Помпеи нон грата - Иржи Грошек

– Фи! – возразила Юлия Феликс. – Всего-то четыре бокала! А вот когда я летела с карликом Пушечное Ядро из цирка лилипутов, нам сразу же выдали три бутылки шампанского и большую порцию черной икры. Правда, пьяного вдребадан карлика мне пришлось выволакивать из самолета, но зато их оказалось два…

– Что вы сейчас сказали? – не понял я.

– Второй ненормальный карлик находился у первого в сумке, – пояснила Юлия Феликс, – и просидел три с половиной часа на полке для ручной клади. Занемел и озлобился. Вот видите, даже у карликов есть свои маленькие хитрости. И когда я вынесла первого карлика из самолета, то нарушила равновесие в природе. Второй сумасшедший карлик, оставленный без присмотра, грохнулся с полки, освободился от упаковки, спустился по трапу и надавал тумаков первому карлику. После чего засунул пьяного друга в сумку и потащил в здание аэропорта. Не знаю, как эти чертовы лилипуты проходят предполетный контроль, зато катаются всюду по одному билету.

– Да вы отъявленная авантюристка! – достаточно игриво сказал я. – И как меня угораздило поддаться на уговоры и отправиться с вами в кругосветное плавание?

Честно сказать, я кривил душой, поскольку при определенных обстоятельствах любая мало-мальски оборотистая дамочка могла уговорить меня на что угодно.

– В том-то и фокус! – в свою очередь улыбнулась Юлия Феликс. – Иначе зачем артисту оригинального жанра хорошенькая и длинноногая ассистентка?

– Ну-у-у… – предположил я.

– Не только, – заметила Юлия Феликс. – Надо ввести в заблуждение зрителей, что главное – это ее ноги! А дальше… Писатель теряет бдительность, как только увидит фигуристую поклонницу своего таланта, и совершенно не обращает внимания на детали – что за книгу он подписывает…

– Приведите пример, – попросил я, хотя сразу же догадался, о каком долбанутом писателе ведется речь.

– С удовольствием, – откликнулась Юлия Феликс. – Как назывался ваш первый роман?

– «Прощальный обед тринадцатого легиона», – сообщил я.

– Все верно! – кивнула она, достала из сумочки книгу, открыла на первой странице и торжественно зачитала: – Юлии Феликс на память об авторе! – После чего продемонстрировала обложку: «Омлеты и яичница».

– Название тоже подбирали со смыслом? – горестно усмехнулся я.

– У меня не было времени разыскивать вашу книгу, – призналась Юлия Феликс, – что первую, что вторую, что третью! Я выбрала в магазине подходящую по формату. Ведь последний роман Ингмара Кляйна печатали несколько лет назад, когда Бритни Спирс еще была девственницей!

– С Бритни Спирс все понятно, – отмахнулся я. – А вам для чего это понадобилось?

– Ну что я могу сказать, – пожала плечами Юлия Феликс. – Во всем виновата бурная молодость в стиле семидесятых. Тогда бы и Бритни Спирс закидали тухлыми помидорами. Мы все лишались девственности наперегонки – кто хором, кто поодиночке.

– Тьфу ты черт! – разозлился я, потому что спрашивал не об этом.

Конечно, меня больше интересовало – зачем Юлия Феликс устроила давешнее представление, чем лишение девственности целого поколения. Но почему, когда спрашиваешь «про это», все непременно думают об одном?!

– Не надо ругаться, – весьма доверительно обратилась ко мне стюардесса. – Где вы теперь сыщете девственницу?!

– В данный момент она меньше всего мне нужна, – пробурчал я. – Скажите, а пассажирские самолеты по-прежнему не укомплектованы парашютами?

– И презервативами? – тут же уточнила Юлия Феликс.

– Вам для чего эти изделия? – насупился я.

– А вам для чего парашюты? – осведомилась Юлия Феликс.

– Я, например, хочу немедленно выйти!

– А ваша молодая жена хочет немедленно помириться, – сообщила мне стюардесса по большому секрету. – Как это трогательно! Любить друг друга в заоблачных высотах!

– Девять тысяч метров над уровнем моря! – перевела Юлия Феликс заоблачную любовь в понятное измерение.

– Девять тысяч пятьсот, – внесла поправочку стюардесса. – Командир корабля, пилот первого класса Виктор Николаевич Попов, приветствует вас на борту нашего авиалайнера!

– Полный отпад! – Юлия Феликс закатила глаза и откинулась на спинку кресла, имитируя крайнюю степень женского восторга.

– Я могу уступить кладовочку, – намекнула мне стюардесса. – Там тесновато, но романтично!

– Вы насмотрелись западной порнографической продукции! – ответственно заявил я.

– Пока еще нет, – призналась стюардесса. – Отдельные фильмы приберегаю для семейного отпуска. Но, если начистоту, я тоже вышла замуж не девственницей. И до сих пор счастлива! Хотите еще шампанского?

Юлия Феликс моментально пришла в себя, аккуратно развернула платочек и приложила к своим глазам. Со стороны могло показаться, что женщина переживает, но я-то чувствовал, как она щиплется.

– Вы очень любезны, – откликнулся я на предложение стюардессы выпить шампанского, чтобы Юлия Феликс от меня отвязалась и прекратила щипаться.

– И вам, дорогая, – заметила стюардесса, – лишний бокал шампанского тоже не повредит!

– И два – не повредит, – уверенно заявила Юлия Феликс.

Однажды мне рассказали историю о женской солидарности. Кому-то кажется, что такого явления в природе больше не существует, однако остались еще окопы со времен амазонок…

[4] Жена и любовница никак не могли поделить одного мужчину. Почему свет клином сошелся на этом недоноске – вопрос другого порядка, ибо особой ценностью объект не отличался: полтора на полтора метра, без рамы, а сверху плешивый, как драп-поплюй, побитый молью. Ну и так далее, по каталогу для женщин, которым терять больше нечего: шибко пьющий, не в меру курящий, и что ни слово, то мат.

А наши красотки, наоборот, имели приятную внешность и привлекательную конструкцию, да вдобавок лет на пятнадцать были моложе своего избранника, и не в сумме, а по отдельности. Конечно, таких проявлений женского безрассудства достаточно много, некоторые, например, заводят чешуйчатых игуан. Однако все подозревали, что дело тут не в личных качествах новоявленной Годзиллы, а в женских принципах, которые интереснее всякой доисторической ящерицы.

Да что там Годзилла! Честно сказать, это милое пресмыкающееся не шло ни в какое сравнение с нашим героем. Во-первых, Годзилла не пьет до посинения; во-вторых, не требует щи из кислой капусты; а в-третьих, выглядит словно Ален Делон рядом с носорогом. Но обе дамы как ополоумели! И ухватились за это чудовище с разных концов.

Честно говоря, я не силен в анатомии Годзиллы и не могу достоверно вам сообщить, сколько концов у него было, но два – это точно, потому что наши дамочки тащили в противоположные стороны. Чем этот подлец поначалу и пользовался. Уйдет на ночь глядя к любовнице, а жена истязается, что распоследний в городе крокодил ею пренебрегает. Хоть прямо в канализацию лезь, а все равно такого же не найдешь! Вот и бегала бедная женщина к сексопатологу, дабы выяснить – что там новенького.

– Где? – спрашивает озадаченный сексопатолог.

– Да в «Камасутре» и «Брахмапутре»! – поясняет отчаявшаяся женщина.

Конечно, сексопатолог – многопрофильный специалист, но мало понимающий в женских принципах. Трахайтесь, говорит, чаще, и все наладится! А как вернуть крокодила в семью и на какие эрогенные кнопочки нажимать – не рассказывает! Видимо, тоже не разбирается в анатомии Годзиллы. И отфутболивает несчастную женщину к психотерапевту. А тот, конечно, советует: трахайтесь чаще, и все наладится, если проблема не кулинарного характера – у кого кислые щи лучше!

– Я, – говорит жена, – извините, не сравнивала, а мой подлец только этим и занимается! Сегодня устрою ему перформанс! Надену белье красного цвета, как стоп-сигнал у светофора, а этой любовнице на причинное место присобачу кирпич! Мол, не все коту масленица – будет и пост ГАИ!

Так и случилось… Бегал подлец, бегал, сравнивал– сравнивал и окочурился в одночасье, да посреди дороги, что от жены к любовнице. В смысле – досравнивался! Ну, кремировали бедолагу, чтобы места много не занимал на серванте. Ну, поставили урночку с прахом на видное место, чтобы жена утешалась своим эксклюзивом. Ну и конец истории, то есть – прощай и прости женские принципы!

Да только однажды в квартиру, где проживала вдова, пьяненько постучались, и на пороге возникла любовница, понятное дело – бывшая, однако по-прежнему – навеселе!

– Картина Серова «Ходоки у Ленина»! – сказала любовница оторопевшей вдове. – Я тут шлындала-шлындала и дошлындалась!

– Постыдилась бы! – ответила вдова. – Сама на себя не похожа!

– Картина Серова «Девочка с персиками»! – снова представилась «юморная» любовница. – А как тут наш миленький поживает?

И качнулась к серванту, где находился домашний колумбарий.

– Не густо! – посетовала она, глядя на погребальный сосуд. – Я-то думала, что побольше будет… Но все равно ты Лопе де Вега! В смысле – собака на сене!