Пирамиды - Терри Пратчетт

Он отвернулся и заботливо обратился к другому, съежившемуся от холода и непривычки ученику.

– Он мужик ничего, – произнес кто-то за спиной у Теппика. – В библиотеке полно его книг. Я тебе покажу, если хочешь. Меня зовут Чиддер.

Теппик обернулся. Перед ним предстал мальчик примерно одних с ним лет и роста, в черном костюме – просто черном, для первогодков, – выглядевшем так, словно ткань по кусочкам нанизывали на тощего, как гвоздь, Чиддера. Мальчик протянул руку. Теппик ответил ему учтивым взглядом.

– Да?

– Тебя-то как зовут, парень? Теппик привстал. Подобное обращение начинало выводить его из себя.

– Парень? Видно, придется показать тебе, что в моих жилах течет кровь фараонов!

Собеседник смотрел на него, ничуть не смущаясь, склонив голову набок. На лице его играла слабая улыбка.

– Всем показывать – крови не хватит, – сказал он.

Пекарня фасадом выходила на аллею, и несколько работников вышли подышать относительно прохладным предрассветным воздухом, перекурить и хоть ненадолго отдохнуть от своих огнедышащих печей. Обрывки их разговора, завитками дыма поднимаясь вверх, долетали до скрытого тенью Теппика, цепляющегося за чудесным образом подвернувшийся подоконник, в то время как ноги отчаянно выискивали в кирпичной кладке хоть какую-нибудь выемку или выступ.

Что ж, неплохо, сказал он себе. Случалось влипать и похуже. Вспомнить хотя бы один из фасадов дворца патриция прошлой зимой, когда все водосточные желоба извергали потоки воды, а стены были сплошь покрыты наледью. А сейчас – три балла сложности, в лучшем случае три целых две десятых. Вам со стариной Чидди привычнее карабкаться по стенам, чем прогуливаться по городским улицам, ведь в конечном счете все зависит от угла зрения, от перспективы.

Хорошенькая перспектива. Он бросил быстрый взгляд вниз, в семидесятифутовую бездну. Держись, парень, возьми себя в руки. Глядеть только на стену. Правой ногой он нащупал выемку, образовавшуюся на месте раскрошившейся известки, и, повинуясь внутреннему голосу (сам голос наблюдал за происходящим с безопасного расстояния), зацепился кончиком башмака.

Теппик перевел дыхание, напрягся, пошарил рукой у пояса, вытащил кинжал и, прежде чем сила тяготения успела заявить о себе, воткнул его между кирпичей. Помедлил, задыхаясь и выжидая, пока сила тяготения вновь утратит к нему интерес, после чего постарался проделать то же самое со вторым кинжалом.

Один из стоявших внизу пекарей, похоже, отпустил шутку и выковырял из уха кусочек известки. Пока его коллеги смеялись, Теппик стоял в лунном свете на двух тонких, как лучина, клатчских клинках, осторожно пробираясь ладонями к защелке окна, чей подоконник так выручил его.

Окно было заперто. Разумеется, его можно было бы распахнуть сильным ударом, но тот же удар отбросит Теппика назад, в пустоту. Он вздохнул и, двигаясь с точностью часовщика, вытащил из чехла алмазный циркуль. Теппик медленно вычертил на пыльном стекле круг…

– Ты должен нести его сам, – сказал Чиддер. – Такие здесь правила.

Теппик взглянул на свой сундук. Интригующее начало.

– Дома у нас есть специальные люди, – ответил он. – Евнухи, ну и так далее.

– Надо было прихватить хотя бы одного из них с собой.

– Они плохо переносят путешествия, – объяснил Теппик.

На самом деле он непреклонно отвергал все предложения взять с собой маленькую свиту – Диос несколько дней даже дулся на него. Не подобает человеку, в чьих жилах течет царская кровь, отправляться в мир словно простолюдину. Но Теппик стоял на своем. Он был абсолютно уверен, что, когда убийца выходит на дело, его не сопровождает толпа служанок и дворецких. Однако теперь Теппик несколько поколебался в своих воззрениях. В виде эксперимента он рывком попытался приподнять сундук, и в конце концов ему удалось пристроить багаж на плече.

– Похоже, люди у вас живут богато, – заметил Чиддер, неторопливо шагая рядом.

– Не так чтобы очень, – после некоторого раздумья ответил Теппик. – Большинство выращивают дыни, чеснок и всякое такое прочее. А еще стоят на улицах и кричат ура.

– И твои родители тоже? – озадаченно переспросил Чиддер.

– Они? Нет. Мой отец – фараон. А мать, кажется, была наложницей.

– Я-то считал, что наложница – это такой овощ.

– Вряд ли. Хотя мы никогда серьезно не говорили на эту тему. В общем, она умерла, когда я был еще маленький.

– Ужас какой, – весело заметил Чиддер.

– Однажды лунной ночью она решила поплавать верхом на бревне, а потом оказалось, что это крокодил.

Из вежливости Теппик сделал вид, что не обратил внимания на реакцию собеседника.

– А мой отец – по торговой части, – поделился Чиддер, когда они проходили под аркой.

– Это, должно быть, интересно, – уважительно произнес Теппик. Он почувствовал, что совершенно изнемогает под грузом новых впечатлений, и добавил: – Сам я никогда этим не занимался, но мне кажется, что торговцы – очень славные люди.

На протяжении следующих двух часов или около того Чиддер, который своей легкой, изящной походкой шел по жизни так, словно все в ней было ему давным-давно известно, посвящал Теппика в тайны жилых бараков, классных комнат и водопровода. Водопровод он приберег напоследок – тому были все причины.

– Как, вообще нет?

– Ну, есть всякие ведра, бадьи, – уклончиво ответил Теппик, – и много-много слуг.

– Какое-то оно устаревшее, ваше царство. Теппик кивнул.

– Все из-за пирамид, – сказал он. – На них ушли последние деньги.

– Дорогая, должно быть, штука.

– Не особенно, – вздохнул Теппик. – Они ведь из простого камня. А камней у нас предостаточно. Камней и песка. Песка и камней. Тут нам нет равных. Если тебе когда-нибудь понадобятся камни или песок – обращайся к нам. А вот внутренние покои действительно дорого обходятся. Мы до сих пор не можем расплатиться за дедушкину пирамиду, а она еще не самая большая. Всего три зала.

Теппик повернулся и выглянул в окно; они уже вновь успели вернуться в барак.

– Все царство в долгах, – спокойно продолжал он. – Даже наши долги по уши в долгах. Вот почему я здесь. Надо хоть кому-то в семье немного подзаработать. Наследный принц не должен слоняться без дела и глазеть в потолок. Нужно отправляться в люди и приносить хоть какую-то пользу обществу.

Чиддер облокотился на подоконник.

– Неужели нельзя позаимствовать кое-что из ваших пирамид, если там столько всякой всячины? – спросил он.

– Не говори глупостей.

– Извини.

Теппик мрачно разглядывал толпу внизу.

– Много же здесь людей, – сказал он, чтобы сменить тему. – Никогда не думал, что мир такой большой. И холодный, – добавил он, зябко передернув плечами.

– Ученики исчезают один за другим, – пожал плечами Чиддер. – Не выдерживают. Главное, знать, кто есть кто и что есть что. Видишь вон того парня?

Чиддер указал на одного из старших студентов, которые по-прежнему лениво толпились возле колонн перед входом.

– Того длинного? С физиономией, как нос твоего башмака?

– Это Пролет. Будь с ним осторожен. Если он пригласит тебя перекусить в своем кабинете, не ходи.

– А вон тот, маленький, с кудряшками, кто? – спросил Теппик, указывая на невысокого подростка, над которым склонилась болезненного вида дама.

Слюнявя носовой платок, она вытирала грязные разводы на щеках паренька. Закончив с этой процедурой, она заботливо поправила ему узел галстука.

Чиддер высунулся, чтобы получше его разглядеть.

– Это новенький, – ответил он. – Зовут Артур. Все еще хватается за мамочкину юбку, как я погляжу. Он долго не продержится.

– Не знаю, не знаю, – покачал головой Теппик. – Про нас то же самое говорят, а мы вон уже сколько тысяч лет держимся.

Стеклянный круг провалился вовнутрь и со звоном разбился на полу, после чего на несколько секунд все замерло. Потом стало слышно, как тихо капает с масленки масло. Лежащая на подоконнике, рядом с трупиками васильков, тень оказалась рукой, которая с растительной медлительностью двигалась к оконной защелке.

Раздался металлический скрежет защелки – и рама распахнулась совершенно бесшумно, как в потустороннем мире, где отсутствует трение.

Теппик спрыгнул на пол и растворился во тьме.

Минуту-другую в запыленном помещении стояла напряженная тишина, какая обычно возникает, когда кто-то осторожно крадется в потемках. Снова прожурчало масло, и задвижка люка ведущего на крышу, с тихим металлическим звуком отъехала в сторону.

Теппик замер, переводя дыхание, и в этот самый миг до него донесся легкий шум. Шум звучал на частоте, едва уловимой человеческим слухом, однако сомнений быть не могло. Кто то ожидал его по ту сторону люка, и этот кто-то прижал рукой листок трепещущей на ветру бумаги.