Полукровка (СИ) - Макуш Тиана

Кстати, о магии. Потянувшись к своему внутреннему резерву, дроу с удивлением понял, что тот полон. Неужели пребывание рядом с мощной магичкой помогло так быстро восстановить баланс, что при обычных условиях произошло бы не ранее, чем через сутки? Или она это сделала целенаправленно, когда оживляла? Но, странное дело, попытавшись создать хоть какое-нибудь заклинание, мужчина понял, что сила никак не реагирует на его желание, а в груди тут же предупреждающе кольнуло. Кинув осторожный взгляд на хозяйку, выдохнул — та ничего не заметила, поскольку в этот момент «читала» разум трактирщика. Вот тоже весьма болезненное заклинание, для читаемого, естественно. Интересно, реально наказывает она столь же жестоко, раз п о ходя причинить боль существу не считает зазорным? Впрочем, нет — нисколечко не интересно!

Дроу не был «любителем боли», которых, порой, с самой юности растили некоторые знатные Жрицы Ллосс для собственных извращённых утех, но переносить определённую силу воздействий мог вполне. Необходимое умение в мире жестокого матриархата. Однако мужчина отдавал себе отчёт, что против ментального мага ему просто не выстоять — при желании хозяйка легко сможет сломать свою новую игрушку, без особых затруднений заставив ползать у её ног и молить о пощаде. Так что лучше подчиняться осознанно, в какой-то мере не теряя чувства собственного достоинства, да вести себя максимально почтительно. Но этому, как раз, Рен был обучен с детства.

Задумавшись о своём, дроу практически пропустил мимо внимания диалог девушки с трактирщиком (впрочем, не отметить её властную манеру держаться и повелительно-снисходительный тон, невозможно было даже в таком отвлечённом состоянии) и очнулся, лишь когда понадобилось идти. Судя по всему — в номер. Хозяйка решила остановиться здесь? Вот же ж… Ну что стоило прислушаться к разговору? Сейчас не терялся бы в догадках относительно её намерений.

Войдя в комнату, Рен по инерции сделал несколько шагов, но у стола замер, разглядывая обстановку, по-видимому, претендующую на некоторую роскошь. Ага — деревенскую, своеобразную. Но что его больше всего смущало (довольно неожиданно, кстати), это наличие в комнате всего одной кровати. Зато какой! Ложе разврата под ярким балдахином для существ этак четырёх, не меньше. А где же он будет спать? На прикроватном коврике? В то, что ему позволят лечь рядом с хозяйкой, дроу сильно сомневался. Да и не сможет он спокойно заснуть, откровенно говоря.

Наблюдая из-под опущенных ресниц за раскинувшейся на кровати госпожой, мужчина не переставал удивляться её женской привлекательности и растущему желанию сделать что угодно, выполнить любой приказ, лишь бы ему было дозволено ласкать это безупречное тело. Несмотря ни на что произошедшее. Хорошо ещё, что он не видел девушку без одежды, а то совсем бы самообладание изменило!

Пару минут спустя оставалось лишь мысленно бить себя по лбу — напророчил! После приказа открыть дверь прибывшим, так громко топавшим по коридору слугам, Рен с удивлением и неверием наблюдал, как в комнату вносят огромную бадью. Деревянную! И парящие вёдра!!! А потом и с холодной водой притащили. Что за отсталый мир⁈ Где магическая подача воды нужной температуры, где специальные купальные комнаты с гладкими каменными глубокими чашами? Впрочем, испытания для нервов ещё не закончились: не успел он отойти от одного шока — культурного, как уже погружался в другой, более опасный — чувственный. Девушка просто и незамысловато скинула с себя всю одежду и двинулась к бадье.

Несколько неимоверно длинных мгновений Рен с жадностью впитывал в себя манящий образ: молочно-белая, просвечивающая нежным румянцем кожа, на которой его руки смотрелись бы очень экзотично; безупречная линия груди-талии-ягодиц, которую так и хотелось проследить осторожным движением пальцев; острые розовые соски (при одном взгляде на них усилилось слюноотделение — так захотелось ощутить языком нежную плоть); длинные стройные ножки — от мысли, как они смотрелись бы на его плечах, в паху стало тесно; абсолютное отсутствие волос на интимных местах, подобно эльфийкам.

Рен резко опустил взгляд, пытаясь совладать с разбушевавшейся фантазией. Да что за…? В его жизни было немало красивых женщин, но ни одна не вызывала такого трепета и желания. А значит, это не его чувства, вернее, не совсем его… Нет, его, но не такие, как обычно. В общем, мужчина подозревал, что это очередное последствие его воскрешения необычной магичкой и проявление той самой неспособности сопротивляться, которая обнаружилась практически сразу. И, конечно, его мучения не могли на этом кончиться!

Услышав приказ, невольно вскинул на хозяйку удивлённый взгляд: помочь? Искупаться? Прекрасно чувствуя отголоски не до конца подавленного возбуждения, дроу попытался надеть маску невозмутимости, но, видимо, у него плохо получилось — судя по довольным огонькам в синих глазах, их владелица вполне уловила его состояние. Да и плевать! Он мужчина, в конце концов, со здоровыми реакциями и потребностями!

Мысли мыслями, но тело вновь покорялось чужой воле, подставляя девушке руку для опоры. И тут, как удар кастетом в висок — раб! Раб⁈ Но нет ни сил на сопротивление, ни желания противоречить, отрицая очевидное. Кто же ещё, если даже его тело не вполне слушается владельца, а лишь в дозволенных рамках?

И сразу всё встаёт на свои места: выбора не существует с тех пор, как застрявшую на цепи магического долга душу вернули в излеченное тело. С одной стороны, после стольких лет свободы, возвращение в положение зависимого и бесправного бесит. С другой, разве не он сам недавно принял решение, что будет подчиняться осознанно, чтобы не оказаться сломанным окончательно? Что меняет тот факт, что он, по сути, и не сможет противиться и бунтовать? Ничего. А сопротивляться и в самом деле невозможно — Рен уже убедился, но каждый раз получал какое-то извращённое удовлетворение от подтверждения своей полной беспомощности перед хозяйкой.

Пока длилась рефлексия в мыслях, тело действовало самостоятельно, отвечая на вопросы (конечно, что ей полное имя — раба удобно звать как можно короче, хорошо, что вообще не «эй, ты»!) и подчиняясь приказу раздеться. А имя у самой девушки красивое, напевное, почти эльфийское. Лиэри… Наконец-то Рен узнал, как зовут хозяйку.

И никакое самообладание не помогало справиться с дрожью, когда руки прикасались к такому желанному телу. Дозволит ли она когда-нибудь прикоснуться иначе? Сомнительно, но вдруг? Его осторожные действия девушке однозначно нравились. Хотелось, конечно, приписать то блаженное выражение лица своим заслугам, но причина явно была в возможности привести себя в порядок и расслабиться.

Глаза хозяйки раскрылись и взгляд вонзился, казалось, в самую душу, а Рен не сразу осознал сказанное: ему позволено задавать вопросы? И, как на зло, из множества вертевшихся на языке первым был озвучен тот, что полностью выдавал его малодушие и страх:

— То заклинание, для понимания языка, оно накладывается каждый раз в новом мире, госпожа?

Пока мужчина мысленно костерил свой несдержанный язык, Лиэри с недоумением рассматривала его, а потом неожиданно расхохоталась — громко, заливисто, но всё равно получалось как-то музыкально.

— А ты забавный. Боишься боли?

М-даа. Вопрос с подвохом: ответишь, что боишься — можно нарваться на презрение, ответишь, нет — ещё решит проверить порог чувствительности.

— Скажем, стараюсь избегать лишних неприятностей, если это возможно.

Всё веселье с девушки моментом улетучилось, а взгляд стал острым.

— Это хорошо. Значит, глупых выходок от тебя ждать не надо?

— Нет, госпожа. Я уже прекрасно понял, что не могу ни в чём сопротивляться вашей воле, а проверять, чем грозит прямое проявление неповиновения, нет никакого желания.

Кто бы знал, как тяжело дались Рену эти слова! Признаваться в собственной беспомощности для любого воина очень непросто. Но и пытаться изображать гордость и непонимание ситуации — глупость несусветная. Тем более для дроу подобное положение вещей — далеко не новость.