Дервиш - Олег Северюхин

Плов был великолепен. Такого я не ел никогда в жизни. Бараний жир пропитал каждое зернышко риса, золотое от шафрана, а миндаль и инжир придали ему аромат цветущего сада. Мухаммед повелел есть все руками, чтобы не портить вкус еды никакими посторонними предметами.

Вероятно, я бы не оторвался от плова, если бы Гульнар не внесла яхни. Жареное мясо с приправами было настолько вкусным, что просто таяло во рту. И только, когда я стал насыщаться, я почувствовал, насколько были остры специи, с которыми жарилось мясо. Пиала зеленого чая освежила меня, я сложил в молитве руки, возблагодарил Всевышнего за блага, данные нам, и вышел на улицу.

Было уже совсем темно. Яркие звезды светили на небе. В костре еще тлели угольки, а из пустыни повеяло ночной прохладой. Гульнар уткнулась лицом в мою спину и стояла тихо, как бы боясь вспугнуть эту тишину и прервать прекрасный сон.

– Пойдемте, мой господин, – прошептала она, – я приготовила нашу постель.

Пока я гасил фонарь, Гульнар успела юркнуть в ложе, состоящее из одеял и круглых подушек, лежавших в дальнем углу палатки.

Только я лег, как гибкое и горячее тело прильнуло ко мне, и мы прыгнули в глубокую пропасть наслаждений. В Индии ее называют нирваной. Мы по многу раз умирали от неистовой страсти и по стольку же раз возрождались от нежности, снизошедшей на нас с небес. Сансара была в нас, она объединила нас, мы были друг в друге, в каждом предмете, окружавшем нас. Я знал, что моя частичка навеки соединилась с телом Гульнар и что я всегда буду в ней.

Я проснулся с первыми лучами солнца. Гульнар лежала на моей руке, нежная улыбка украшала ее лицо. Тихо, чтобы не разбудить ее, я встал и вышел из палатки. День вставал в своей красоте. Поднявшись на пригорок, я увидел тот обрубок пальмы, к которому так стремился.

– За час я успею взять нужные мне материалы и вернуться сюда, пока Гульнар будет спать, – подумал я.

Быстро одевшись, я пошел к старому колодцу. Там я быстро купил чертежи механического лука и повернул назад. Но сколько я ни ходил, я никак не мог найти то место, где стояла палатка Гульнар.

Такого не может быть! Я не мог заблудиться. Палатка стояла именно здесь. Я даже чувствую тепло от палатки. Я начал раскапывать песок, чтобы найти угли от костра, но ничего не находил.

Я переходил от бархана к бархану, чтобы отыскать хоть один след моей прекрасной Гульнар, но безмолвная пустыня не давала мне никаких подсказок.

Как я мог уйти, не разбудив мою жену и ничего не сказав ей о необходимости отлучиться всего лишь на час? Как я мог оставить это нежное создание, которое дано мне в награду Всевышним? Как я мог променять свое счастье на какие-то мирские дела, от которых будет выгода другим людям, а мне достанется тоска по моей любимой жене?

Где ты, моя Гульнар? Отзовись!!!

Только позже я понял, что это была не Гульнар, а Бог, ниспославший мне ангела в образе женщины, чтобы возблагодарить меня за верное ему служение.

Глава 9.

Сны кончаются

Мысли о Гульнар совершенно помутили мой разум, и я забыл об осторожности, не обратив внимания на то, как легко мне достались чертежи секретного оружия. За разглашение любых сведений о нем человека, в лучшем случае, сажали на кол или, в худшем случае, варили заживо в кипящем масле.

Посмотрев на свиток пергамента, я понял, что меня нагло обманули, забрав самый лучший из имеющихся у меня изумрудов.

Машины никакой не было. Не было машины, но сама идея, заложенная в рисунке, была настолько проста, насколько и гениальна. Мое чувство восхищения не поймет тот человек, который меня послал. У него вообще нет чувства юмора, что касается государственных дел, а тем более расходования государственных ценностей. Придется мне сейчас садиться и изобретать то оружие, за секретом которого я и был послан.

Чертеж, который я получил, был всего-навсего рисунком медной трубы, в которую лучниками поочередно выпускались стрелы. Один человек наводил эту трубу на противника и сосредоточивал поток стрел в одном направлении или рассеивал стрелы по фронту. Лучники, стреляя вместе, не прицеливаются в конкретную цель. Наводчик направляет безымянные стрелы по конкретной цели.

Над этим изобретением посмеются мои соплеменники, могу посмеяться и я, стоя на коленях на эшафоте. Будет смеяться и палач над человеком, купившим за изумруд бесполезную бумажку.

Надо придумывать новое оружие. Водя палочкой по песку, я рисовал обыкновенный лук, и вдруг мне подумалось, что лук мог крепиться на конце трубы, а большое зубчатое колесо с изогнутыми зубцами будет натягивать тетиву, срываясь с изогнутого выступа зубца. Помощник главного стрелка будет вкладывать стрелы одну за другой. Да! Именно так. И пусть кто-то докажет, что нет такого оружия, и пусть я отдаю приоритет в изобретении нового оружия за свою голову, но лучше быть живым созерцателем собственного изобретения, чем быть покойным изобретателем.

В старинных рукописях я уже встречал сведения о соединении лука (arcus) и баллисты (ballista). Самое трудное – это механизм натягивания тетивы. В сочинениях венецианца Марко упоминалось о маленьких китайских баллистах, стреляющих стрелами. Эти баллисты были настолько маленькими, что их можно держать в одной руке, а стрелять такими маленькими стрелами, что они полностью скрывались в теле противника, и их нельзя было достать, не разрезав тело.

Я не знал, что мне делать в создавшихся условиях. Вернуться назад ни с чем означало бы то, что род наш пресекся вместе со мной. Я последний рыцарь в роду д’Анси. Мой отец пал в одном из сражений с английскими рыцарями. Братьев и сестер у меня нет. Моя матушка вышла замуж за соседа, переехав в его имение и став женщиной с другой фамилией. Она присматривает за нашим замком, не имея обо мне никаких сведений.

Меня практически нет. В течение трех лет я не даю о себе вестей. Если кто-то узнает о том, что рыцарь франков в одежде дервиша идет впереди крестовых походов, то все дервиши будут объектами внимания соглядатаев арабских владетелей.

При желании лазутчика выявить достаточно легко. Для этого дервиша нужно помыть и то, что даровано нам Богом будет свидетельством того, что я не тот, за кого я себя выдаю. Любая восточная женщина в постели поймет, что с ней лежит не ее соплеменник и донесет стражникам. А, может быть, и не донесет, испытав доселе неведомое чувство. Как бы то ни было, но привлекать к себе внимание я не должен.

Что же мне делать? Прийти к своим, чтобы меня казнили? Это будет благородно, но бесполезно, для меня в первую очередь. Вообще не появляться у своих, продолжая выполнять задание, которое еще не выполнено? Да, это будет благородно и полезно для меня. Мне кажется, что единственная страна, которая может стать новой родиной – это Россия. Рассказывают, что это дикая страна, но в этой стране живут светлоокие люди, не боящиеся в малом количестве противостоять огромным отрядам кочевников и войскам базилевсов. На невольничьих рынках мне приходилось встречаться с урусами. Нужно купить себе русского раба, дать ему свободу и вместе с ним приехать в Россию, охраняя его по пути.

Я знал, что самый большой невольничий рынок находится в Крымском ханстве на берегу Черного моря. Но до этого мне нужно попасть в иранский город Ардебиль. И почему именно мне, французскому рыцарю, нужно именно в город Ардебиль? На этот вопрос не было никакого ответа, но я знал дорогу в Ардебиль и представлял, как выглядит этот город. Пресвятая Дева Мария, подскажи заблудшему сыну твоему, почему я должен ехать в Иран?

Глава 10.

Ардебиль

На Ближнем Востоке никогда не было транспорта, сообщавшегося между странами. Все люди, кому нужно было куда-то добраться, шли пешком или ехали на лошадях и верблюдах поодиночке или с караванами. В одиночку ездили только отчаянно храбрые люди или те, кто совершенно не представлял, что это такое.

Мне повезло. За умеренную плату я купил себе ишака, который был достаточно сильным, чтобы везти меня, и вместе с караванами в течение двух месяцев я добрался до Ирана.

Глядя на заснеженную вершину горы Арарат, я понял, что нахожусь в районе Армянского нагорья между Талышскими и Курдистанскими горами. Что-то родное почувствовалось мне в этих местах. Вот сейчас откроется озеро Урмия и от него поползет лента дороги на Ардебиль. Отец мне рассказывал сказки о том, что в районе горы Арарат остановился ковчег посланника христианства Исы – Ноя с семьей и разными животными, спасшимися от наводнения.

Я ехал и не понимал, почему я нахожусь в Иране и мне все здесь знакомо? И мое имя Реза Мухаммади. Мой отец был муаллим и преподавал фарси в медресе Ардебиля. Наша семья была не сильно зажиточной, но мы и не бедствовали. Моя мать Алине-ханум была самой нежной из матерей, и я рос избалованным ребенком. Я горько плакал, когда мой отец дирижировал линейкой, а я повторял за ним, глядя на крючки с точками, нарисованные на пергаменте: алиф, бэ, пэ, тэ, сэ, даль, заль… Зато я раньше всех научился читать и писать, и моя арабская каллиграфия была известна даже во дворце губернатора Ардебиля.