Страсти в неоримской Ойкумене – 1. Историческая фантазия - Михаил Огарев

Я сдержанно засмеялась. Старик Максимий остался непроницаем. Очевидно, ввиду хронически плохого слуха анекдот он попросту не расслышал.

Дважды грациозно изогнувшись в разные стороны, Лидия миновала узкий с поворотами проход и выплыла мне навстречу. Эффектная, фигуристая кобыла, лет на семь-восемь моложе меня и значительно ниже ростом. Это позволяло ей относиться ко мне вполне дружелюбно, с некоторым оттенком покровительства.

Я не возражала и даже порой сама ударялась в небольшой подхалимаж. Сейчас подобными знакомствами не бросаются…

Прошествовав мимо, госпожа помощница направилась на террасу. У самого входа она, не оборачиваясь, призывно махнула рукой. Изобразив на своем лице угодливую готовность, я торопливо засеменила следом.

Изящно опустившись на широкую скамью, обитую войлоком и мягкой выделанной кожей, Лидия закурила тонкую египетскую папируссу и, оставив золотой портсигар раскрытым, сделала предлагающий жест. Я слегка помедлила, надеясь услышать…

– Возьми две, – (ура, предположение оправдалось!) – Смена у тебя впереди длинная, еще успеешь надышаться своей жуткой отравы.

Что верно, то верно. Мои «Легионерские» даже не все ремонтники употребляют – и слишком крепкие, и чересчур вонючие. Однако же дешевле их нет, а моя заработная плата не идет ни в какое сравнение с официальными доходами прочих обитателей Учреждения. Ещё меньше получают лишь аппаратчицы из отопительного центра, но ненамного. Если по четвертому разряду, то почти неотличимо.

Щелкнув простенькой кремниевой зажигалкой, я сделала продолжительную затяжку, с наслаждением вдохнув изысканный восточный аромат с берегов Нила. Вот интересно, и почему это всё самое лучшее производится непременно за границей? Когда блистательный Египет входил в состав нашей Империи, то его потребительские товары не слишком превосходили подобную же продукцию малокультурных обитателей далекой западной Аквитании. А стоило только отделиться – и пожалуйста, налицо непревзойденное качество! Не хуже, чем в самом богатейшем и цивилизованном Триполитанском царстве.

Да, удивительное понятие «суверенитет». Всем почему-то с ним хорошо, кроме нас…

Я украдкой глянула на часики (до начала смены оставалось еще двадцать минут), а когда снова перевела взор на Лидию, то к несказанному своему удивлению обнаружила, что мне протягивают цилиндрический колпачок, наполненный густой алой жидкостью. Я, разумеется, с благодарностью приняла, принюхалась, испробовала – о, элитный боспорский вишневый ликер был просто великолепен!

Несомненно, его владелица придерживалась точно такого же мнения, ибо не отрывалась от горлышка своей серебряной фляжки секунд пять.

Надо же, совершенно ничего не боится. И не стесняется. А напрасно – если слухи дойдут до ее вспыльчивого кузена-наместника, то… Хотя истинные их отношения мне неизвестны. Говорят, что он, будучи давним сторонником демократов, собирается в своей провинции вновь дать ход старому закону «О тунеядстве» и именно вследствие этого обязал свою бездельничавшую сестрицу поступить на службу. Та неохотно подчинилась, но, явившись без опоздания утром на работу, до самого вечера продолжала принципиально бездельничать. Понятие «скука» ей было неведомо – невозмутимая Лидия могла часами и без малейшего неудовольствия созерцать малоинтересный пейзажик за окном своего КПП (плотное каре овально подстриженных невысоких тополей и трехэтажный мраморный ромб Учреждения внутри него).

– Заметила, как нервничает милейший Максимий? – с усмешкой спросила Лидия, плотно закрывая флягу и пряча ее под хитоном. – Многословным стал, аж оторопь берет! Тому есть причины. Мой братец недавно обмолвился, что Нулевые Отделы скоро будут повсеместно ликвидированы.

– С ума можно сойти! Неужели это правда?

– Очень на нее похоже. Сама понимаешь, подобная перспектива братцу поперек горла, но Рим настаивает.

– Ну, если ниточки тянутся в Вечный Город, тогда… Постой, а как же бдительность?

– А нормально. Стратегическая оборонная концепция давно кардинально пересмотрена. Триполитания больше не является нашим внешним врагом №1, так что шпиономании конец. А для защиты от внутренних этрусских сепаратистов и фракийских террористов, наверное, охрану увеличат. Хотя кому мы в нашем-то захолустье нужны?

– Не скажи. А военное предприятие – в лесу, за оврагом?

– Так оно же практически полностью разворовано! А то, что от него осталось, не сегодня-завтра продадут оборотистым германцам. Взамен они обещают спонсировать очередную избирательную кампанию… ну, сама понимаешь.

Я обдумала услышанные новости. В принципе, германцы как хозяева лучше, чем местные неповоротливые тугодумы. Зарплату наверняка прибавят… Хотя, могут и поувольнять всех к Аидовой бабушке, если не понравятся.

Лидия искоса наблюдала за мной, иронически скривив густо намазанные губки. Затем шумно вздохнула:

– О, великий Юпитер, в какой же глухомани мы живем! Где-нибудь в Афинах или даже в Сиракузах на подобной информации я могла бы недурно заработать, а тут это всего лишь очередная сплетня. Уезжать отсюда надо. И чем дальше на Юг, тем лучше.

Да-а-аа… Если уж королевы вслух об этом рассуждают, то нам, пешкам, тоже позволительно.

Набравшись храбрости, я заявила:

– Полностью с тобой согласна. И вчера отослала документы на очередной розыгрыш «Изумрудного Билета».

В своем родном трудовом коллективе я на подобное признание не решилась бы. Мигом подсидят – для какого-нибудь родственника, хорошего знакомого… И в результате очень даже можно ничего не выиграть, а вот работы лишиться. Недаром наш непосредственный начальник Григорий Саблюний по прозвищу «Скучный» при случае не забывает язвительно напомнить: «Кого порядки не устраивают – извольте увольняться. На ваши места большая очередь желающих!»

Это было правдой. Количество свободных предпринимателей с их «новейшей» философией риска и крупного заработка не шло ни в какое сравнение с огромной массой обывателей, желающих, как и прежде, тихо отсиживать работу за чисто символическую оплату.

Королева посмотрела на осмелевшую пешечку с чувством большого родового превосходства. Потом сожалеюще заметила:

– Это дилетантство, дорогая Грация. И шансы невелики, и перспективы сомнительные. Уезжать нужно через солидное замужество. Потом годик-другой присматриваешься; прикидываешь, что к чему, законы чужие изучаешь… Далее выгодный развод – и новая обеспеченная жизнь!

– Как просто… Нет, это не для меня. Однажды уже разводили – ничего хорошего. Сплошные унижения и убытки.

– Математику в гимнасии хорошо изучала? Да? Что-то не верится. При вынужденных расставаниях умные люди обычно аккуратно и внимательно делят, а вот тебя просто-напросто вычли. Со мной подобная пифагористика не прошла бы…

(Охотно верю).

– …и твоему подлому Воввию ни шиша существенного не досталось бы. Ну, разве что повседневный хитон да праздничная тога…

(А вот это вряд ли. У Воввия хватательные рефлексы тоже были отлично развиты).

– …и ранняя седина на висках. Между прочим, ты что-то не торопишься найти ему замену! Временную, естественно.

Разговор, как водится, свернул на мужчин, и это позволило мне немножко развлечь Их Величество. В качестве благодарности за угощение.

Лидия смотрела мои порнографические папирусы поначалу с некоторым интересом. Затем с удивлением спросила:

– Неужели подобное убожество пользуется спросом? Откуда они пришли… ах, из Иллирии! Конечно, там про культуру секса ни слухом, ни духом. Испокон веков Венеру с Афродитой путали. На парней еще смотреть можно, а уж девки! Шлюхи четырехгрошовые, не дороже. Хотя бы гетер позировать пригласили.

– Гетеры любят хороший гонорар. А так дешево и сердито…

– …и поразительно однообразно. Уже на третьей минуте даже вполне естественное желание мастурбировать пропадает. Кстати, ты заметила, как неприятно выглядит вблизи обнаженное человеческое тело? Сплошная грубая физиология – никакой тайны и очарования. Одним словом, для юных прыщавых акселератов и для тех, у кого возрастные проблемы с исполнением супружеских обязанностей.

– Последние три слова такую скуку навевают!

– Согласна, – Лидия весело рассмеялась и резко поднялась. – Однако все претензии здесь исключительно к противоположному полу, сколь сильному, столь же и недальновидному. Мужчины упорно ленятся смолоду следить за собой, а потом простодушно удивляются: почему из-за брюха кончика не видно, да отчего он не стоит дольше несчастных двадцати секунд… Ты не опоздаешь?

Теперь уже открыто глянув на часы, я в притворном ужасе схватилась за голову и лихо перепрыгнула через ограждение террасы.

4

Пробежав с внешней западной стороны тополиного четырехугольника десяток-другой метров вприпрыжку, мои тренированные ноги перешли на нормальный шаг. Идти предстояло недалеко. Слева на расстоянии взмаха руки ровными параллельными рядами серебрились проволочные линии последнего одиннадцатого заграждения; справа на точно такой же дистанции тихо шелестела запыленная зелень скрученной от жары древесной листвы. Изредка сквозь нее прямо мне в зрачок выстреливал стремительный снопик света, отраженный от начищенных доспехов очередного охранника Учреждения. Всего их было пятеро – по одному рядовому возле каждой из стен, и легионер в чине капрала возле самого входа.