Приключения машины - Георгий Гуревич

И когда машина вступила на хребет Витязя, мы с Сысоевым должны были понять: как произошел этот хребет, что могло быть полезного здесь?

За спиной у нас были Курильские острова. Хребет Витязя тянется рядом с нами, тоже от Японии до Камчатки, только на Курилах вершины над водой, а на Витязе - под водой. Но происхождение Курильского хребта известно, он рожден вулканами. Земная кора лопнула здесь, из трещин проступила лава - горячая кровь Земли. Острова все целиком сложены застывшей лавой и вулканическим пеплом - они извержены из недр. Можно сравнить их с запекшейся кровью на царапине.

А что такое хребет Витязя? Соседняя царапина? Но океанографы и раньше знали, что хребет этот плоский. Почему? Высказывалось предположение, что вершины его разрушены волнами, вулканы как бы сбриты под основание. Тем интереснее для теории... На островах мы видели вулканы снаружи, а здесь увидим изнутри - посмотрим, как устроено основание. Тем интереснее и для практики. Вулканические страны - Япония, Италия, например, - не очень богаты ископаемыми. Там встречаются сера, пемза, мрамор, минеральные источники. Руды ценных металлов находятся глубже, они обнажаются в старых разрушенных горах, таких, как Урал. Но если хребет Витязя - размытая вулканическая цепь, тогда мы найдем там рудные жилы на поверхности. Чем порадует нас хребет Витязя? Вот как ставили мы вопрос.

- А какой получили ответ? Сланцы! Но сланцы - это слои слежавшейся глины. А глина - не вулканическая порода. Она рождается на дне морей из ила. Стало быть, хребет Витязя не был затонувшей цепью. Это было древнее дно моря - неповрежденная кожа Земли, которая растрескалась рядом - на Курильских островах. И недра вулкана изучать здесь не приходилось, и ценные жилы искать не стоило. Вот какой ответ преподнесла нам первая колонка, а прочие подтвердили его.

Вывод сложился у нас к концу рабочего дня, когда машина остановилась на скалистой площадке и погасила прожекторы. Только теперь мы ощутили усталость. Шестичасовой сеанс в кино - вещь утомительная. А ведь мы не просто смотрели на экраны, мы ловили мелкие детали, узнавали, определяли, описывали, не отводя глаз, боясь пропустить важное. От напряженного смотрения болели глаза, шея и лопатки. Но покидали экранную мы с удовлетворением. Получен ответ. Целый ответ и всего лишь за день. Для науки - это щедро. Впрочем, Сысоев не считал, что ответ уже получен.

- Не надо записывать, что здесь нет вулканизма, - предлагал он. Напишем, что мы не обнаружили.

- Хорошо, напишем, что мы не обнаружили.

- Не обнаружили на нашем маршруте...

- Но это само собой разумеется.

- Ведь мы пересекли хребет в случайном месте. У нас и результаты случайные, - сомневался Сысоев.

- Возможно случайные, но вероятнее средние.

- Наши предшественники придерживались иной точки зрения. Были же у них какие-нибудь основания. Не глупее нас люди.

- Не глупее. Но такой машины у них не было, чтобы шла по дну и бурила разведочные скважины.

- Нет, все-таки нужно проверить, прежде чем составить мнение, настаивал Сысоев.

- А по-моему, прежде нужно составить мнение, а потом уже проверять. Что же вы будете проверять, если у вас нет мнения? Впрочем, насчет проверки я согласен...

6.

РАЗГОВОР этот происходил по дороге в столовую и в столовой, пока все мы рассаживались за столиками. Возле Ходорова оказалось свободное место. Я решил не откладывать дела на завтра и подсел к изобретателю.

- Ваша замечательная машина, - сказал я ему, - с первого же дня вносит сумятицу в науку, опровергая установившиеся взгляды. Мы предполагали встретить одно, а нашли совсем другое. Нельзя ли завтрашний день посвятить проверке. Нам хотелось бы пересечь хребет Витязя еще раза четыре зигзагами.

К моему неудовольствию, Ходоров отказался:

- Машина пересечет хребет еще раз на обратном пути. Так записано в ее программе.

- А разве нет никакой возможности изменить программу?

- Нет, возможность есть. Правда, это хлопотно и займет немало времени. Но нам просто не хотелось бы задерживаться на малых глубинах. Представьте - какая-нибудь мелочь, случайность, машина застрянет на хребте Витязя, а получится впечатление, что она неспособна идти глубже. Нет, уж мы хотим дойти до самого дна впадины.

Я пытался спорить:

- А не лучше ли обследовать первую ступень и вернуться, потом сделать другую машину... покрепче и ее уже отправить на следующую ступень, где давление больше.

Ходоров улыбнулся с превосходством:

- Наша машина рассчитана на любую глубину, на любое давление.

- Но все же есть предел? Ведь у каждой машины свой расчет. Даже пушки разрываются, даже дома рушатся, когда предел прочности пройден.

- Тут совсем другой принцип, - сказал Ходоров. - Когда человек спускается под воду, он везет с собой воздух - частицу привычной атмосферы и старается сохранить ее под водой. Толстые, стальные стенки, бензиновая оболочка, иллюминаторы, похожие на орудия, герметичность, необыкновенная прочность - все это требуется, чтобы уберечь воздух. Но машина ведь не дышит. И мы решили: пусть она живет в воде, как рыба, пусть все части ее работают в воде. Пусть на ней не будет ни одного цилиндра, никаких воздушных камер, ничего такого, что можно было бы раздавить. Вы же видели нашу машину. Все плоское, все омывается водой. С одной стороны давление 700 атмосфер и с другой стороны - 700. А давление само по себе не страшно, опасна разница давлений. Если бы сверху было 700 атмосфер, а снизу - одна, машина расплющилась бы, как под прессом.

- Но неужели все плоское? А двигатель? В нем же есть камеры сгорания?

- У нас электрический двигатель и работает он от атомных аккумуляторов.

- А все эти телевизионные установки, аппаратура управления. Там же тысячи пустотных ламп.

- Ни одной. Кристаллы, полупроводники. И вода для них не страшна и давление не страшно.

Я представил себе мысленно, какую работу надо было проделать, чтобы каждую деталь приспособить к воде...

- Но это же гора проблем, - воскликнул я. - Когда вы успели все поднять? Ведь вы так молоды.

Если хотите распознать человека, похвалите его в глаза. Тут он весь раскроется перед вами. Один ответит смущенной улыбкой, другой самодовольной, этот - распетушится, а тот спрячется за общие слова.

- При чем здесь я? - сказал Ходоров. - Машина создана целой лабораторией. Правда, идея моя, но ведь идеи тоже не падают с неба. Учась, мы получаем в наследство достижения всего человечества, и самый великий изобретатель прибавляет только кроху. Ведь атомный двигатель изобретен до нас, подводный мотор - до нас, телевидение, в том числе и подводное, - тоже до нас. До нас были созданы вычислительные машины, саморегулирующиеся и самоуправляющиеся устройства. Нам пришлось только соединить, скомпоновать, кое-что проверить и приспособить для воды. На это ушло четыре года ... Больше, чем мы предполагали.