Черное Солнце - Ребекка Роанхорс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом в поле зрения появился еще один человек. Статный мужчина, высокий, хорошо сложенный – не такой худой, как беззубая пленница, и не такой толстый, как тупиле. В черных длинных волосах, уложенных в высокий пучок, какой носит знать, виднелись седые пряди, а из одежды на нем была длинная, до колен, набедренная повязка и наброшенная на одно плечо и демонстрировавшая мускулистое и ухоженное тело накидка. На грубой ткани не было ни вышивки, ни украшений – в противовес нынешней моде. Это могло бы говорить о скромности и благочестии, но воротник из нефрита, драгоценности, сверкавшие в ушах и на запястьях, выдавали его тщеславие. Даже в этой отвратительной тюрьме он словно светился изнутри, излучая обаяние и уверенность. И, разумеется, богатство.
Наверняка торговый правитель, скорее всего, дитя знатного класса и, вполне возможно, один из Дома Семи.
Ксиала принципиально ненавидела таких.
Словно почувствовав ее внимание и ненависть, господин оборвал на полуслове тихий разговор с тупиле, встретился взглядом с пленницей и улыбнулся – усмешкой змеи, сладкой для того, кто не знает, что за нею прячутся острые клыки и яд.
– Это она, – торговый правитель кивнул в ее сторону.
В глубине души Ксиале хотелось спрятаться, стать незаметной, но еще сильней ей хотелось вырваться на свободу. И сделать это можно было с помощью этого господина.
Девушка выпрямилась, старательно отряхивая тюремную грязь с одежды и изо всех сил делая вид, что ей не место в темнице.
Тупиле нахмурился, одарив Ксиалу резким вглядом, и вновь повернулся к мужчине:
– Обвинения слишком серьезны, господин Балам. – В низком голосе звучало беспокойство. – Я не могу закрыть глаза на то, что она сделала. В конце концов, наши законы одинаковы для всех: и знатных, и простых людей.
– Разумеется, – ответил господин Балам. – И ты просто делаешь свою работу, но, возможно, я могу как-то сгладить ситуацию, – и он положил что-то в руку тупиле. Что-то, что Ксиала не разглядела, но сам мужчина поспешно зажал в кулаке.
Балам обратил весь блеск своего сияющего взора на тупиле:
– Я понимаю ваше замешательство, – молвил он, крепко сжимая ладони мужчины. – И она понесет наказание. Но она уже находится в услужении у меня, а потому не может быть обращена в рабство по приговору.
– За то, что она сделала, не отдают в рабство, господин, – выплюнул тупиле. – Это тяжкое преступление.
Ксиала подавилась. Мать Вода! Она ведь совсем не хотела убить Пека, сталкивая его в воду! Не ее вина, что он не умеет плавать.
– Пьянство, – продолжил тупиле. – Публичное распутство. Проникновение в чужой дом без разрешения. Обвинение в прелюбодеянии с жен…
О нет. Дело не в Пеке. Совсем не в Пеке.
Память начала возвращаться к ней. Воспоминания о прибытии в шумную кантину были вполне четкими. Она даже вспомнила свой первый стакан с выпивкой. И второй, с анисовым привкусом на языке.
А еще там была женщина.
Черные волосы с цветком.
Уипил, обнажавший плечи.
Они вместе смеялись, и танцевали, и… Все семь преисподен! Теперь она вспомнила. Они пришли в дом этой женщины, и все шло очень хорошо, пока не заявился ее муж. Ксиала смутно помнила, как врезала ему по лицу, – что, кстати, объясняло, откуда взялись ссадины на руке, – но сделала она это лишь потому, что он орал и не пускал ее к двери. Все остальное было в тумане. Должно быть, он приказал ее арестовать, и вот теперь она в темнице. И ей грозит смертная казнь.
Ей, пожалуй, стоило бы бояться тупиле и законов и неправедного суда, но страха не было. Она знала, как это делается в Кьюколе. Какой-то господин проявил к ней интерес, так что ее вытащат из темницы. Но зачем? Богатеи обычно не проявляют интереса к таким, как она, если им, конечно, что-нибудь не нужно.
Мужчины наконец договорились, тупиле приказал открыть дверь, и Ксиалу вывели наружу.
Она попыталась заговорить, но ее непрошеный спаситель, господин Балам, обратил взор на нее. Пристальный взгляд, глаза его расширились, и Ксиала дерзко вскинула подбородок. Его же взгляд упал на ее ноги.
– Где ее вторая сандалия? – спросил он.
Стражница, шаркая ногами и что-то невнятно пытаясь объяснить, поднесла ее обувь, и Ксиала с трудом сдержалась, чтоб не позлорадствовать.
Довольно скоро ее вывели со двора с тюремными камерами, и девушка вздохнула с облегчением. Она была свободна.
В голову закралась идея немедленно сбежать, но для этого надо было знать, где ты находишься, а район был совершенно незнакомым, хотя и абсолютно типичным для сельской местности. Аромат жарящихся яиц и маисовых лепешек витал в воздухе, и Ксиале показалось, что она все еще чувствует запах цитрусовых, выставленных на продажу, хотя ни одного из продавцов не было видно. В животе заурчало, тем более что она не могла припомнить, когда ела в последний раз, а потому была дико голодна. Впрочем, пока о голоде стоило забыть. Для того чтобы поесть, нужно сказать господину Баламу, чтобы он дал денег, а делать этого совсем не следовало. По крайней мере до того, как она узнает, что же он хочет.
– Кто?.. – начала было она.
– Ты заставила меня приехать в Кухаран, – прервал ее Балам. У него был приятный мелодичный голос, да и говорил он так легко, словно поддразнивал друга. – А я не люблю Кухаран.
– Кто вы? И что, будь оно проклято, такое Кухаран?
Он обвел рукою окрестности:
– Это Кухаран. Сейчас мы находимся недалеко от города, в маленькой фермерской общине. Ты не помнишь, как попала сюда? – Взгляд, которым ее одарили, точно зная, что ответ будет «нет», заставил ее покраснеть. – Тебе еще повезло, – продолжил он. – Не знаю, смог бы я подкупить городского чиновника так же легко, как деревенского. – Его губы изогнулись в улыбке. – Должно быть, она была очень красива.
Ксиала покраснела еще сильнее.
– Очень! – с вызовом выпалила она.
– Все, что мы делаем, мы делаем ради красивых женщин, – понимающе вздохнул он.
Ксиала прикусила язык. Она ни на секунду не поверила, что стоявший напротив нее мужчина мог совершить глупость ради красивой женщины. Или мужчины, если уж на то пошло. Для того чтобы поддаться такой мелочи, как зов плоти, господин Балам выглядел слишком сдержанным.
– Возможно, ты не знала, что здесь запрещен этот вид любви? – мягко поинтересовался он.
Ксиала сплюнула:
– В городе такого размера не должно быть столько чопорных придурков.
– Ах, но мы не в городе, – тяжело вздохнул он. – Но даже в городе надлежит… – Он не договорил, но Ксиала и так прекрасно знала, о чем он сейчас спросит. – Там, откуда ты родом, все по-другому? – невинно