Говорить как Путин? Говорить лучше Путина! - Григорий Огибин

Сравните это с эмоциональной апелляцией Путина в его выступлении на мюнхенской конференции по безопасности. Он говорит об односторонних силовых действиях, вызывающих нестабильность в отдельных регионах. Он не просто квалифицирует эти факты с точки зрения закона и международных правовых норм. Свой анализ он заканчивает словами «Ну кому это понравится?», напрямую обращаясь к чувствам слушателей и заставляя их дать эмоциональную оценку происходящему. То, о чем только что рассказывал Путин, понравиться никому не может.

Что мы сделаем с террористами

Многие пресс-конференции по произошедшим трагедиям в чем-то подобны судебному разбирательству. Оправдания политиков, «разбор полетов» на советах директоров компаний и, разумеется, судебные процессы – все эти ситуации требуют поиска истины и установления степени вины или ее отсутствия.

Оправдания политиков, «разбор полетов» на советах директоров компаний и, разумеется, судебные процессы – все эти ситуации требуют поиска истины и установления степени вины или ее отсутствия.

Возьмем для примера выступление Путина после взрыва на Пушкинской площади в Москве в августе 2000 г. Во-первых, он заявляет, что «рассматривались две версии: несчастный случай и преступление». Однако «по предварительной оценке специалистов, совершено преступление». Здесь мы уже оказываемся в области вероятного. Пока есть только «предварительная оценка», факт не является доказанным, однако решили (причем специалисты, кто бы они ни были), что это было преступление.

Далее Путин предлагает два возможных объяснения гипотетического преступления – разборки между криминальными группами или террористический акт. Оба объяснения правдоподобны, тем более для еще не доказанного преступления. Но Путин предлагает взять в качестве основной версии террористический акт. И вся дальнейшая речь строится на этом.

Путин считает важным отметить, что «терроризм… – это не наша национальная болезнь, это болезнь международная», приводя несколько примеров взрывов на Филиппинах, в Англии и Испании. То есть, по сути, он говорит, что это не из-за нас, мы тут ни при чем, не мы виновники случившегося. Такое могло произойти, и более того, происходит повсюду. Мы ничего такого не сделали, чтобы спровоцировать предполагаемый теракт. У нас, всех людей доброй воли, один общий враг – международный терроризм.

Вот так, достаточно несложно, от пока еще неоднозначного – пусть и ужасающего – факта взрыва и гибели людей можно прийти к обвинению внешнего врага и призыву к солидарности и мобилизации. Ведь «единственное лекарство – адекватный ответ». А это значит, что «мы должны довести то, что мы делаем на Северном Кавказе, до завершения». И на тот момент всем уже было понятно: «Нужно добить террористов в их логове.»

Таким вот образом, благодаря аргументам от правдоподобия (а ведь чем теракт – не правдоподобное объяснение взрыва) пока еще даже не доказанное преступление становится очевидным и уже осужденным враждебным актом, который требует продолжить, а возможно, и усилить, военные действия на Кавказе.

Общая схема «судебного» выступления

Итак, мы можем представить схему судебного выступления, как на рис. 2.

Рис. 2

Лидерам, конечно, не слишком часто приходится оправдываться. В любом случае такие ситуации настоящий лидер постарается перевести в другое измерение – в призыв бороться с врагом, восхваление заслуг соратников или поношение негодяев.

Лидерам, конечно, не слишком часто приходится оправдываться. В любом случае такие ситуации настоящий лидер постарается перевести в другое измерение – в призыв бороться с врагом, восхваление заслуг соратников или поношение негодяев.

Упражнения

1. Прочтите фрагмент речи Г. Трумэна, с которой он выступил после атомной бомбардировки Хиросимы в 1945 г. (см. ниже).

2. Попробуйте разделить текст на части и предложить для каждой из этих частей свой заголовок. Обратите внимание на то, к кому обращены слова Трумэна в каждой из этих частей.

3. Найдите в тексте описания атомной бомбы и атомной энергии. Как они меняются на протяжении речи? Какие эмоции соответствуют каждому из этих описаний?

Гарри Трумэн. Обращение к нации 6 августа 1945 г.

Заявление об атомной бомбардировке Хиросимы

Шестнадцать часов тому назад американский бомбардировщик сбросил единственную бомбу на Хиросиму, важную военную базу Японии. Мощность этой бомбы превышала 20 килотонн в тротиловом эквиваленте. Ее взрыв был в 2000 раз мощнее взрыва британской бомбы «Большой шлем» – прежде самой мощной бомбы в военной истории.

Японцы начали войну с воздуха в Перл-Харборе. Они получили многократное возмездие. И это еще не конец. Наша бомба представляет собой революционный прорыв в усилении разрушительной мощи наших вооруженных сил. Новые бомбы этого типа уже производятся и разрабатываются еще более мощные их аналоги.

Это атомная бомба. Мы овладели главной силой вселенной. Сила, дающая солнцу его мощь, теперь обращена против тех, кто принес войну на Дальний Восток.

До 1939 года ученые уже признавали теоретическую возможность высвобождения атомной энергии. Но тогда никто не владел практическим методом для реализации этой идеи. Уже к 1942 году мы знали, что немцы усиленно трудятся над превращением атомной энергии в еще один инструмент войны, с помощью которого они намеревались поработить мир. Однако им это не удалось. Мы должны благодарить провидение за то, что немцы разработали свои Фау-1 и Фау-2 сравнительно поздно и в ограниченном количестве, но еще больше – за то, что им не удалось овладеть атомной бомбой.

Битва лабораторий была для нас сопряжена с таким же смертельным риском, как и битвы в воздухе, на суше и на море, и мы победили в этой битве, как победили и в других битвах.

Начиная с 1940 года, еще до Перл-Харбора, Соединенные Штаты и Великобритания активно делились полезными для войны научными сведениями, что оказалось бесценной помощью для наших побед. Начавшиеся исследования по созданию атомной бомбы также велись в русле этой общей политики. Объединив усилия американских и британских ученых, мы вступили в научную гонку с немцами.

Соединенные Штаты располагали большим количеством ученых с мировым именем в большинстве требуемых областей. Здесь имелся огромный промышленный и финансовый потенциал, необходимый для реализации этого проекта, и он мог быть задействован без лишнего ущерба другим важным военным усилиям. В Соединенных Штатах лаборатории и производственные площадки, на которых уже к тому времени велась большая работа, находились вне досягаемости бомбардировщиков противника, тогда как Британия постоянно подвергалась воздушным атакам, находясь под угрозой вторжения. Поэтому премьер-министр Черчилль и президент Рузвельт посчитали разумным разрабатывать проект здесь.

Сегодня мы имеем два крупных завода и много мелких площадок, связанных с производством атомной энергии. Число рабочих на пике разработки составляло 125 000, сегодня на этих заводах заняты больше 65 000 человек. Многие работают здесь уже два с половиной года. Мало кто из них знает о том, что они производят. Они видят, как поставляются большие объемы материалов, но не видят, что выходит с этих заводов, поскольку физический размер взрывателя крайне мал. Мы сделали величайшую в истории научную ставку – 2 миллиарда долларов – и победили.

Однако величайшее чудо – не в размерах предприятия, не в его секретности или цене, а в том, что научный интеллект сумел объединить невероятно сложные знания разных людей в различных областях науки в действующий план. Не менее поразительна способность промышленности разработать, а специалистов – применить технологии и методы, сделав то, что до сих пор не делалось, чтобы воплотить порождение многих умов в полном соответствии замыслу. Наука и промышленность работали под прямым руководством армии Соединенных Штатов, добившейся уникального успеха в управлении столь многообразной задачей по развитию знаний в поразительно короткие сроки. Вряд ли во всем мире найдется другой пример столь удачного сочетания. Результат – величайшее в истории достижение организованной науки. И это было сделано в условиях сильного давления и без провалов.

Теперь мы готовы еще быстрее и полностью стереть с лица земли любые производственные мощности японцев в любом городе. Мы уничтожим их верфи, их заводы и их коммуникации. Не сомневайтесь, мы полностью лишим Японию сил вести войну.

Мы хотели спасти японский народ от разрушений, объявив свой ультиматум 26 июля в Потсдаме. Но его лидеры сразу же отвергли этот ультиматум. И если сейчас они не примут наши условия, то их ждет разрушительный ливень с неба, небывалый на этой земле. За воздушной атакой последуют морские и сухопутные силы такой численности и мощи, какой они еще не видали, но чье боевое мастерство им уже хорошо известно.