Город золотых теней - Тэд Уильямс

Платоновский идеал? Пол понятия не имел, откуда у него в голове возникли эти слова. Воспоминания все еще плавали под поверхностью сознания, ближе к ней, чем прежде, однако и ныне столь же странно расплывчатые, как и многобашенное видение впереди.

Он шагал под неподвижным солнцем, и из-под его подошв на каждом шагу клочками дыма вылетали крошечные вихри облаков.

Ворота стояли распахнутыми, но вид у них почему-то был неприветливый. Несмотря на размытые отсветы солнца на башнях, вход в замок был глубок, темен и пуст. Пол некоторое время простоял перед зияющим проходом, ощущая, как резво бежит по жилам кровь, и рефлексы самосохранения настойчиво подсказывали ему, что следует вернуться, хотя он знал, что должен войти. Наконец, ощущая себя еще более беззащитным, чем перед артобстрелом, с которого и начался весь этот безумный сон, он затаил дыхание и шагнул внутрь.

Огромное каменное помещение за дверью оказалось на удивление пустым; единственным его украшением было висящее на дальней стене знамя — красное, с черно-золотой вышивкой. На нем был изображен щит, оплетенный двумя розами. Над цветами висела корона, а внизу находилась надпись: «Ad Aeternum».

Когда Пол шагнул ближе, чтобы получше его рассмотреть, гулкое эхо его шагов разнеслось по помещению — такое громкое после приглушающего поступь облачного ковра, что он даже вздрогнул. Он подумал, что кто-то должен выйти и посмотреть, кто пришел, но двери в противоположных концах помещения остались закрытыми, и никакой другой звук не присоединился к замирающему эху его шагов.

На знамя было трудно смотреть долго: казалось, каждый черный или золотой стежок шевелится, а вся картина расплывается и колышется. Пол отступил почти до самого входа и лишь здесь вновь увидел ее ясно, но и тогда знамя ничего не поведало ему ни про этот замок, ни о том, кто может в нем обитать.

Пол по очереди посмотрел на двери. Они ничем не различались, и он повернул к левой. Хотя пройти, казалось, нужно было всего десяток шагов, он шел на удивление долго. Пол обернулся. Портал стал теперь лишь темным пятнышком вдалеке, а сам вход словно заволокло дымом, как будто облака начали просачиваться внутрь. Пол повернулся к двери, ставшей теперь намного выше него. От прикосновения она легко распахнулась, и Пол шагнул за порог.

И очутился в джунглях.

Секунду спустя он понял, что это не совсем так. Растения густо росли повсюду, но сквозь длинные листья и переплетение лиан он разглядел стены. Вытянутые арочные окна располагались высоко, и сквозь них виднелось небо, затянутое темными грозовыми тучами, — совсем не тот купол чистой голубизны, который остался за воротами. Джунгли окружали Пола со всех сторон, но он все еще находился внутри, хотя то, что было снаружи, ему не принадлежало.

Это помещение оказалось даже больше гигантского холла у входа. Высоко-высоко над кивающими головками ядовитых на вид цветов и буйством зелени простирался потолок, покрытый сложными остроугольными узорами из сверкающего золота, похожими на украшенную драгоценностями карту лабиринта.

Всплыло другое воспоминание, высвобожденное запахами и прикосновением влажного теплого воздуха. Подобное место называется… называется… консерваторией. Место, где хранят предметы, смутно вспомнилось Полу, где они растут, где прячут секреты.

Он шагнул вперед, разведя руками палкообразные побеги длиннолистного растения, и ему тут же пришлось сплясать неожиданный танец, чтобы не свалиться в пруд, который это растение скрывало. Десятки крошечных рыбок, похожих на раскаленные в горне медяки, испуганно бросились врассыпную.

Пол пошел вдоль берега пруда, отыскивая тропинку. Растения были пыльными; пробираясь сквозь самые густые заросли, он стряхивал с листьев облачка пыли, которые, попадая в косые столбы света, льющегося сквозь высокие окна, превращались в серебристые вихри. Пол стал ждать, пока пыль уляжется, и из наступившией тишины к нему приплыл тихий звук. Кто-то плакал.

Вытянув руки, он раздвинул листья, словно занавес, и увидел большую, похожую на колокол клетку, укрытую растениями. Тонкие золотые прутья столь тесно переплелись с цветущими лианами, что разглядеть содержимое клетки оказалось очень трудно. Пол подошел ближе, и в клетке что-то шевельнулось. Пол замер.

То была женщина. То была птица.

То была женщина.

Она обернулась. Широко распахнутые черные глаза были мокрыми от слез. Пышные темные волосы обрамляли продолговатое лицо и рассыпались по спине, сливаясь с пурпуром и пронзительной зеленью странного костюма. Но то был не костюм. Под руками, сложенные наподобие бумажного веера, виднелись длинные перья. Крылья.

— Кто здесь? — крикнула она.

Все это был, разумеется, сон — возможно, последние галлюцинации умирающего на поле боя солдата, — но едва ее голос проник в Пола и уютно устроился внутри, словно нечто, вернувшееся домой, он понял, что никогда не забудет его звучания. В нем, в этих двух словах, он уловил окончательность и печаль, граничащую с безумием. Пол шагнул к клетке.

Большие круглые глаза пленницы раскрылись еще шире.

— Кто вы? Вы не отсюда.

Пол уставился на нее, хотя никак не мог отделаться от ощущения, что оскорбляет ее, пялясь столь откровенно, словно ее покрытые перьями конечности были чем-то вроде уродства. Возможно, и были. А возможно, в этом странном мире он сам был уродцем.

— Ты призрак? — спросила она. — Если да, то я напрасно трачу время на расспросы. Но ты не похож на призрака.

— Я сам не знаю, кто я такой. — Во рту у Пола пересохло, и говорить было трудно. — И не знаю, где я. Но призраком я себя не ощущаю.

— Ты можешь говорить! — воскликнула он с такой тревогой, что Пол испугался, уж не совершил ли он нечто ужасное. — Ты не отсюда!

— Почему вы плачете? Я могу вам помочь?

— Ты должен уйти. Должен! Старик скоро вернется. — Ее тревожные движения наполнили помещение негромким шорохом. Пыль еще сильнее взметнулась в воздух.

— Что за старик? И кто вы такая?

Она подошла к решетке и вцепилась в прутья хрупкими пальчиками.

— Уходи! Уходи немедленно! — В ее взгляде читалась жадность, словно она хотела навечно запечатлеть образ незнакомца в памяти. — Ты ранен… у тебя на одежде кровь.

— Старая кровь, — заметил Пол, на секунду посмотрев вниз. — Кто вы?

— Никто, — отрезала она, покачав головой, и на секунду смолкла. Лицо ее исказилось, словно она собиралась сказать нечто шокирующее или предостерегающее, но этот момент миновал. — Я никто. Ты должен уйти, пока Старик не вернулся.

— Но что это за место? Где я? Меня переполняют вопросы.

— Тебе не положено здесь находиться. Меня могут навещать только призраки… и зловещие инструменты Старика. Он говорит, что они не дадут мне скучать, но у некоторых есть зубы и весьма необычное чувство юмора. А Маслошар и Никелированный — самые жестокие из них.