Дело о Медвежьем посохе - Георгий Персиков

Встреча с людьми произошла лишь однажды. Двое русских солдат, офицер-геодезист и их гиляк-проводник так и не успели сообразить, что же за смертоносный вихрь стали обрушился на них, хотя проклятый нивха успел что-то почуять и даже взял на изготовку древний кремниевый карабин. А вот встреча с медведями завершилась печальными для отряда последствиями. Щуплый Сиоку с Окинавы восторгался первозданной дикостью тайги – экзотической для уроженца тропиков. Восхищения закончились, когда он напоролся на двух медвежат, а следом – на разъяренную мамашу. Сержант Асахара был поумнее своего новобранца, но и он зачем-то решил добыть свежего лосося на перекате. Несмотря на то, что вокруг было полно гигантских медвежьих следов и куч свежего дерьма хозяев тайги. Диверсанты смогли отогнать залпами косолапых лишь после того, как те оскальпировали несчастного «рыболова». Взбешенный постоянными нелепыми потерями, Отоми под страхом смерти запретил участникам партии удаляться хотя бы на пятьдесят шагов. Тем более что они наконец-то достигли места проведения своей основной миссии.

В императорском Генеральном штабе сидели не глупые люди. Они давно квалифицировали айнов как охотничью цивилизацию. Основу рациона их питания, как и у всех коренных народов северного побережья Тихого океана, составляли лососевые породы рыб, идущие на нерест в многочисленные речушки. И если уж заниматься геноцидом заклятых врагов на чужой территории, то лучшего способа, чем перегораживание рек, не придумаешь, даже если век будешь ломать голову. Если однажды у лосося не получится подняться по течению, он никогда не вернется в эту речку. А стало быть, и голод в деревнях, и снимающиеся с насиженных мест медведи… Беспорядок в русских тылах гарантирован. Разумеется, Отоми не разъяснял все эти мудреные выкладки штабистов своим людям. Рычанием, размахиванием револьвером и вакидзаси[5] он загонял продрогших людей в студеную воду. Рек среди сопок текло немало, и работы было непочатый край. Хотя надо отдать ему должное – горячее питание и чашечка обжигающего саке исправно ждали тружеников на берегу.

Отоми поторапливал людей. Им нужно было выйти в район Александровска до первого снега. Там их встретили бы верные имперской разведке коммерсанты и переправили домой. Но не только предвкушение заслуженной награды гнало Отоми, матерый якудза позвоночником чуял, что в последние дни за ними пристально наблюдают. Косица на затылке явственно шевелилась под чужими недобрыми взглядами. Он неоднократно посылал людей прочесывать лес, но никаких следов те не обнаруживали и, очевидно, считали господина Мурасэ сбрендившим параноиком. Тем не менее гнетущее чувство не отступало, а с каждым часом лишь усиливалось. Вскоре он уже был готов наплевать на все приказы и тайные распоряжения высокого начальства. Шкура-то один раз дается, и никакие подачки с плеча дайме не помогут, если ее с тебя спустят умелые руки. Из мрачной задумчивости его вырвал вестовой по прозвищу Унаги – Угорь.

– Господин Мурасэ, люди встревожены. В лесу раздается медвежий рев!

– Вот уж удивительная история! – Отоми саркастически скривился. – Здесь постоянно ревут медведи. Так и говори, что люди замерзли и не хотят больше работать.

Он поднялся на ноги, взял американский винчестер и вразвалочку пошел вниз по склону к реке. Люди и впрямь бузили, от страха позабыв о хваленой армейской дисциплине. Отоми тяжело вздохнул и выстрелил в небо. Раскатистый выстрел прервал споры, чем и воспользовался командир.

– Какие еще медведи, вы, дармоеды?

– Сэмпай,[6] просим прощения, но проклятые звери как будто с ума посходили! Ревут так, словно собираются напасть!

– Вы их видите, жалкие трусы, а? Слышите теперь?

Когда утихло эхо выстрела, в округе воцарилась мертвая тишина.

– Аники,[7] быть может, нам стоит все же покинуть это место? – тихо, но твердо спросил последний оставшийся в живых разведчик.

– Во-первых, я тебе не аники. Мои братья остались в Осаке, и ты знаешь об этом, – так же тихо, выдавливая из себя каждое слово, как полупудовый кистень, ответил Отоми. – Во-вторых, мы должны завершить начатое. Иначе мы сдохнем не здесь, а чуточку позже – в священной империи Ниппон. – После чего он прибавил голоса, обращаясь ко всем: – Чего вы боитесь, непобедимые солдаты императора? Русских здесь нет. Дикарей мы тоже не встречали. А если они нам даже попадутся – мы с ними расправимся, как уже сделали однажды! Медведи? Чушь! Мы вооружены огнестрельным оружием. Просто не надо делать глупостей и бродить по тайге, как по портовому борделю. Возвращайтесь к работе! Теплее в воде не станет, на носу холода – мы должны успеть…

Вдохновляющую фразу Отоми закончить не успел. На миг вокруг вдруг потемнело, и на его людей со свистом обрушилась туча стрел. Пронзенные солдаты падали в реку, и студеные воды моментально окрашивались красным. Стоявший рядом разведчик в ужасе взвыл и вдруг как-то очень противно захрипел – из-за ближайшего куста вынырнуло длинное копье и пронзило его насквозь. Бывалый якудза растерялся. Дюжина опытных людей была перебита в мгновение ока. А противник только показался на глаза – из-за могучей сосны пружинисто вышел высокий бородатый воин с мечом темной стали в руках.

– Кто… кто… кто ты такой? – потрясенно забормотал Отоми.

– Я – Синукар Карадаруй, военный предводитель того народа, чьи земли вы оскверняли, – спокойно ответил мечник, неспешно сокращая дистанцию.

Якудза вспомнил, что у него на плече висит многозарядный винчестер, и вскинул винтовку. Но сверкнул в молниеносном взмахе меч… и ствол со звоном отлетел! Бандит взвизгнул от неожиданности и выхватил вакидзаси. Короткий меч отбил два выпада, а третий удар прошил насквозь нутро японца. Отоми упал на колени, руками придерживая рану.

– Я не виноват… Меня прислали сюда… Имперская разведка… – он пытался купить себе жизнь, выдавая секретные сведения, но краем сознания понимал, что эта цена не заинтересует айна.

– Ты исполнял чужую злую волю и хотел погубить нашу землю, нас самих, – размеренно ответил Синукар, словно читал молитву. – У меня нет к тебе ненависти, чужеземец. Но свои грехи ты сможешь смыть только кровью. Возможно, бог-отец Аиойна будет милостив к тебе и позволит переродиться кем-то достойным. Попрощайся с этим миром!

Отоми ничего не успел ответить. Вся жизнь промелькнула перед его глазами, а затем в воздухе просвистела смерть, и обжигающе острая волна рассекла пополам его шею…

Все эти люди, по своей или чужой воле оказавшиеся на Сахалине, не ведали, что в скором времени новый виток судьбы сведет их вместе. Некоторым их чаяниям сбыться будет не суждено, а то, о чем они даже и не помышляли мечтать, – фортуна преподнесет им на золотом блюде. Догорали последние теплые денечки, впереди маячили долгие шторма и невзгоды…

Глава 2

1904 г.

Старокузнецк

Аптека, что досталась частному врачу Георгию Родину от отца, приносила приличный доход, однако следить за тем, чтобы микстуры смешивались в правильных пропорциях, а мази и растирки приобретали нужную консистенцию, было слишком обыденно и скучно для такого живого и свободолюбивого человека, как Георгий. Поэтому на предложение своего приятеля Андрея Юсупова, заведующего губернской больницей, каждый вторник наведываться в больницу и осматривать самых сложных и спорных пациентов Родин ответил благодушным согласием. И с тех пор ни разу об этом не пожалел, ведь когда трудишься не ради жалованья, а по велению души, да еще и не отвлекаясь на всякую бюрократию вроде заполнения историй болезни и муштры младшего медицинского персонала, все получается само собой, по вдохновению.

В очередной «больничный вторник» Родин, успевший заскучать без практики, торопился к пациентам. Хотя нет, никуда он не торопился – шел прогулочным шагом, через парк, больно уж погода к этому располагала. Осень 1904 года выдалась в Старокузнецке сказочная. Ни ветров, ни дождей, только чистый звенящий воздух и хрустальная синь безграничного неба. Деревья сменили легкомысленные зеленые наряды на торжественные ало-золотые, а иные клены так красочно пожелтели, что издалека напоминали исполинские костры. Они сыпали своими листьями-искрами на прохожих, а их соседи каштаны исподтишка обстреливали гуляющих колючими пульками-плодами. Старокузнецк наслаждался щедрыми осенними дарами. По утрам из леса выходили довольные грибники, сгибаясь под тяжестью набитых доверху корзинок. Крестьянские дети рысачили по дворам с перемазанными лесными ягодами рожицами, пока их мамки варили в латунных тазиках ароматное варенье из черноплодной рябины.

Один из кленовых листов спланировал Родину прямо под ноги. Георгий залюбовался огневым лоскутком с оранжевыми прожилками и вспомнил прекрасные ярко-рыжие волосы своей любимой. У него и без того было совершенно нерабочее настроение, а тут еще эта пронзительная осень! В такие дни хочется гулять, пока хорошенько не замерзнешь, а потом ввалиться в дом и напиться горячего чаю, а то и глинтвейна. Ах, какой потрясающий глинтвейн готовит его нянюшка Клавдия Васильевна! С добавлением только ей известных секретных трав и лесных орехов, с медом и спиральками из яблочных кожурок. Согревает так, будто чистого солнечного света испил, и душа сразу расцветает…