Молодые волки - Александр Белов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В отличие от отца Космос сразу сумел угадать, что Надежду (так звали аспирантку) интересовал не столько сам Юрий Ростиславович, сколько его оклад, квартира и прочие материальные блага, полагавшиеся ему по рангу. Космос называл ее про себя Пиявой и по-настоящему опасался того, чтобы однажды эта мадам не заявилась в их дом на правах хозяйки – всерьез и надолго.
Отец, неловко переминаясь с ноги на ногу, ждал ответа.
– Ну, конечно, иди, – усмехнулся, наконец, Космос, добавив про себя: «И не забывай пользоваться презервативом, папа!»
Как только за отцом закрылась дверь, Космос вышел на балкон. Внизу, у белой отцовской «Волги», лениво прохаживалась Пиява в узких джинсах, соблазнительно обтягивающих ее стройную фигурку, но со скучным и даже вроде бы злым выражением лица. Но стоило Юрию Ростиславовичу выйти из подъезда, как она вспыхнула лучезарной улыбкой и кинулась ему навстречу.
«У, Пиява!» – подумал Космос и с досадой сплюнул вниз.
V
Дома Пчела застал только мать. Валентина Степановна занималась привычным делом – что-то вязала, быстро и ловко орудуя мелькавшими блестящими спицами. Пчела наклонился и чмокнул ее в щеку. Мать, конечно, учуяла запах портвейна, но ничего не сказала, только слегка поморщилась. Что ж теперь поделаешь – вырос их Витенька, вот уже и школу заканчивает…
– Привет, мам! – выпалил Пчела. – А батя где?
– В гараже, где ж ему еще быть… Да, Вить, – вспомнила она, – он просил, как появишься, к нему зайти. Помочь, что ли…
– Ладно, перекушу только чего-нибудь…
Мать тут же отложила вязанье и поднялась.
– Что значит «перекушу»? Пойдем-ка, я такой рассольник сварила!
Пчела быстро переоделся, а когда вошел в кухню, на столе его уже дожидалась тарелка дымящегося, аппетитного рассольника. Он с жадностью накинулся на еду, а мать, подперев кулачком подбородок, устроилась напротив. Она думала одну и ту же, уже ставшей привычной, беспокойную думу: о том, что осенью ее Витеньке идти в армию, и куда он попадет – неизвестно. А в Афганистане все та же бесконечная война, и по телевизору хмурый Ле-щинский все ведет свои тревожные репортажи о боевых действиях, и конца краю этому ужасу не видно.
Быстро расправившись с рассольником, Пчела выскочил из-за стола. Валентина Степановна взглянула на его протертые чуть ли не до дыр джинсы и сокрушенно вздохнула вслед:
– Сынок, штаны-то у тебя совсем хипповые стали…
У железных гаражей в углу двора Пчелу поджидал раздраженный отец.
– Витька, где тебя черти носят? – нахмурился он. – Я тебя второй час уже жду!
– Бать, да ты что? – опешил Пчела. – Я ж экзамен сегодня сдавал!
Отец как-то неопределенно хмыкнул, и по его мимолетному смущению Пчела догадался, что про экзамен сына тот забыл напрочь.
– А я тормозной цилиндр справа сзади поменял, а прокачать не с кем… – словно извиняясь, развел руками Павел Викторович. – И из соседей, как назло, никого…
– Ну, давай прокачаем, делов-то… Они зашли в гараж, где стоял предмет гордости Пчелкина-старшего – старый-престарый бордовый «Моск-вич-408». Павел Викторович купил его лет пять назад, абсолютно обездвиженный, за какую-то совершенно смешную сумму. За год этот полумертвый конь превратился в довольно резвую рабочую лошадку. Отец Пчелы работал механиком в автоколонне, технику знал от и до, а дефицитные запчасти потихонечку натаскал с работы. Машине он отдавал все свое свободное время, и в заботливых руках Павла Викторовича дряхлый «москвичонок», казалось, год от года становился все моложе и моложе.
Отец с сыном быстро прокачали тормоза, потом Пчела собрал колесо и снял машину с домкрата. Убрав инструменты, Пчелкины сели перекурить.
– Ну, ты надумал? – спросил отец.
Пчела, конечно, знал, о чем он. Павел Викторович очень хотел, чтобы сын до армии поработал вместе с ним, в его автоколонне. Он давно уже договорился об этом с тамошними кадровиками, Пчелкина-младшего уже ждали. Проблема была только в том, что на это трудоустройство до сих пор не было получено согласия самого Витьки. Отец видел, что сын совсем не горит желанием становиться профессиональным автомехаником (хотя и успел многому от него научиться), но надежд уломать-таки своего упрямого отпрыска он не оставлял.
– Бать, ты меня уже замахал, честное слово! – возмущенно встряхнул длинными волосами Пчела. – Ну, дай мне хоть экзамены спокойно сдать да выпускной отгулять! Никуда твоя работа не денется!
Отец примирительно кивнул, какое-то время они помолчали, думая каждый о своем. Потом снова заговорил Павел Викторович.
– В марте сорок пятого брали мы какой-то немецкий городишко. – принялся он негромко и задумчиво рассказывать.
– Наступаем по центральной улице, фашист огрызается, но не сильно. Вдруг один взрыв, второй! Глядим – из-за развалин церквушки ихней танк прямой наводкой бьет. Ну, остановились мы, залегли. На рожон тогда особо уже не лезли, связались с артиллеристами, передали про танк, ждем, когда его накроют. А к нам в роту только-только пополнение пришло – совсем зеленые мальчишки, года на два моложе меня. И вот один такой давай приставать ко всем: братцы, у кого, мол, граната противотанковая есть? Война, говорит, кончается, а у меня даже медальки завалящей нет. А за танк тогда, кажись, «Звездочку» давали. Н-да… Ну, дал ему кто-то гранату, он и уполз…
Павел Викторович замолчал, затянулся своей «Примой», выпустил струйку дыма и, прищурясь, принялся следить за тем, как она таяла в воздухе. Пчела не выдержал паузы, спросил:
– Ну а дальше-то что?
Отец пристально взглянул на него и словно нехотя ответил:
– А ничего. Больше этого героя никто не видел, ясно?
И снова повисла тягучая пауза. Пчеле стало как-то не по себе. Отец сидел, опустив голову, и вдруг заговорил глухим, словно чужим голосом:
– Если вдруг на войну попадешь, помни, Витька, – один ты у нас с матерью. Не будь дураком-то, не лезь, куда не надо! – он тяжело вздохнул и добавил уже не сыну, а, скорее, самому себе: – Дури в тебе много…
Пчела взглянул на отца с веселым недоумением. Тот ответил ему долгим взглядом – серьезным и строгим.
VI
После утренней тренировки Фил вышел из спортзала и сразу заметил топтавшегося у жилого корпуса Сашу.
– Здорово, – утирая полотенцем потное лицо, протянул ему руку Фил.
– Привет.
– Случилось что? – ребята в интернат приходили редко, поэтому внезапный Сашин визит Валерку насторожил.
– Да нет, – пожал плечами Белов и не без смущения спросил: – Слышь, Фил, ты подзаработать не хочешь?
– В смысле? – не понял тот. Саша коротко вздохнул и с отчетливой неохотой объяснил:
– Понимаешь, мать на работе достала мне на выпускной классный костюм. Но дорогой, собака! Восемьдесят рэ не хватает. Я ходил на мясокомбинат, узнавал: там по ночам грузчиков нанимают – рефрижераторы с мясом разгружать. Двести рублей вагон. Вот я и подумал – если нам с тобой упереться, можно, наверное, за ночь полвагона осилить, а?
Валерка крепко задумался. Что из себя представляет груженый вагон, он знал гораздо лучше своего друга.
– Пчела с Космосом тоже идут? – спросил он.
Саша, опять же неохотно, мотнул головой.
– Да на хрена им такие напряги? У них и так бабки не переводятся…
Фил промолчал. По его лицу было совершенно непонятно – нравится ему Сашино предложение или нет.
– Ну, так что? – нетерпеливо спросил Белов.
– Ладно, – кивнул наконец Фил. – Где и когда?
– Сегодня в десять вечера у проходной мясокомбината, знаешь? – с облегчением улыбнулся Саша, протягивая ему руку. – Только паспорт не забудь.
– Угу, до вечера, – ответил Фил. Белов развернулся и споро зашагал
к выходу. Валерка задумчиво смотрел ему вслед – в отличие от Саши он не сомневался, что вдвоем им полвагона не осилить ни за что.
К мясокомбинату Белов опоздал – виной тому было затянувшееся объяснение с матерью.
Саше пришлось потратить немало сил и времени, чтобы убедить Татьяну Николаевну в том, что ему вполне по силам заработать недостающую сумму самому.
Когда он, запыхавшись, прибежал к проходной, из кучки толкавшихся там людей донесся насмешливый голос Космоса:
– А вот и наш бригадир!
Саша ничего не понимал: к нему, улыбаясь, направлялись трое его друзей – Космос, Пчела и Фил.
– Ну, ты и жук! – смеясь, крутил головой Пчела. – Надыбал непыльную работенку, и ни полслова! Прикинь, Кос, если бы не Фил – пролетели бы мимо такой халявы!
Белов взглянул на Фила, тот только смущенно пожал плечами – так, мол, уж вышло…
Тут от проходной раздался зычный женский голос:
– Кто на ночную разгрузку – оформляться!
Оформление оказалось до смешного простым – дородная краснолицая тетка просто переписала на листок фамилии потенциальных грузчиков и объединила их фигурными скобками в группы по четыре-пять человек. На каждую такую группу приходилось по полвагона мороженого мяса, с которым предстояло разобраться до семи утра. Покончив с формальностями, добровольцев повели к цеху.
