятишек катаются вместе с инструкторами – целые маленькие паровозики сосредоточенных голов в шлемах. Некоторые детки такие маленькие, что Кэт удивляется, что они вообще умеют ходить, не то что кататься на лыжах. И тем не менее они катятся в специальной защите с бесстрашием и энтузиазмом, которым могли бы позавидовать и взрослые. Кэт жалеет, что не начала учиться в юности, пока была открыта всему новому, ведь для детей падения – это ничто. Есть что-то милое в том, как они движутся чередой маленьких треугольников, вывернув лыжи плугом, чтобы замедлить скорость. Кэт вспоминает своих племянников – Альфи и Дома, им бы здесь ужасно понравилось, они спортивные мальчишки, но еще не в том возрасте, когда в душе поселяется цинизм, когда важно сразу быть крутым и нельзя, чтобы кто-то видел твои попытки научиться чему-то… И тут маленькая девочка в самом конце паровозика теряет равновесие и падает.

Кэт охает, а потом видит, как ребенок пытается встать, не снимая лыж, но поскальзывается и снова падает. Лишь через мгновение инструктор обращает внимание на случившееся и кричит с подножия склона:

– Ici, Angeline, lève-toi![7]

Анжелин снова пытается подняться, но безуспешно. Кэт чувствует ее обиду и страх, она и сама падала множество раз. А еще не знаешь, как двигать руками и ногами, как подняться на лыжах, когда сила тяжести тянет вниз.

– Comme ça![8]– Инструктор пытается показать девочке, как нужно подняться, но он слишком далеко и не в состоянии помочь, а от его ободрения она лишь сильнее волнуется. Кэт понимает, что малышка чувствует на себе взгляды десятка нетерпеливых детишек, которые ждут ее. Кэт намного ближе к Анжелин, чем инструктор, поэтому быстро ковыляет по снегу – черт бы побрал эти лыжные ботинки, они не гнутся и в них трудно ходить, потому Кэт похожа на штурмовика в замедленной съемке.

Но вот она уже нависает над малышкой.

– Держись, – говорит Кэт и протягивает руку.

Девочка с обеспокоенным видом поднимает голову.

– Все хорошо, – мягко произносит Кэт. Жаль, что она плохо говорит по-французски.

Малышка с благодарностью протягивает ручонку, а Кэт расставляет ноги, чтобы поднять Анжелин.

– Merci[9], – благодарит девочка.

Кэт делает шаг назад и наблюдает, как девочка быстро скатывается по склону, пусть и не совсем уверенно, но в вертикальном положении, потом возвращается в кафе и снова садится.

И вдруг словно бы ураганный ветер со свистом проносится с гор на террасу и с силой ударяет Кэт в низ живота.

На нее накатывает желание, первобытное и мощное, причем такое сильное, что она едва не падает со стула.

Кэт так долго отодвигала в сторону свои желания и надежды, поскольку иначе было не выжить, но сейчас снова давало о себе знать знакомое томление.

Кэт все еще ощущала дурман от наркоза, когда онколог наконец подошел к ее кровати. Рич сидел рядом на пластиковом больничном стуле и с трепетом ждал, когда же настанет их черед.

– Ну как? – спросила Кэт. Она попыталась приподняться на локте, но сил не хватило, да и швы на животе мешали, так что пришлось откинуться на подушку.

– Хорошо, – кивнул онколог. – От химиотерапии опухоль уменьшилась достаточно, чтобы мы с легкостью ее удалили.

– Здорово, – сказал Рич и улыбнулся.

Но Кэт все еще кое-что беспокоит.

– А мои яичники?

– Нужно было убедиться, что мы полностью удалили раковую опухоль…

– И?

– Хорошая новость в том, что опухоль не распространилась. Мы успели поймать ее на начальном этапе.

– Но что с моими яичниками? – Ей нужно знать.

– Пришлось их удалить.

– Целиком?!

– Целиком. – Слово резало сильнее, чем самый острый скальпель.

Кэт закрыла глаза, словно, отгородившись от мира, можно было избавиться от боли.

Кэт застегивает куртку до самого верха. Нужно в ближайшее время поговорить с мужем. Определенно отпуск – это хороший момент. Да, разговор не из приятных, но после операции прошло полтора года, и откладывать дальше просто не имеет смысла. Часики тикают, и они просто не могут себе позволить промедления.

4

– Луиз Берджесс? – выкрикивает мужчина в бледно-голубом халате.

Лу встает с кресла.

– Это я.

– Сюда, пожалуйста.

Он ведет Лу и Софию в комнату ожидания.

– Я так понимаю, вы ее подруга? – спрашивает он через плечо.

– Я ее партнер.

– Ясно. А я врач ультразвуковой диагностики. – Он обращается к Лу: – Не могли бы вы переодеться в больничную одежду? – Он задергивает занавеску, чтобы оставить Лу одну.

Лу ужасно хочется в туалет по-маленькому. Ей было велено приходить с полным мочевым пузырем, а теперь, без джинсов и трусиков, стало только хуже. В туалет хочется так сильно, что она уже не волнуется из-за результатов обследования. Она бросает одежду на пол и даже не утруждает себя тем, чтобы завязать завязки на ночной рубашке.